Лев Корчажкин - Хуторяне XXV века. Эпизоды 1-20

– Конечно, – вступила в разговор Марья Моревна, – без межи какая жизнь? А вдруг Данила-мастер своих поросят распустит, и они на нашу сторону набегут?

– А то наши к нему не бегают? – скептически произнес Иван, подпиравший дверной косяк. – В прошлом году целый выводок сбежал. Спасибо Даниле, сам всех переловил. А то бы до самого Свистуна-разбойника добежали, еще неизвестно, какими бы вернулись. Свистунами-горлопанами поросячьими. Корми их потом. Что ни дай, все одно – ни жира, ни мяса. Одни кости да … компоста этого…

– Вот-вот, поддакнул старичок Прохор, – не в коня корм. Разорение. Так ты про межу-то поподробней, поподробней скажи. Может, Трофим Трофимыч и согласятся.

– Да я вам и пытаюсь все растолковать. И в книжке вот – написано, – Петька положил палец на тощую брошюрку, оставив на ней мокрый след.

Брошюрка вздрогнула и переползла поближе к Марье Моревне.

– Ну и толкуй, толкуй, мил человек, ты на то и поставлен, чтобы толковать, – продолжил степенную беседу старичок Прохор.

Со второго этажа по ступенькам сбежала Василиса:

– Толковать, или толочь? Как правильно. Ой, надо у щуки спросить!

Василиса быстренько проскочила мимо Ивана, подтолкнув его локтем.

– Что встал? На работу опоздаешь!

Иван тряхнул головой, оторвался от косяка:

– Ладно, сами думайте, мне некогда.

Он вышел. Дверь за ним закрылась не сразу, и было слышно, как в сенях щука растолковывала Василисе:

– Я и говорю тебе, девка окаянная. Воду в ступе. В ступе пестиком. Брызгает, потому надо тихонечко, осторожненько.

– Ну, придумают же! – удивлялась Василиса. – И долго толочь?

– Иди, иди уж, насмешница.

В сенях забулькало – то щука опустилась на дно.

Василиса вернулась в горницу, присела на стул возле Бати, приподняла за уголок обложку брошюрки.

Из-под обложки быстро выскочила и снова спряталась розовая, как кошачий язычок, фига с обкусанным ногтем на торчащем пальце.

– Сама дура! – воскликнула Василиса и воззрилась на Петькин нос.

– Ну, если коротко, – начал Петька, жалобно поглядев на блюдо с пряниками, – межа межует.

– Ну! – поразился старичок Прохор, – а я думал, она там просто так. А она, оказывается, вот что делает!

– Да, подтвердил Петька. – И нам от этого межа…, межуйст…, ме-же-ва-ния, – проговорил он по слогам, скосив глаз на брошюрку, которая понемногу продвигалась к локтю Марьи Моревны, – большая польза вроде как.

– И как? – снова спросил неугомонный старичок Прохор, для важности выставив вперед бороденку.

– Что заладил! Как? Как? – видишь, человек-то, Петька, книжку принес. В ней все про все сказано, – Марья Моревна взяла в пухлые ладони брошюру и осторожно начала ее перелистывать.

– Вот негодники! Буквы какие маленькие, ничего не вижу! – Марья Моревна повертела брошюрку, покачала головой и протянула ее Василисе:

– На, прочти!

– Вот еще, – обиделась Василиса. – Я что, сказочница, по-писанному читать? Кота позовите.

– Кот в командировке, – сообщил Прохор, – вернется к вечеру, когда сливки снимать будем.

– А транслейтер у вас есть? – с надеждой спросил долговязый Петька, поворачивая голову, при каковом маневре оказался нос к носу с большим имбирным пряником в форме утки.

– Транслейтер быстро все разъяснит, – добавил Петька, скосив глаза на пряник.

Василиса всплеснула руками:

– Был, был транслейтер. Правда, отечественный, «толмач ХР». Ваня его для усиления тяги в печку вмонтировал. Их один завод выпускает. Зимой печки, летом – в туристический сезон – «толмачей». А своей тяги у них мало, только до Данилы-мастера достает. А что нам про его семейные дела все слушать. Скучно!

– Ну, давай, значит, почитаем, – сказал старичок Прохор и просеменил к столу. Взял затрепетавшую брошюру и так же бодро направился к печке.

Брошюра забилась у него в руках. Из нее вырвались несколько листиков, пометались по горнице и улетели в неприкрытую полностью дверь. Из сеней послышался всплеск, клацанье челюстей и хруст сминаемой бумаги.

Старичок Прохор открыл заслонку и кинул сникшую похудевшую брошюрку в огонь. В трубе завыло. Потом заголосило на тысячи ладов. Потом все стихло.

Старичок Прохор приложил ухо к печке.

– Ну, что слышно? – спросила Василиса.

Прохор молчал, только зажмурил глаза и шевелил губами.

– Не тяни душу! Говори, что слышишь, – прикрикнула Марья Моревна.

Батя поставил стакан на стол:

– Ну, говори!

Старичок Прохор оторвал ухо от печки, раскрыл глаза, протер их кулачками, вздохнул:

– Молчит. Нет тяги. Кончилась.

– Ну, вот, – обиженно протянул долговязый Петька, приподнимая голову от стола. – А еще передовые фермеры называетесь. Как же вы так, в отрыве от цивилизации хозяйство ведете?

– А вот так и ведем, – ответила Марья Моревна, наливая в стакан чай и пододвигая его к Бате. – Своим умом, на всем своем.

– По-научному «натуральное хозяйство» называется, – пояснила Василиса. – Мы в институте проходили.

Петька протянул руку к прянику, повертел его в руках.

– Ну, а насчет межи как? Пойдем, что ли. Там силища нужна.

Старичок Прохор снова занял позицию на лавке, почесал бороду:

– Тут с кандачка не решишь. Тут совет надобен. Обстоятельства должны сложиться. Ну и примета какая никакая явиться. Подождем.

– А пока чайку свеженького. С пряничками да вареньицем, – обрадовалась Марья Моревна, забирая у Петьки чашку и подставляя ее под краник самовара. – Авось, долго ждать не придется.

– Да уж, – произнес Батя и с тоской посмотрел в окно.

– То-то и оно, – добавил старичок Прохор, устремив взгляд туда же.

Стекло в окне просветлело и стали видны тучи, невозмутимо нависающие над хутором и торчащей из-за сосен диспетчерской башней космодрома.

Марья Моревна и Василиса молчали, покачивая головами. Ждали.

На окно с той стороны взлетел петух, поерзал коготками по гладкому отливу, не удержался и свалился вниз.

– Не будет сегодня точного времени, – вздохнул Прохор, – минут на десять опоздает, пока оправится.

– Надо! – вдруг сказал Батя, хлопнул ладонью по столу, и поднялся. – Надо!

– Вот и я говорю, без вас – никак, – залепетал Петька, вскочив и наскоро запихивая пряничный утиный нос за щеку.

– Ну и сходите, сходите, до обеда не обернетесь, так я к ужину вас ждать буду, – сказала Марья Моревна, и толкнула дочку в бок:

– И ты пойди, мужская сила без женского ума, что колесо без оси – заваливается!

– И Данила-мастер, наверное, там уже. Я его вчера вечером уговорил, – сообщил Петька, засовывая длинные руки в рукава пестрой, как клумба перед зданием космовокзала, куртки.

– Вот, какую куртку выдали, – похвастался Петька, – карманов много, и грязь не пристает. Для такой работы – в самый раз.