Ноэл Кауард - Сенная лихорадка

Джудит. Так, лично я вообще собираюсь забыть, что приезжают все эти кошмарные гости. С этого момента я полностью освобождаю свой мозг от мыслей на этот счет.

Сорель. Все это замечательно, но…

Джудит. Сегодня утром я приняла судьбоносное решение.

Саймон. Какое решение?

Джудит. Это секрет.

Сорель. И ты даже нам не расскажешь?

Джудит. Ну разумеется, расскажу. Это секрет от вашего отца.

Саймон. Итак?

Джудит проходит по центру на арьерсцену, смотрит налево, убеждается, что никто не подслушивает и возвращается на центр авансцены.

Джудит. Я решила вернуться на сцену.

Саймон. Так я и знал! (Падает на скамейку у рояля.)

Джудит. Я здесь мало-помалу вяну. А вянуть, пока я жива, совершенно не входит в мои планы.

Сорель. Но, мама, разумно ли это? Ты ведь только в прошлом году ушла с подмостков «совершенно окончательно». Как же ты объяснишь столь быстрое возвращение?

Джудит. Зрителями, дитя мое — письмами от зрителей!

Сорель. А что, тебе приходят письма от зрителей?

Джудит. Пришли — одно или два. Именно это заставило меня решиться — я заслуживаю по меньшей мере сотен зрительских писем.

Сорель (становится на колени на правом крае дивана). Мы напишем тебе несколько замечательных писем от зрителя, и ты сможешь их опубликовать.

Джудит. Ну разумеется.

Сорель. Но ты же будешь вести себя с подчеркнутым достоинством, правда, мамочка?

Джудит. Мне гораздо легче вести себя с подчеркнутым достоинством на сцене, чем в деревне — это моя milieu (сильная сторона). Я изо всех сил пыталась войти в роль «мелкопоместного дворянства», но совершенно безуспешно. (С руками, распахнутыми в широком объятии, проходит по центру к арьерсцене.) Я жажду волнений и роскоши. (Подходит к правому краю дивана.) Вы только представьте себе: вечер премьеры, все взволнованны; заядлые театралы искренне болеют за меня; критики все как один подались вперед, на их раскрасневшихся лицах написано внимание и восторг; временами, когда им нравится какая-нибудь остроумная реплика, они нечленораздельно выражают свое одобрение. Довольное ворчание обозревателя из «Дэйли Мэйл», самозабвенное бульканье репортера из «Сандей Таймс», резкие, полные энтузиазма выкрики рецензента из «Дэйли Экспресс». Я в жизни их не перепутаю…

Саймон. У тебя что, есть пьеса?

Джудит. Я, скорее всего, восстановлю «Водоворот любви».

Сорель (падая на диван). Ох, мамочка! (Захлебывается смехом.)

Саймон (слабо). Отец будет в ярости.

Джудит. Что ж тут сделаешь.

Сорель. Но это же кошмарная пьеса.

Джудит. Зато моя роль в ней великолепна.

Сорель пытается что-то сказать.

Только не разноси ее в пух и прах, Сорель. Я и сама не прочь немножко посмеяться, но, по правде говоря, это действительно был один из моих триумфов.

Саймон. Нет, пьеса, конечно, совершенно бездарная, но я ее обожаю. Хоть посмеяться можно.

Джудит. Зрители ее тоже обожают, и никому — как правило — смеяться и в голову не приходит. (Выходит на центр и с большой драматичностью излагает.) «Ты просто глупец, жалкий слепой глупец. Неужели ты думаешь, что купив мое тело, ты купил и мою душу?!» (Поворачиваясь к Саймону.) Ты не можешь не признать, это драматичный пассаж. «Я всегда мечтала о такой любви, но я никогда, никогда не подозревала, что это будет так прекрасно.» (Утирает воображаемые слезы.) На этой реплике я всегда плачу.

Саймон. Лучше всего второй акт. Он просто изумителен.

Джудит (поворачиваясь к Сорель). Да, после появления Виктора идут сильные сцены — невероятно сильные… Сорель, подыграй мне, побудь минутку Виктором.

Сорель (вставая). Это где он входит в конце акта?

Джудит. Именно. С этого места, знаешь: «Это что, игра?»

Сорель (подходит к Джудит и говорит крайне драматичным тоном). «Это что, игра?»

Джудит (воодушевлено). «Да. И эта игра должна быть доиграна до конца.»

Саймон (встает и подходит к Джудит, говоря глубоким драматичным голосом). «Зара. что это значит?»

Джудит. «Сколько разбитых иллюзий. Сколько светлых мечтаний, втоптанных в грязь!»

Сорель (обегает Джудит и становится за ней, перед Саймоном, справа на авансцене). Я за Джорджа: «Я ничего не понимаю! Ты и Виктор, вы… Бог мой!» (Принимает драматическую позу.)

Джудит (отходя немного влево — прислушиваясь). «Шшш! Мне кажется, малышка Пэм плачет.»

Саймон (яростно). «Она еще не так заплачет, бедная малютка, когда узнает, что ее мать…»

Звонок во входную дверь.

Джудит. Проклятье! Вот, уже звонят!

Сорель (бросается к зеркалу на рояле). Боже, я выглажу ужасно!

Саймон (подходя к правому краю рояля). Да уж, дорогая!

Из двери под лестницей выходит Клара и идет к правой двери.

Джудит. Клара, пока ты еще не открыла дверь — за ужином нас будет восемь.

Клара (подходя к правой двери). О Господи!

Саймон. И завтра за завтраком, обедом и ужином нас тоже будет восемь.

Джудит (отстранено). Не могла бы ты приготовить комнаты?

Клара. Да уж придется — не класть же гостей спать в коридоре!

Сорель. Ну вот, мы расстроили Клару!

Джудит. Что делать! Делать нечего. Это судьба! Все, что происходит в жизни, это судьба. Это мое единственное утешение.

Клара. Махровый эгоизм это, а не утешение.

Джудит. Не дерзи, Клара.

Клара. Не дерзить! Я, по крайней мере, изредка думаю о других. Восемь человек за ужином! Эми отпросилась домой пораньше! Да это просто божье наказание!

Снова раздается звонок во входную дверь.

Саймон. Не лучше ли их всех впустить?

Клара открывает входную дверь и впускает Сэнди Тирелла. Это свежий молодой человек с неиспорченным, чисто юношеским чувством чести и несколько великоватыми кистями рук по причине необдуманного увлечения любительским боксом. Клара скрывается в двери под лестницей.

Сэнди (подходя к Джудит и пожимая ей руку). Спасибо, что разрешили мне приехать. Это просто потрясающе!

Джудит. Вы один?

Сэнди (удивленно). Да, один.

Джудит. Я имею в виду, вы никого не встретили на станции?

Сэнди. Я приехал из Лондона на машине. Припарковал ее возле дома. А вы хотели, чтобы я кого-то встретил на станции?