Мара Олтман - Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

«Не особо, — сказала я с беспокойством. — Неужели я из онемевших?»

«Не думаю, что у вас там онемело все», — сказала она.

Я также не кричала, не визжала и не извивалась, поэтому испугалась расстроить Терезу своей бесстрастностью и отсутствием цветовых ассоциаций. Мне хотелось почувствовать хоть что-то, о чем можно сообщить. Закрыв глаза, я попыталась вызвать ассоциации. Увы, первой мне пришла на ум какая-то чепуха. «Я чувствую себя так, будто ваш палец катается внутри меня на лыжах», — сказала я.

Я вам серьезно говорю, так все и было: палец скользил по моим фасциям, будто это горнолыжная трасса самого высокого уровня сложности. «У вашего пальца соревнования по скоростному спуску», — продолжила я с еще большим энтузиазмом.

Не услышав ничего в ответ, я почувствовала себя неловко.

«Я все правильно говорю?» — спросила я.

«Ага, — ответила Тереза, — говорите все, что придет в голову. Это может быть ключом к тому, что вы скрываете там. Падали когда-нибудь на лыжах, ударяясь о землю задом?»

Я не ожидала, что перевод будет настолько буквальным.

«Нет», — вздохнула я. Очевидно, если бы стенки моей вагины могли говорить, своим занудством они доводили бы людей до слез. И вдруг я вспомнила кое-что. Никогда бы не подумала, что буду раскрывать кому-то этот маленький факт c таким нетерпением. «Раньше я шмякалась вульвой о гимнастическое бревно!»

К сожалению, когда я занималась гимнастикой, это был один из моих самых частых трюков.

«О, так вот откуда напряжение. Легкие ранние травмы могут оставлять следы», — сказала она. И принялась вращать пальцем по окружности моего таза. «Представьте, как ударялись пахом, — повелела она, — и отправляйте это в ваш порт заземления».

Выслав все ушибы вульвы через «порт заземления», мы приготовилась выметать стыд и страх — всю ту дрянь, что женщины копят внутри себя. «Весь страх спускается по вашему корню, — сказала она, изобразив, как вытягивает что-то наружу из моего родового канала, — и уходит в почву».

Остаток времени мы пытались облегчить мое напряжение, потому что у меня оказалась зажатая вагина: ее мышцы напряжены почти всегда. «Расслабьте здесь», — сказала она, елозя где-то пальцем. Я ощутила еле заметное давление где-то в районе прямой кишки. «Дышите этим местом, чтобы смягчить его».

Я выдохнула и расслабилась. Она застонала и попросила стонать вместе с ней, будто у меня схватки и мне нужно избавиться от своих вагинальных узлов. «Ну вот, совсем другое дело — теперь в этом кармашке гораздо больше места», — обрадовалась Тереза.

Под конец сеанса она отметила, что мой таз стал гораздо пластичнее. По ее словам, там усилился кровоток и улучшилась мышечная реакция. «Это намного полезнее, чем мазок Папаниколау», — сообщила она. Среди прочего она считала такого рода массаж профилактической мерой. Вытащив палец, она прочла несколько благословений и присела рядом со мной, пока я растерянно хлопала ресницами.

Я была расслаблена и умиротворена, но все же не могла не поднять вопрос, ради которого прибыла сюда. «Хм, но как же, — спросила я, — все это поможет понять ПМС?»

«Может и не помочь», — ответила она.

Я посмотрела на нее с недоумением: губы уточкой и нахмуренные брови.

«В любом случае так вы укрепляете связь с этой частью тела, а это важно каждой», — заключила Тереза.

Она поднялась, взяла со стола какие-то бумаги и выключила свет. Я все еще лежала в одной кофте. «Призываю вас провести некоторое время наедине со своим тазом», — посоветовала хозяйка и вышла.

Красный шатер был намечен на завтра, поэтому остаток первого дня мы с Мэгги исследовали территорию. Во время прогулки по лесу она поинтересовалась, как прошел тазовый сеанс.

«Чувствую себя так, будто все мои паркеты отполировали до блеска, — объяснила я. — Понимаешь, о чем я?»

Она оценила образ (поскольку любит домашний ремонт), но ждала дальнейших подробностей.

Я не думала, что мне понравится процедура (все-таки она казалась малость бредовой), но когда я вышла после нее из Замка, мир стал ярче. Будто травки покурила, но без сушняка. При взгляде на кудахчущую светло-коричневую курицу на моем лице расплылась ухмылка во весь рот. На долю секунды все вокруг обрело смысл.

Все было проще некуда: Я голодна. Я съем что-нибудь и больше не буду голодна.

Я была убеждена, что каждая женщина должна иметь возможность испытать релаксацию мышц влагалища в ближайшем торговом центре с такой же легкостью, как сделать маникюр. Мир стал бы лучше благодаря этому.

Тут Мэгги пукнула. «Кажется, у меня только что было эмоциональное расслабление», — сказала она издевательски.

В тот вечер Тереза и Тере собирали кружок горя. Я на это не подписывалась, но он прошел бы в любом случае. Люди стекались погоревать со всего поселения. Горевали о чем угодно: об умерших любимых, состоянии планеты, пробках, заусенцах. Идея была в том, чтобы позволить людям выразить эмоции в обществе, которое зачастую считается холодным и равнодушным.

Встреча проходила в большой юрте, которая внутри выглядела ровно так, как должен выглядеть дом двух женщин, проводящих кружки горя и Красные шатры. Диваны плохо сочетались друг с другом. Перья, свечи, минералы и ракушки составляли 75 % интерьера. Куда ни кинь взгляд, повсюду висели изображения женщин. На каждой плоской поверхности стояли чашки, а упаковок с чаем на кухне было столько, что из них можно было соорудить пирамиду достаточно большую, чтобы она вместила их жирного кота Орео.

Тере била в «бабушку-барабан», а еще 23 женщины ходили вокруг нее, завывая, рыдая и падая на колени. В этой обстановке мне было некомфортно. Я не из плакальщиц. Меня приучили держать всю боль и страдания внутри. Эмоции я выражала вежливо — обострениями язвы.

Хорошие новости были в том, после горестного ритуала одна из участниц поведала мне о своем ПМС. Ее звали Джуд. У нее были длинные седые волосы и шел период постменопаузы, однако она вспомнила, что за все годы менструации не испытала ни одного симптома. «Мне кажется, общество навязывает это напряжение людям», — сказала она.

Она рассказала, что живет вдали от цивилизации вместе с мужем в холмах Западной Вирджинии. Большую часть времени она резвится голышом в лесу. «У меня никогда не было стресса, — сказала Джуд, — поэтому мне и высвобождать нечего. Я не жила тем образом жизни, который сделал бы меня несчастной».

Сказанною ею напомнило мне одно исследование племен охотников-собирателей къхунг. Несмотря на то что женщинам этой африканской народности свойственны те же гормональные сдвиги, что и западным, менструальный цикл у них никогда не ассоциировался с переменами настроения. То же самое касалось коренного населения островов Самоа и Калимантана. В то время как физические симптомы (боль внизу живота, в пояснице) универсальны для всех, психологические аспекты ПМС — большей частью западное явление, полагает профессор антропологии Альма Готтлиб.