Лев Корчажкин - Хуторяне XXV века. Эпизоды 1-20

На крыльце долго ждали старика Прохора. Он что-то копошился в сенях, потом появился в пыльных сапогах гармошкой, старом тулупе и оранжевой каске.

– Там, у межи – пригорочек есть сухонький. Так в тулупе в самый раз будет полежать. А это, – он показал длинным сухим пальцем на каску, – техника безопасности. Вдруг что-то не так пойдет, а касочка – на месте.

– Ну, все собрались, – сказала Василиса. Потом подумала:

– Может, взять чего-нибудь, лопатку какую-нибудь?

В каске открылось окошечко, из нее высунулся многочленный рычаг со свистком. Свисток свистнул.

По свистку со двора прибежала стайка огородников, и выстроилась в шеренгу. Лопату тащил последний из них, придерживая ее над собой четырьмя лапками и с трудом удерживая равновесие на оставшихся двух.

– Вот, – поднял палец старичок Прохор, – прогресс. Сама командует!

Ремешки каски, еще не застегнутые, взвились по сторонам головы Прохора, и со щелчком сомкнулись под подбородком.

– Больно, – сказал Прохор, пытаясь засунуть палец под ремешок. – Не лезет.

– Пойдем, пойдем, Данила-мастер, не ровен час, не дождется, – торопил Петька.

Все посмотрели на Батю.

Батя взял в руку узловатый посох, стоявший у двери, ударил о землю.

– А ведра!

Василиса топнула ножкой. С грохотом из-за угла выскочили ведра и построились за огородниками.

Батя поднял посох, подумал, и снова ударил им о землю.

– Пора!

Посох попал в небольшую лужицу. Лужица брызнула и зашипела, испаряясь.

До межи шли сначала по стежке-дорожке. Стежка-дорожка норовила все затеряться в траве, а то и вообще спрятаться под землю, но Батя приподнимал посох, и снова трава расступалась над утоптанной и кое-где посыпанной мелким гравием тропинкой.

– Понаехали, опомнились, – бормотал Батя, – знать, не дает покоя межа!

Потом перешли мостик, скинув батиным посохом сохнущую на перилах ворону в темную речку под ним. Рядом с вороной висела чья-то рубашка в клеточку. Ивы на берегу зашелестели листьями, заголосили. Под мостом послышалось хлюпанье, и недовольный голос произнес:

– Хорош баловаться. Я ж ее не зря за хвост – и на мост, а чтоб сохла. Чучело сделаю.

Все остановились, повернув головы к воде и прислушиваясь.

– Водяной, что ли? – спросила Василиса, – Так он не здесь живет. Да и зачем ему чучело – сам не шибко красивый?

– И рубашка чья-то, надо в бюро находок, в «Затерянный Мир» отнести. Там разберутся, – сказал Петька, снимая рубашку с перил.

– Да нет, не водяной я, – снова раздался голос, и из-под моста показалась сначала курчавая голова, а потом и блестящий черный торс Джона. В одной руке он держал ворону.

Джон ловко забрался на мост, выдернул из рук Петьки рубашку и стал ее надевать. Рубашка некоторое время сопротивлялась, потом хихикнула и обросла шерстью. Джон пошевелил плечами:

– Так-то теплее, а то навигация в ней барахлит, все норовит на экваториальную моду переключиться. Присылают из дома всякую ерунду, думают, раз глобальное потепление, так везде Сахара! А у вас здесь – апрель еще не закончился! Свежо!

Джон пристроил ворону снова на перила и спросил.

– Куда идете?

– Межу поднимать, – ответил Петька, пряча пустые ладони за спину и выпячивая грудь.

– А я думаю, что за топот такой, поговорить не дают.

– А с кем это ты там болтаешь? Снова с русалками?! – поинтересовалась Василиса.

Джон покосился на Петьку и сделал вид, что не услышал вопроса. И заговорил о другом:

– Межу поднимать! Вот так-так! Ту, что упала и совсем в землю вросла?

– А разве у нас другая есть? – спросил Петька и захлопал себя по карманам:

– Где-то у меня точное описание было, с количеством.

– Ну и я с вами, – сказал Джон. – Не возражаете, Трофим Трофимыч, против интернационала? То есть помощи по-соседски?

Батя ничего не ответил, и снова зашагал вперед, постукивая посохом по доскам моста. На досках оставались обугленные пятна.

– Вы, Трофим Трофимыч, набалдашничек поверните. Он у вас на максимуме стоит, – посоветовал Джон, – а то вон и кончик уже раскалился.

– Потерпит, – ответил Батя, – остынет еще. Чай, не на прогулку взяли.

– Точно, точно, так и есть, – встрял в разговор старичок Прохор. – Межа – она в канаве лежит. Может, еще и вода там осталась – с дождя.

– А что, с русалками жарко так, что ты без рубашки под мост полез? – шепотом спросила Василиса Джона. – Они же хладнокровные, как лягушки.

– Да нет, так же шепотом ответил Джон, – не в русалках дело. Там под мостом теплоцентраль проходит. Жарко от труб, понимаешь?

– Как не понять! – хитро улыбнулась Василиса. – Конечно, теплоцентраль. Как же!

– О чем это вы? Какая теплоцентраль. Я думал, русалки! – спросил старичок Прохор, хватая Джона за мохнатый рукав

Джон снова покосился на долговязого Петьку:

– Труба там, говорю, с горячей водой подтекает. Серая Шейка жалобу написала – экологическая катастрофа, мол, рыба ей вареная не по вкусу! Вот я и смотрел, что да как.

– Катастрофа? Рыба? Написала? Когда? – заволновался Петька.

– Не бери в голову, – успокоил его Джон, – уже все в прошлом.

– А! В ПРОШлом 6 6 ПРОШ – Периодический Реестр Ошибок Прошлого , – успокоился Петька. – Ну и хорошо. Там мой напарник теперь работает. У него не пропадет.

За разговорами до места дошли быстро. Даже чуть не проскочили, да Данила-мастер вовремя окликнул. Он пораньше пришел, огляделся и в малинник забрался. Позвал Батю басом – чистый медведь. Василиса от страха и неожиданности даже к Джону на грудь чуть не бросилась. Но, чего не было – того не было.

Данила восседал на пне и счищал веточкой грязь с сапога. Батя неодобрительно посмотрел, как он это делает, и пожурил:

– Лучше бы не на землю, а на берестянку какую-нибудь счищал. Грязь в этих местах не простая, чай, будет.

– Да я, – виновато ответил Данила, – хотел от березы лубок отодрать, а она так жалобно заноет, мол, «кто меня кудряву заломати». Так тоскливо стало, что и грязь не нужна. Пускай, думаю, пропадает.

– А что это за грязь? – спросил Петр. – Есть спецификация?

Его не услышали. Данила встал, уступая место Бате. Батя сел.

Помолчали.

– Ну, так как, будем тянуть? – снова спросил Петька.

– За что тянуть? – деловито откликнулся Джон, закатывая рукава мохнатой рубашки.

– А вот у меня веревка есть, – сказал Данила-мастер, вытаскивая из-за спины бухту веревки и бросая ее к ногам Петра.

Петька почесал за ухом, посмотрел на остальных. Все тоже смотрели на него с интересом, а в глазах Василисы сияло ожидание чуда.

– Так, а эти зачем тут, – спросил Петька, кивая на огородников.

– Тянуть, – ответил старичок Прохор. – А вот цеплять они не обучены. Это наше – человечье.

Петр пожал плечами, и полез в канаву. Засунул руки по плечи в грязную муть, в тину и осоку, долго возил ими по дну.