Две судьбы

— Так, сейчас мыться, потом завтракать, а потом начнем урок!

Не выдержав, Элен восхищенно прошептала:

— Госпожа, какая вы красивая!!

— Хм, спасибо. Ты тоже ничего, только надо немного подкрасить. Запомните, пока вы красивы и сексуальны — вы будете жить! Разонравившимся рабыням путь один — крест или кол. Или еще что-нибудь похуже. Ладно, хватит болтать, идемте.

Устрашенные последними словами Жасмин, сестры чуть ли не бегом последовали за ней.

Сначала было мытье, тщательное и неторопливое. Затем завтрак. Ели сестры из мисок, стоящих на полу. Ели, стоя на четвереньках под насмешливыми взглядами других рабынь. Те восседали за низеньким столом, удобно расположившись на мягких подушках.

— Глянь, как чавкают! Английские свиньи! Говорят, младшенькой деревянного засунули, наверно понравилось.

— Хватит, Айгюль! Знаю, ты не любишь англичан, но они-то причем?

— Не люблю?! Да я их ненавижу!! Это из-за них я, дочь магараджи, здесь! Что ты…

— Ладно, ладно, успокойся! Все знают твою историю. Но эти девочки не причем!

— Тихо! Разгалделись! Эй вы, доели? Что надо сказать?

— Спасибо, госпожа!

— Ладно, пойдем.

Пройдя в соседнюю комнату, Элен и Эмили по знаку стали на колени.

— Так. Я хочу, чтобы вы поласкали друг друга. Но, старайтесь как можно дольше удержаться от оргазма. Кто кончит первой — получит пять ударов плетью. Начали!

Элен обменялась изумленным взглядом с сестрой. Пять ударов — за что?!! Однако делать было нечего, и девушки, не вставая с колен, обняли друг друга. Их соски соприкоснулись, и Элен почувствовала, как горячая волна обдала ее тело. Коснувшись своими губами губ Эмили, она начала гладить ягодицы сестры, ее бедра. Немного наклонившись, Элен провела языком по ее соскам, ощутив, как они сразу напряглись и затвердели. Нежные пальчики раздвинули нижние, уже набухшие, губки и коснулись клитора Эмили. Продолжая интенсивно ласкать сестру, Элен почувствовала, как пальцы Эмили проникли в НЕЕ! Внизу живота сразу заныло. Было так приятно, что Элен не смогла сдержать стона.

И все-таки первой кончила Эмили. Элен почувствовала, как дрожит тело сестры, услышала хриплые стоны. Стоя на коленях в объятиях сестры, Эмили содрогалась в бурном оргазме.

— Прекрасно! Достаточно! Что ж, Амила кончила первой. Айлин, вот тебе плеть.

— Но… госпожа, вы хотите, чтобы Я била свою сестру?!!!

— Не сестру, а рабыню! Бери плеть, я сказала! А ты стань на четвереньки и оттопырь задницу!

Возмущение переполнило гордую английскую натуру Элен. Чтобы ОНА била свою сестру!!! Да, никогда!!!

— Я… я не буду этого делать!

— Госпожа!!

— Я не буду этого делать, ясно тебе!!

— Та-а-а-к! Мы упрямцы! Ну что ж, думаю, неделька в карцере тебя переупрямят, сучка!

— Можете делать со мной, что захотите, но бить СВОЮ сестру я не буду!

Улыбаясь, Жасмин подошла к стене и дернула за веревку. Через мгновенье два палача вбежали в комнату.

— Позовите Фатиму! У нас здесь м-а-а-ленький бунт. А, вот и вы, госпожа, — Жасмин склонилась в низком поклоне. — Вот, упрямимся, не хотим бить сестру!

— Сколько ты назначила?

— Пять ударов, госпожа.

Фатима подошла вплотную к Элен.

— Почему ты не исполняешь то, что тебе приказали?!!

— Я не буду бить свою сестру!!

— Гм, с характером, да? Ну ничего, сейчас мы его тебе исправим. Эй, Амила, подойди! Видишь рабыню?

— Д-д-а… да, госпожа.

— Прекрасно, вот тебе плеть, десять ударов, приступай!

— …

— Что?!!! Тоже артачиться будешь?!! Ты ведь любишь свою сестренку?

— Да, госпожа, очень.

— Ну так вот! Или ТЫ дашь ей десять ударов плетью, либо Ахмед выпорет ее по своему — пятьдесят ударов кнутом! Ну, я жду!

Минуту Эмили стояла неподвижно. Затем подняла руку и хлестнула плетью по спине Элен.

— Стой! Это не считается! Бить надо что есть силы, иначе удары не засчитываются, поняла?!

Эмили кивнула головой, в ее глазах стояли слезы. Один из палачей, огромного роста негр по имени Ахмед, стиснул одной рукой запястья Элен и высоко вздернул руки несчастной. Раздался свист плети, и на выпуклых ягодицах Элен пролегла первая красная полоса. От резкой боли, та вскрикнула. Удар, полученный в каюте Аль-Джаббара, показался ей легким прикосновением по сравнению с полученным. Вновь раздался свист плети. Эмили стегала свою сестру со всей силой, на которую была способна. Стегала неумело, удары сыпались беспорядочно, обрушиваясь то на спину, то на попку Элен. Та вскрикивала каждый раз и пыталась хоть как-то увернуться. Со стороны казалось, что девушка танцует, высоко подняв руки.

Наконец удары стихли. В комнате наступила тишина, только слышалось прерывистое дыхание Эмили и легкие стоны Элен. Фатима криво усмехнулась:

— Да-а-а! Любишь ты свою сестренку! Ишь, как отходила! Ну что, Айлин, теперь выполнишь то, что тебе приказывали? Пять ударов!

— Нет!

— НЕТ?!! Так, Ахмед, в карцер ее, в зиндан, в колодки!!! Ах ты тварь!! Мустафа беги к господину, все ему расскажешь! Ах ты, сучка христианская!!

Ахмед, намотав длинные волосы Элен на кулак, потащил ее к выходу. Эмили с плачем бросилась вслед, пытаясь как-то помочь сестре. Однако Мустафа ловко перехватил ее и сбил с ног.

— Жасмин, эту на «баттонаду», до утра! Все!

Тюрьма — зиндан располагалась в подвалах дворца, и, благодаря жестокости Юсуфа, никогда не пустовала. Она включала в себя десяток крохотных камер, камеру пыток со всеми «необходимыми» орудиями, камеры «для исправления» и карцер. Узниками, вернее узницами зиндана были исключительно девушки-рабыни.

Каждой узнице, в зависимости от тяжести ее «преступления», назначалось «воспитание», заключавшееся в чередовании побоев, пыток и издевательств. Сроки заключения были самыми разными — от недели до нескольких месяцев. Надзирателем зиндана был араб по имени Хасим. Все рабыни, попавшие в зиндан, теряли свой статус, и соответственно Хасим и его подручные имели право насиловать любую из девушек.

Поэтому, когда Мустафа сдал Элен Хасиму, тот не смог удержаться от радости. Еще бы! Красивая юная девушка, да еще и белокурая — от предвкушения совокупления с ней, у Хасима чуть не потекли слюнки.

— О! Какая красотка! За что ее, Мустафа?

— Упрямая! Велели ее в колодки, и ждать хозяина.

— Угу, сделаем.

Первым делом с Элен сняли рабский ошейник. Затем выдали тюремное одеяние. В отличие от дворца, в зиндане было промозгло, и Юсуф не хотел, чтобы рабыни могли простыть. Одеяние представляло собой тунику до колен из грубой джутовой ткани без рукавов и с глубоким, до талии, вырезом спереди. После переодевания, Элен велели стать на колени, и Хасим овечьими ножницами состриг ее густые волосы. Это делалось из соображений гигиены, да и при пытках длинные волосы только мешали. Затем, крепко связав девушке руки за спиной, Хасим повел ее в темницу.