Джессика Лэйхи - Дар неудачи

В конце концов Оливия поправилась и, несмотря на потерю большей части своих знаний, вернулась в школу, закончила ее вместе со своим классом и поступила в колледж. Я не могу с уверенностью сказать, что изменения в воспитании, внесенные Еленой, имели отношение к успеху Оливии, да и выборку из одного человека вряд ли можно назвать статистически значимой. Но я знаю, что, когда Елена начала поддерживать усилия Оливии, а не хвалить ее интеллект, она повысила шансы дочери преодолеть многочисленные поражения на трудном пути к нормальной жизни. Более того, она преподала Оливии прекрасный урок, как стать родителем, поддерживающим гибкое сознание у собственных детей.

Однажды перед уроком английского я услышала, как восьмиклассница жалуется подругам на голод. Я спросила, не забыла ли она дома ланчбокс, а она ответила: «Не забыла, но мама вечно кладет мне то, что я не ем». Я не стала указывать очевидный выход из положения – самой планировать ланч и собирать его в школу, – а спросила, может ли девочка придумать какой-то способ решить эту проблему.

– Я могла бы покупать ланч…? – предположила она с вопросительной интонацией и поглядела на меня.

– Или… – поощрила я.

– Или я бы могла… сказать маме, что я люблю, и пусть она это и кладет в ланчбокс, – уже более уверенно продолжала девочка, довольная своим гениальным планом.

– Или… – повторила я.

Она смутилась. Какие же еще остаются варианты? Я обернулась к ее однокласснице, давно собирающей ланчбокс самостоятельно.

– Элси, какие еще у Кейт есть варианты? Как сделать так, чтобы у нее с собой была та еда, которую она хочет, и не было причин жаловаться?

Элси слегка покраснела.

– Можешь сама собирать свой ланч. Я так и делаю. Иногда я собираю его сразу после ужина, пока вся еда на столе, чтобы утром не делать этого в спешке.

Теперь покраснела Кейт.

– А, ну да… я могла бы собирать ланчбокс сама.

И с этого дня она так и стала делать. Первое время она специально хвалила свой ланч вслух, если видела меня рядом. Примерно через месяц, в свой день рождения, она зашла в мой класс с большим подносом кексов.

– Сегодня мой день рождения. Можно вас угостить? Я сама их испекла.

Она так и сияла, страшно довольная представившейся возможностью продемонстрировать мне свои кулинарные таланты. Я взяла кекс и стала смотреть, как Кейт раздает угощение одноклассникам, примерно дважды в минуту повторяя, что сама их пекла.

– Даже глазурь сама сделала!

Дети всегда хотят чувствовать себя в чем-то компетентными, и родители предоставляли им такую возможность, пока не вздумали освободить потомство от бремени домашних дел. Теперь мы не учим детей ответственности, не растим достойных членов семьи, способных внести в нее свой вклад, а делаем всё за них. Хуже того: мы уверены в их некомпетентности, и, даже если ребенок попытается что-то сделать по дому, родители тут же вмешаются и поспешат «все исправить».

Мы вмешиваемся, когда дети застилают постель, – разглаживаем упущенные складки. Мы вмешиваемся, когда они собирают белье в стирку, – перекладываем полотенца «как правильно». Однажды я буквально вырвала из рук сына губку, потому что он не столько вытирал пролитое молоко, сколько размазывал. Я выгнала его из столовой и велела «идти к своим игрушкам», потому что он справлялся со своей задачей не так быстро и не так аккуратно, как мне бы хотелось. Я вполне понимаю родительское желание, чтобы все было сделано лучше, быстрее, правильнее. Но что получается в итоге? Мы вмешиваемся в детские обязанности, мы всё исправляем и в результате ради скорости и правильности жертвуем чем-то гораздо более существенным.

Что важнее – безупречно чистые тарелки или чтобы у ребенка развивалось чувство гордости и самодостаточности от того, что и он сумел сделать что-то полезное, выполнить свою долю семейных обязанностей? Чтобы на простыни не было ни морщинки или чтобы домашние дела вошли у ребенка в ежедневную привычку? Наше вмешательство и страсть все исправлять калечат детей эмоционально, интеллектуально и социально: они уже и не знают, что им делать и в каком направлении двигаться, пока не получат указания от взрослых.

Важно, чтобы восьмиклассница сама научилась собирать себе ланч не потому, что ребенка избаловали и пора ей уже взяться за ум, а потому, что неудачи, которые она неизбежно потерпит, пока научится правильно складывать ланчбокс, имеют большое значение. Надо время от времени делать промахи и разочаровываться в собственных решениях. Она должна убедиться, что, если пакет со льдом плюхнуть поверх йогурта, хрупкая баночка расплющится и весь ланч будет вымазан липкой, пахнущей ванилью массой. Она должна самостоятельно выяснить все мелкие детали и тысячи способов предотвращать различные маленькие катастрофы, которые сопутствуют нашим обыденным делам и обязанностям.

Подруга недавно рассказала мне о том, как в самый момент автомобильной аварии (обошлось без увечий, но встряска была изрядная) она подумала, что надо бы составить огромный список всех тех мелочей, которые ее родным понадобится учесть, если ее больше не будет рядом. Ее сыну следует знать, что футбольную форму надо стирать по воскресеньям, чтобы она успела просохнуть к тренировке в понедельник. Дочке надо усвоить, какие виды тканей можно после стирки засовывать в автоматическую сушилку, а какие нет и что произойдет с шерстяным свитером, по ошибке попавшим в эту сушилку. Детям надо научиться пробивать засор в туалете, включать водонапорный бак после перебоев электричества, менять пробки, убирать на зиму газонокосилку и помнить про еще целый миллион таких дел, которые она выполняла сама, не желая утруждать детей.

Я напомнила подруге, что, случись ей погибнуть в аварии, ее близких менее всего волновал бы вопрос, где находится переключатель водонапорного бака, но я прекрасно понимаю ее тревоги. Поскольку мы не подпускаем детей к домашним делам, без нас они окажутся совершенно беспомощными, и моя подруга в момент аварии на миг прозрела и увидела, какими неумелыми она вырастила детей и как трудно им будет справиться без нее.

Для нее это был момент откровения.

Уберегая детей от неудач, от маленьких катастроф, мы не даем им научиться и тому, как с этими неудачами справляться. Чтобы понять это, нет надобности проходить через предсмертный опыт, как моя подруга. Каждый раз, когда мы чересчур усердствуем в порыве уберечь ребенка от трудностей – вызван ли этот порыв перфекционизмом, желанием проявить любовь или же показать себя образцовыми родителями, – мы отказываем ему в возможности стать полноценным членом семьи, имеющим собственные обязанности и ответственность. Мы отнимаем у него дар неудачи, забывая о том, что многие памятные моменты нашего родительства происходят посреди полной, казалось бы, катастрофы.