Мара Олтман - Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Учитывая вышесказанное, подошвенные бородавки, в зависимости от человека и обстоятельств, имеют широкое распространение. Достаточно одной инфицированной клетке кожи, валяющейся на земле, попасть под чью-нибудь босую ногу с незаметной царапинкой. Одна моя подруга (назовем ее Деб) рассказала, что заразила куриными жопками своего парня. С ее разрешения я связалась с ним, чтобы узнать, как он перенес заражение.

«Как ты отреагировал, когда Деб сообщила, что у нее бородавки на ногах?»

«Да никак», — ответил он.

«Ты понимал, что они заразны?»

«Она предупреждала, но я думал, пронесет».

«Но не пронесло».

«Угу», — сказал он. У него их выросло четыре — больше, чем у самой Деб.

«Но только одна выглядит так, будто говорит: „Пошел ты, я тут навсегда“, — уточнил он, — остальные не особо серьезные».

Я поинтересовалась, расстраивают ли его бородавки, но ему действительно было все равно. «Деб они ужасают, а я просто сказал: „Ах, теперь у меня твои бородавки“. Ей это не понравилось, но я все равно считаю их нашими и прелестными».

Меня эта история умилила, но не переубедила. Поэтому мне пришлось остаться при своем прежнем мнении. Бородавки — та еще дрянь.

Я сидела за рулем черной Honda CRV и ехала на север по шоссе I-15 c мамой на пассажирском сиденье. Мы направлялись в Глен Иден Сан Клаб — курортное местечко в Короне, Калифорния. Это не какой-нибудь курорт для пенсионеров, а нудистский.

Никакой «одежды по желанию». Только голышом.

Поначалу администрация не хотела пускать меня. Если вы в браке, извольте явиться вдвоем. Когда приезжал только кто-то один, для них это обычно заканчивалось головной болью. «Мужья осаждают ворота курорта вне себя от ревности», — объяснила девушка Джейн на ресепшене.

Я заверила их, что Дэйв согласился бы отправиться на нудистский курорт только под пытками. Он предпочел бы получить пулю в коленку вместо того, чтобы махать членом на шестидесяти гектарах дикой природы, что было проблемой, поскольку мне требовалось оказаться среди голых людей. Потратив больше года на исследование отдельных частей тела, я хотела ощутить тело как единое целое.

После того как я получила от Дэйва нотариально заверенное письмо (запрошенное курортом, но так и не пригодившееся), где он обозначил свою позицию — «я скорее съем сырыми сбитых на дороге зверей, чем покажу вам свои волосатые яйца», — и пяти телефонных звонков Глен Иден наконец согласились пустить нас с мамой на денек.

Но была и другая проблема. Мама тоже была не в восторге. Когда я заехала за ней утром, она еще не собралась и в крайнем смятении паковала целую кучу одежды. «Мы к нудистам едем», — повторяла я, пока она укладывала свитера, спортивную одежду, шерстяные носки и большой пушистый халат в огромную синюю сумку. Сложно сказать, были эти фанатичные сборы следствием привычки или надежды на что-то.

Она опаздывала, потому что долго укладывала волосы. На мой вопрос, зачем так стараться, мама объяснила, что обычно пытается произвести хорошее впечатление, красиво одевшись, что, очевидно, не вариант, когда ты голая. «Это единственное место на моем теле, которое подвластно мне», — сказала она, поправляя прическу.

Мама уже бывала среди нудистов, когда ей был двадцать один год, и до сих пор помнила, насколько это волнительно. Спустя сорок четыре года она горевала, как время распорядилось ее телом. «Неужели я должна делать это опять?» — спросила она у вязаной шали, закидывая ее в сумку.

Из-за того, что я прилипла к ней как банный лист («Мам, нравится тебе или нет, книга должна кончаться тем, как женщины двух поколений радуются своим телам, так что вперед радоваться, окей?»), в 10:30 субботы в начале апреля она оказалась в моей машине по пути на нудистский курорт с багажом, которого хватило бы для экспедиции на Аляску.

Через час мы припарковались на небольшой асфальтовой площадке возле трейлера, который служил и офисом, и ресепшеном Глен Иден. Курорт находился рядом с шоссе, но был спрятан в конце узкой дороги с рядами деревьев по краям и окружен кольцом покрытых кустарником холмов. Несмотря на то что пригородные районы и торговые центры были в двух шагах, казалось, что они где-то на другой планете.

Пока мы шли к офису, мама натянула свитер. «Холодновато тут», — заметила она. Как любая сочувствующая дочь, я закатила глаза и возразила: «Да ладно тебе!» Было действительно прохладно, но по калифорнийским меркам. Не по нью-йоркским. Было градусов 15 c легкими облаками и ветерком. Я старалась не обращать на это внимания. Нудисты, уверяла я себя, не могут быть практичными людьми. Если уж они верны своим принципам, то остаются голыми, невзирая на климатические условия.

Увидев двух одетых женщин на ресепшене, я стала беспокоиться, что из-за погоды все будут в одежде. Оказалось, это распространялось только на работников офиса. Нам выдали брошюру с правилами. Два мне запомнились особенно: никаких публичных проявлений чувств (это вам не свингерский клуб!) и всегда стелить под собой полотенце, прежде чем садишься. С какой обходительностью и уважением, подумала я, они предотвратили распространение микробов из задницы. Я радостно поставила свою подпись.

Последний шаг, прежде чем войти: дамы нависли над нами, пока мы заклеивали камеры на телефонах оранжевыми наклейками. «Один посетитель снимал всех на протяжении целого года, — сказала работница. — Больше мы не разрешаем». Она попросила подождать снаружи гида, который должен был познакомить нас с окрестностями.

Через несколько минут на гольф-каре подъехала женщина по имени Шерил с мальчишеской стрижкой и атлетическим телосложением. Она прожила в Глен Иден больше двадцати лет. «Повезло вам, барышни! — сказала она. — Обычно я заставляю проходить тур голыми, но сегодня прохладно».

Я взглянула на серое небо, кружившие над дорогой листья и мурашки у себя на руках. «Не так уж и холодно, — сказала я в отчаянии. — Давайте голыми?»

«Для меня точно холодно», — сказала Шерил, застегнув ветровку еще выше.

Мама подняла одну бровь и самодовольно улыбнулась. Нудисты, оказывается, были на удивление здравомыслящими.

Мы сели в гольф-кар, Шерил надавила на газ. Узкие извилистые дорожки окружали дома на колесах и автофургоны, стоявшие впритык друг к другу и украшенные горшками с растениями и всякими безделушками вроде табличек «Жизнь коротка, тусуйся голым!» или «Осторожно: менопауза». Как минимум двести человек жили здесь постоянно, а еще 1600 приезжали на выходные. Все это выглядело как летний лагерь для взрослых со множеством развлечений: теннисные корты, пиклбольные [56] Cмесь бадминтона, тенниса и настольного тенниса. площадки, арт-мастерская «Банда голых спиц», кафе, комната отдыха, спортзал, крытый бассейн для водного волейбола и открытый плавательный бассейн, который был конечной точкой тура. «Обычно надо приходить к шести утра, чтобы найти свободный шезлонг, — сказала Шерил, посмотрев на небо. — Но не сегодня».