55 Гудвин - Лорд Здец, принцесса и полпринца в придачу

Казалось бы, какая разница, ну снюсь я себе в любимом доспехе, что странного – галлюцинация она и есть галлюцинация. Но во всём остальном прослеживалась чёткая логика и реализм. Так почему моё сознание не подкинуло мне что-то более подходящее? В конце концов, неплохой хауберк у меня был, и гамбезон, и сюрко, и даже грёбаный шлем с наносником…

Додумать эту мысль я не успел – в зал вбежал чумазый мальчишка лет восьми, подошёл ко мне и заговорщически прошептал: “Лорд Тау просит вас встретиться с ним у подножия Южной башни”. Я кивнул и посмотрел на Линн. Она не подвела – принесла отцу с матерью какие-то витиеватые извинения, сказала, что обещала показать мне замок, и вывела из трапезной в прямом смысле слова за ручку.

– Где Южная башня? – спросил я её, как только мы оказались во внутреннем дворе. – Тау назначил нам с тобой свидание возле неё.

– Нам? – брови Линн удивлённо поднялись.

– Вообще-то мне передали, что ждут именно меня, – признался я. – С другой стороны, было бы странно, если бы он приглашал на уединённое свидание замужнюю даму. Даже мелкий пацан мог что-то заподозрить и пустить слух.

– Да, но мы уже договорились, что встретимся после обеда в роще, – возразила Линн.

– Планы изменились, – предположил я.

– Он мог передать свои слова через Эдну, – отмахнулась Линн. Она выглядела такой задумчивой и обеспокоенной, что я просто не мог её не поддразнить:

– Может, он вообще хотел видеть меня одного! Влюбился с одного шлепка, – я сопроводил реплику жестом, ударив по воздуху, так как не был уверен, что правильно подобрал слово, – и жаждет повторения!

Линн рассмеялась, оглянулась по сторонам и прошептала мне на ухо:

– В таком случае ему следовало догадаться, что в одиночку ты не найдёшь в этом замке не только его задницу, но и свою собственную.

Я тоже расхохотался, одновременно удивляясь смелости этой шутки.

– Да-да, знаю, – покачала головой Линн в ответ на мой взгляд. – Мне все говорят, что я слишком много общаюсь со слугами и набираюсь не тех манер.

– Отличные у тебя манеры, – поспешил я её успокоить. – Для леди Фей – в самый раз.

Она снова качнула головой – неверяще и изумлённо, но говорить ничего не стала.

***

Тау метался по круглой комнате на вершине башни как хищник в неудобной клетке – я видел такие у разъездных цирков на родине и по мере сил боролся с варварством: постил фотки несчастных зверей с соответствующими хэштегами и просил друзей о перепосте (с тех пор, как в друзьях появились звёзды сериалов Нетфликса, это даже начало приносить некоторую пользу).

Короче, Тау выглядел так, что его хотелось немедленно выпустить погулять на травку, снабдив перед этим большим куском сырого мяса. И взгляд у него был такой, будто он готов кого-нибудь растерзать собственными зубами. На его красивом, но мальчишеском лице это смотрелось несколько неуместно – чересчур театрально. И разговор он начал так, будто говорил со сцены, обращаясь ко всему залу от первых рядов до галёрки:

– Лорд и леди Фей, увы, вместе с пожеланием доброго дня я должен сообщить вам печальные вести, – продекламировал он торжественно.

– Нас кто-то подслушивает? – прошептал я в самое ухо Тау, подойдя вплотную и невольно втягивая запах его кожи. Чёрт! Мерзавец даже пах не как немытый средневековый варвар, а как мечта парфюмера, создающего элитный мужской парфюм. Доминирующая нотка – естественный запах кожи, напоминавший аромат кедровых орешков. К ней примешивались отголоски какого-то совсем простого мыла, горьких трав и нагретого железа кольчуги.

– Нет, – Тау повернул ко мне голову, но не отстранился. Его удивлённые тёмно-серые глаза оказались ровно напротив моих, а горячее дыхание тронуло мои губы. Ощущения были настолько реальными, что я напрочь забыл о галлюцинаторной природе красавчика и зачем-то отступил – опять! – вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией и поцеловать это совершенное даже в небольших неправильностях наваждение.

– Тогда зачем ломаешь комедию? – возмутился я, пытаясь сбросить морок. – Говори по-человечески, по имени и без лишнего пафоса. Что за новая беда у нас стряслась?

– Я полагаю, вы заметили отсутствие лорда Стентона на завтраке, – Тау поджал губы, явно недовольный моим легкомыслием.

– Это ещё что за хрен? – спросил я, оборачиваясь к Линн – надеялся, что она будет более сговорчивой. – В смысле, не имею чести знать, кто такой лорд Стентон.

– Как это… – опешила Линн. – Он же ваш… Твой сюзерен!

– А-а, – протянул я, поворачиваясь к Тау. – То есть, мерзкий старикашка, который покушался на нашу с тобой прекрасную леди, свалил в голубые дали. Ну и прекрасно – с чего нам горевать о его отсутствии?

– Вы не помните имени своего сюзерена? – прищурилась Линн, сложив руки на груди.

Я хмыкнул и почесал в затылке, прикидывая, как это объяснить, но тут Тау неожиданно пришёл мне на помощь:

– Мне кажется, я догадываюсь, что происходит, – он посмотрел на меня испытующе. – Лорд Фей, вы помните обряд, который перед боем проводил ваш шаман?

– Мой кто? – вытаращился я.

– Шаман, – повторил Тау. – Человек, который вызывает духов.

– Я знаю, чем занимается шаман, просто… Серьёзно? – этот поворот заставил меня засомневаться в том, что окружающая реальность создана моей фантазией – уж к кому никогда бы не обратился за помощью, так это к шаману. Ответ Тау только укрепил мои сомнения.

– Возможно, – осторожно предположил он, – вы не знаете лорда Стентона потому, что являетесь вовсе не тем лордом Фей, который прибыл на турнир.

Линн нахмурилась, пытаясь понять, о чём речь, а я подобрался, не желая упустить ни слова.

– Я подслушал, что делал шаман в вашей палатке, – продолжил Тау. – Он призывал сильнейшего воина из рода Фей прийти на помощь своему господину. Что если…

– То есть, по-твоему, я не тот придурок, который прибыл на турнир, а его какой-то дальний родственник? – уточнил я.

– Это могло бы объяснить ваши странности, – пожал плечами Тау.

– Ага, – вздохнул я, прикидывая, как прикрутить это сообщение к теории о галлюцинации.

Информация, позволяющая такой теории сложиться в моём мозгу, действительно была – в Сибири мои предки оказались не просто так. Отец бабули был ссыльным французским инженером, из тех, что приехали в Союз в двадцатых, переполненные до краёв революционной романтикой, а затем попали под каток репрессий в тридцать седьмом.

Прадеду, Гийому Француазовичу Тари, удалось выжить и обзавестись семьёй, но об оставшихся во Франции родственниках говорить было не принято. Мать хотела убедить отца их поискать, но, поскольку она делала это в надежде обнаружить какие-то аристократические корни, бабушка ей помогать не стала. Она считала себя дочерью пламенного коммуниста, а не какого-то там графа. Ну и насолить “расфуфыренной невестке”, как она называла мою маму, наверное, было приятно.