Стивен Баррер - Осторожно, спорт! О вреде бега, фитнеса и других физических нагрузок

Чтобы не умереть на этом тренажере от скуки, я приспособился читать. Поначалу я пытался читать обычные книги, но удержать книгу в развернутом виде было не так просто, а поскольку моя голова находилась в постоянном движении, мелкий шрифт прыгал перед глазами. Потом я перешел на электронную книгу с плоским экраном и регулируемым размером шрифта, и проблемы исчезли. Теперь я время от времени прохожу по нескольку километров на этом чуде техники, но, честно признаться, делаю это крайне редко.

Еще одна проблема с моей беговой дорожкой состоит в том, что заниматься на ней надо в подвале, а наш подвал — это настоящий подвал, полный самых разных вещей, которым не нашлось места в доме. Помимо прочего, там мы держим стиральную машину и сушилку, а еще там смонтирована отопительная система и стоит кошачий лоток. И очень заметно отсутствие естественного света. Это не самое мое любимое помещение в доме. Я предпочел бы установить дорожку в гараже — единственном месте, где я полный хозяин. Или в семейной спальне, но беговая дорожка, слишком громоздкая и шумная, нарушает постулаты фэншуй.

Я тренируюсь и на работе. Как хирургу, мне приходится проводить много времени на ногах в операционной. И хотя обычно я стою на месте, физическая нагрузка может быть очень значительной, особенно во время сложных операций по реконструкции позвоночника, которые могут длиться несколько часов. Длинносегментная декомпрессия и фиксация позвоночника требуют имплантации многоуровневой стабилизирующей системы и костной пластики, и, поскольку на протяжении всей операции я одет в тяжелую освинцованную одежду для защиты от рентгеновского излучения внутри операционной, это ужасно изнуряет. Когда я выхожу из операционной, с меня буквально течет пот, словно я только что пробежал несколько миль по жаре — чего, кстати сказать, я никогда не делал. Я также много хожу по больнице. Однажды я использовал шагомер — небольшое устройство, регистрирующее количество сделанных вами шагов. Если ввести в его память среднюю длину вашего шага, он преобразует количество шагов в пройденное расстояние. В зависимости от количества пациентов в тот или иной день, а также от места приема (в моем кабинете или в больнице), я проходил в день от 4 до 6,5 км. Неплохо для «скрытой» физкультуры, как я называю физическую активность, которая сопровождает некую другую, основную деятельность. Проблема в том, что эта «скрытая» физкультура часто прерывается передышками, что снижает ее благотворный эффект. Тем не менее я ею активно занимаюсь.

Я также помогаю жене с работой на приусадебном участке, хотя и не так часто и с неохотой, которая явно заметна на моем лице и в моем голосе. Я не умею скрывать свои чувства. Тем не менее жена с удовольствием принимает мою помощь, но, зная о моих «талантах», старается держаться от меня подальше, когда у меня в руках опасные электроинструменты.

У нас невероятно красивый и ухоженный приусадебный участок: художественно оформленные цветники и кустарники, фруктовые деревья, все лето снабжающие нас фруктами, большой огород и даже вольер для птиц, где живут две курицы, обеспечивающие нас яйцами. Мы привыкли слышать восторженные комплименты от гостей. Лучший подарок для Пэм на ее день рождения и любой праздник — какой-нибудь сельскохозяйственный инвентарь. Для него у Пэм имеется специальный сарай размером с небольшой дом.

Семнадцать лет назад мы продали наш прежний дом семейной паре, и покупатели признались, что без колебаний приняли решение, когда увидели роскошный сад, разведенный Пэм вокруг дома.

Наш приусадебный участок всецело находится в ведении Пэм. Она может заниматься им все дни напролет и делает это с огромным удовольствием. Пэм регулярно пытается привлечь и меня к этому делу, но из меня никудышный помощник. Судя по тому, что Пэм — стройная и подтянутая, а я, скажем так, не очень, я могу сделать вывод, что работа на приусадебном участке — отличный фитнес. Мы ведем бесконечное сражение со зловредным плющом, который пытается задушить деревья вокруг нашего дома. Эти растения настолько живуче и вездесуще, что кажется непобедимым. Его толстые и деревянистые стебли стелются по земле, а произрастающие из них плети расходятся вокруг во все стороны. В худшем случае они могут полностью поглотить дерево, даже очень большое, так что его не будет видно сквозь плотную завесу стеблей и листьев. Я борюсь с этими захватчиками, безжалостно обрезая их толстые наземные стебли бензопилой. Но они невероятно коварны и, услышав звук заводимой пилы, немедленно прячутся. По крайней мере, мне так кажется. Пэм помогает мне найти очередного врага, зовет меня и немедленно отбегает на безопасное расстояние. Пилить плющ растения — тяжелая работа. Мне приходится продираться сквозь густой подлесок, сгибаться в неестественных позах и, удерживая в руках мощный и опасный инструмент, перерезать толстые волокнистые стебли. Даже в прохладные дни с меня течет пот от напряжения.

Я отлыниваю от работы на приусадебном участке не столько из-за присущих ей опасностей, сколько из-за собственной лени. Хотя опасности тоже играют роль. Недавно у меня была пациентка, у которой в день визита ко мне была запланировала операция на позвоночнике. Я спросил у нее, не случалось ли с ней чего-либо с того момента, когда она последний раз была у меня на приеме. Она приподняла штанину и показала мне свою голень. Та была покрасневшей, отекшей и уплотненной, с темной запекшейся раной посередине.

Она тоже увлеченный садовод, и ее любимые цветы — розы. Занимаясь их обрезкой за неделю до операции, она укололась ногой о шип, что не редкость для любителей роз. Но на этот раз в рану попала инфекция и началось острое воспаление подкожно-жировой клетчатки, распространявшееся по ее ноге. Семейный врач назначил ей антибиотики и примочки, поэтому на тот момент, когда я ее увидел, воспаление уже отступило.

Как я уже говорил, воспаление подкожно-жировой клетчатки может быть очень опасным, если инфекционный агент отличается высокой вирулентностью или человек игнорирует проблему. Может начаться печально известный некротический фасциит, который в худшем случае может перерасти в гангрену. У той пациентки был легкий случай, и воспаление было быстро и вовремя остановлено. Я сделал ей операцию, и она прекрасно ее перенесла.

Вечером я рассказал об этом случае Пэм.

«Есть еще одна причина, почему я не должен работать в саду, — сказал я. — Сегодня утром у меня была пациентка, получившая травму во время обрезки роз. Я назову этот вид травм ТРС — «травмами от работы в саду», по аналогии с ВСАО — «вождением в состоянии алкогольного опьянения». В конце концов опасно и то и другое. Я начну общественное движение “Люди против насилия со стороны овощей”».