Надя Германн - Моя жирная логика [Как выбросить из головы мусор, мешающий похудеть]

Если отойти от партнерских отношений и рассматривать наше окружение более широко, получится следующая картина: свои первые 40 кг я сбросила, так сказать, втайне, так что этого никто и не заметил. Когда я стала весить около 105 кг, все вокруг вдруг стали замечать, что я похудела. С весом более 100 кг я все еще считалась страдающей от ожирения, но мое окружение воспринимало это уже совсем по-другому. Со всех сторон я слышала: «Ну ты же не собираешься снижать вес дальше?», «Ты же уже теперь не на диете?», «Да, да, уже отлично, вес снизился, но больше ведь и не надо, правда?».

Соседка, которая увидела меня за работой в саду, обеспокоилась и стала спрашивать у моего мужа, сколько я вешу, и говорить, что мне надо бы больше есть. Коллега, встретив меня на улице, полушутя поставила мне диагноз анорексии, а другой коллега признался, что никоим образом не может реагировать на изменения во мне позитивно, поскольку не уверен, что я вне опасности и не попаду из одной крайности в другую.

В кругу моих друзей и знакомых тема анорексии обсуждалась все чаще. Не то, чтобы это напрямую касалось меня, но все время выражались опасения и звучали предупреждения. Мои друзья постоянно рассказывали истории о том, как кто-то худел-худел, а в результате дело дошло до истощения. И вот вам парадокс в чистом виде: когда я весила 150 кг и была практически лежачей больной, никто не выражал опасений и не комментировал мое состояние подобным образом. А потом, когда я сбросила 40 кг, снова смогла нормально двигаться и чувствовала себя хорошо впервые за много лет, куда делась вся эта забота? А тут мое тело как будто внезапно мутировало и превратилось в открытый форум, где каждый мог высказывать свое мнение, а до этого вроде как на тему моего веса и здоровья было наложено строгое табу.

Интересно, что такое поведение окружающих длилось только определенный период времени, поскольку сейчас, когда я вешу 65 кг и действительно «худая», комментарии о том, что это опасно, прекратились. Те же самые люди, которые придерживались мнения, что если я при весе 100 кг потеряю еще хотя бы полкило, то стану тощим уродливым скелетом, теперь или ничего не говорили, или же отмечали, что я отлично выгляжу.

С точки зрения психологии это, конечно же, легко объяснить, потому что любые перемены действуют на нас сильнее и волнуют больше, чем стабильное состояние. Когда самолет взлетает, мы чувствуем скорость, которую он набирает отчетливее, чем ускорение во время полета, когда нас вдавливает в кресло. Вероятно, то же самое происходит, когда мы снижаем лишний вес – сама потеря веса воспринимается как крайность и вызывает бурные чувства, в то время как похудевшее тело и более низкий вес уже через несколько месяцев становятся привычными для окружающих и перестают их волновать. Поэтому и критикуют любые перемены, как правило, только в самом начале, и стоит просто набраться терпения и подождать, пока к ним привыкнут.

Однако на самом деле это совсем не «просто». Очень часто общество не ограничивается безвредной критикой или безобидным выражением беспокойства, а проявляет открытую агрессию. Когда я только начала вести блог о снижении веса и о том, как наше общество сделало избыточный вес нормой (я подойду к этому вопросу в следующих главах), я получила несколько писем от людей, которые поведали мне о реакции общества на их желание похудеть. Я процитирую некоторые из них.

1. «Честно говоря, больше всего трудностей мне доставили близкие люди, которые постоянно мне хотели доказать, что я стану анорексичкой и заваливали меня убийственными «советами» (например, начать курить вместо диеты), а также «заботливо» подсовывали мне мешки с едой. Некоторые буквально запихивали мне эту еду прямо в рот, умоляя съесть хоть кусочек и чуть ли не заболевали от расстройства, если я съедала меньше, чем они ожидали (особенно это касалось родителей и бабушек с дедушками). И, конечно же, они всегда все лучше знают: «Твой обмен веществ очень долго уже в состоянии голодного режима, тебе надо больше есть!» или «Ты ешь только раз в день?! Даже не говори мне, что у тебя нет при этом признаков истощения». Меня выручило то, что у этих людей было восприятие, совершенно отличное от моего. Для меня не значит, что я «худая», если щупаю свои бедра и чувствую под руками жировую ткань. Я знаю, сколько еще веса хочу сбросить и, более того, знаю, что это реально осуществить. И я также думаю, что большинство возражений со стороны социального окружения возникает из-за привычки думать по принципу «раков в корзине» – и сам не буду, и другим не дам: «Я с этим не справилась, значит, и у тебя ничего не получится. А если ты и правда похудеешь, тогда это обязательно «должно» быть вредно для здоровья. Иначе мне придется выдумать какое-то другое оправдание моему собственному бездействию».

2. «Я снова начала больше внимания уделять своему питанию, не ела больше пироги «за компанию» и стала отказываться от предлагаемых сладостей, если мне действительно не хотелось их в тот момент. И тут меня попрекнули (моя подруга, кстати), что я голодаю, и абсолютно не понятно, как можно с удовольствием есть огурцы и кольраби, которые я ношу с собой на работу в качестве перекуса. Наши отношения обострились в тот момент, когда она внезапно зашла в кабинет и «застукала» меня за чтением книги «Худеем с удовольствием» (Fit-For-Fun). «Да ты больна! Я хочу видеть свою подругу такой, как раньше. Разве ты не видишь, что у тебя расстройство пищевого поведения? И со своим спортом ты как с ума сошла!», – мне пришлось все это выслушивать, пока она не уехала. После этого на некоторое время в нашем общении возникла пауза, но скоро отношения снова наладились. Однако тема питания, спорта и веса так и осталась для нас яблоком раздора. Я ловила себя на том, что, когда она приходила в гости, я прятала фитнес-газету и поспешно убирала все печатные издания подобной тематики. Я скрывала от нее дополнительные спортивные занятия, которыми я занималась помимо наших совместных. И хотя она сама почти ни в чем другом не разбиралась, кроме темы, сколько калорий в каких продуктах содержится, и каждый день страдающим голосом перечисляла мне, что она сегодня съела уже все, что положено, я все равно полностью избегала этой темы, так как снова могла услышать упрек в том, что «меня больше ничего не интересует». Иногда я даже обманывала ее, когда она, выдав мне свой «отчет о съеденном», выжидающе заглядывала мне в глаза, и я понимала, что она не успокоится, пока я не скажу ей, что съела как минимум столько же калорий, сколько и она. В то время, когда она меня упрекала, что у меня нарушено пищевое поведение, она говорила, помимо прочего, что я во время нашего совместного отпуска якобы дотошно следила за тем, чтобы ни в коем случае не съесть хоть на грамм больше нее. Меня настолько это ошарашило, ведь я даже не думала не то, что следить, а даже просто интересоваться, что и сколько она ест. Но она была в этом абсолютно уверена, так как пристально наблюдала за мной и считала, сколько порций суши съела я…»