Две судьбы

Вместе с Фатимой и Жасмин, Эмили попала в просторную комнату, напоминающую шорную мастерскую.

Сначала Эмили тщательно выкупали в большой ванне, затем Жасмин стала ее причесывать. Она подняла густые волосы Эмили с боков и стала заплетать их посередине головы, поминутно вплетая блестящие бусы. Когда она закончила, голова Эмили напоминала заплетенную конскую гриву, а сзади, до лопаток, свешивался распущенный хвостик. Потом Фатима затянула на талии Эмили широкий кожаный ремень. Затянула туго, так что дышать Эмили могла теперь только грудью. Спереди к ремню было пришито стальное кольцо, к которому Фатима привязала толстую, грубую джутовую веревку. Фатима пропустила веревку между ног Эмили так, что она прошла нижних губок и плотно прижалась к клитору. Пропустив ее потом под ремень сзади, Фатима с силой потянула веревку вверх. От боли Эмили вскрикнула. Веревка впилась в промежность еще глубже и прошлась по чувствительному бугорку плоти. Велев подержать веревку Жасмин, Фатима надела на Эмили нечто, напоминающее конскую сбрую. Два ремня толстой кожи легли на плечи девушки, спереди ремни соединялись стальным кольцом, от которого отходили еще два ремня — поменьше. Эти ремни проходили под грудями, несколько приподнимая их, и пройдя через пазы в толстых ремнях, затягивались на спине. После того, как Фатима затянула все ремни, груди Эмили оказались приподнятыми так, что кольца в сосках свободно повисли. Удовлетворенно покачав их, Фатима перехватила веревку у Жасмин, и, натянув ее еще немного, сделала той знак. Ухватив хвост волос, Жасмин крепко привязала конец веревки к нему так, что Эмили пришлось высоко вздернуть подбородок. Отпустив девушку, Фатима резко приказала:

— А ну-ка, смотри вперед!

С большим трудом Эмили удалось немного опустить голову, что вызвало острую боль в промежности.

— Дальше не могу, госпожа, — задыхающимся голосом произнесла рабыня.

— А дальше и не надо. Дальше и не сможешь. Это для твоей осанки, ты ведь теперь кобылка, а осанка для лошади много значит.

Действительно, попытка опустить голову еще привела к вспышке такой боли, что Эмили сразу отказалась от этого.

— Прекрасно! Глянь Жасмин, как грудки ходуном ходят. И это она еще не бегала! Давай цепочку и колокольчики. Три колокольчика!

Взяв протянутую цепь, Фатима закрепила ее концы за кольца в сосках Эмили так, что цепочка оказалась натянутой. На цепь были повешены три колокольчика, один побольше, и два маленьких. Колокольчики сразу же стали позванивать, так как при дыхании груди Эмили поднимались и опускались.

На ноги девушке одели специальные туфли без каблуков, зато с настоящими серебристыми подковками. Последним штрихом в процессе превращения Эмили Уотерфорд в скаковую пони послужила круглая, деревянная палка с кожаными ремешками на концах. Эту палку диаметром около двух дюймов вставили Эмили в рот и затянули ремешки на затылке. Получилось нечто вроде удил. К металлическим кольцам на концах палки Фатима пристегнула длинные поводья. Взявшись за них, она повела рабыню к выходу. Подковки звонко цокали по каменному полу, мелодично звенели колокольчики.

Выйдя из конюшни, Эмили увидела низкую двуколку с длинными оглоблями. На концах были кожаные петли. Девушку поставили между оглоблями и продели руки в петли так, что последние оказались у Эмили на плечах. Вытянув руки девушки назад, Фатима крепко привязала запястья и локти к оглобле. Из-за этого груди Эмили оказались еще более выпяченными вперед.

— А теперь запомни девочка. Хозяин любит быструю езду. Постарайся разогнаться не спеша. Он будет тебя постегивать, но ты потерпи, сразу не беги, что есть силы. Если упадешь, получишь пятьдесят ударов плетью. Будешь бежать — постарайся повыше поднимать колени, хозяин это любит. Ну, удачи!

Спустя полчаса показался Юсуф, одетый в легкий халат. В руках он держал хлыст на длинной рукоятке, и Эмили поняла, что именно этим хлыстом ее будут подгонять.

Юсуф подошел вплотную к своему «скакуну».

— Ну, застоялась, кобылка? Сейчас поедем, посмотрим, какова ты на дорожке.

Послышался легкий скрип, и Эмили почувствовала, как осели вниз оглобли. Не имея возможности повернуть голову, она ждала команды типа «но», но вместо этого спину ожег удар хлыста. Глухо застонав, девушка налегла и покатила коляску с Юсуфом по дорожке.

— Быстрей, сучка, — и жалящий удар по ягодицам. — Еще быстрей!!

Подковы глухо стучали по утоптанной земле. Катить двуколку было очень тяжело. Пот заливал глаза, в груди клокотало и хрипело. Ко всему этому прибавлялся мелодичный звон колокольчиков. Раз за разом спину или попку обжигали удары хлыста. Однако Эмили, памятуя о возможном суровом наказании, продолжала ускорять свой бег, не забывая как можно выше подбрасывать колени.

После третьего круга девушка почувствовала, что силы ее на исходе. Плечи онемели, и она почти не чувствовала пальцев. Все тело рабыни покрывал едкий пот, смешанный с пылью. Подбородок, шея и верхняя часть груди были залиты её слюной. Ноги стали ватными, и Эмили с ужасом поняла, что сейчас рухнет без чувств. И тут последовал рывок поводьев и команда Юсуфа:

— Тпру! Стой кобыла, приехали!

Выскочив из коляски, Юсуф подошел к тяжело дышащей рабыне.

— А она ничего! Фатима, скажешь Рамзану, пусть потренирует ее! Через неделю Зейнаб приезжает от дяди, а она, сама знаешь, любит покататься.

— Все сделаю, господин.

— Ладно, помойте суку и в стойло, — довольный Юсуф отправился во дворец.

Когда Фатима вытащила руки Эмили из петель, та со стоном рухнула на колени. Подхватив почти бесчувственную девушку под руки, Фатима и Жасмин потащили ее в конюшню, где, освободив от упряжи и туфель, поместили ее в ванну. Затем Эмили насухо вытерли большим махровым полотенцем и накормили. Горячая ванна и питательная еда помогли Эмили немного прийти в себя. Однако долго нежиться ей не дали. Руки крепко связали за спиной, а на шею накинули веревочную петлю. Затем в рот вставили деревянные удила и отвели ее в стойло. Фатима привязала веревку к столбу так, что Эмили пришлось стать на колени. Подняться она не могла. Ласково потрепав девушку по голове, смотрительница гарема удалилась в сопровождении Жасмин.

Элен стояла в кромешной тьме. Стояла уже сутки. Сказать, что она замерзла, значит не сказать ничего. Могильный мрак карцера окутывал ее тело, пробираясь в самые интимные места. Несчастная девушка еле стояла, слегка повиснув на собственных сосках. Это была дьявольская пытка. Малейшее движение причиняло острую боль, но ноги почти отказывались служить, и время от времени колени подгибались. Тогда раздавался мучительный стон несчастной рабыни.

"Господи, как больно, как холодно… М-м-м-м… Господи, хоть бы он пришел. Все ему сделаю. Пусть плетью бьет, только освободит отсюда… Госпо… Стоп. По-моему идет."