Михаил Айзенштадт-Железнов - Другая жизнь и берег дальний

Тенистый сад. (Из трех деревьев). Дом
Со всеми неудобствами и ванной.
На полках книги: Чехов — третий том,
Толстой и детективные романы.

Сейчас в «Айвенго» десять человек:
Три пары, одинокие две феи,
Какой-то дальний родственник и грек,
Когда-то знавший русского в Пирее.

С утра у ванной суматоха, гам.
Слетаются взлохмаченные птицы.
Взывают дамы: «Что застряли там?»
Кричат мужчины, что им негде бриться.

Час завтрака. С тревогою в глазах
(Как будто голодали всю неделю)
Примчались гости, сели впопыхах,
В мгновенье ока все буквально съели.

Поели. Разбрелись по сторонам.
Две феи, как агенты чрезвычайки,
Остались на веранде, ибо там
Слышнее, как ругаются хозяйки.

Все дамы в брюках: летний колорит
Подчеркнут ярче при таком наряде.
У женщин в них один и тот же вид —
Один и тот же спереди и сзади.

Мужчины носят трусики. А грек,
В какой-то фантастической фуфайке,
Которой не видал никто вовек,
Усердно загорает на лужайке.

Час лэнча. Все в столовую бегут,
Как будто голодали всю неделю,
Как будто бы набавить лишний пуд
Является единственной их целью.

Вид у гостей — «Я своего не дам!»
И тянутся нетерпеливо длани
К селедочке, к котлетам и к блинам,
К чему-то непонятному в сметане.

Один из двух хозяев морщит лоб,
Подсчитывая новые убытки.
Лэнч кончен. Гости остаются, чтоб
Придти в себя и написать открытки.

Все смотрят на часы. Примерно пять
Часов до сессии обеденной осталось.
К себе уходят гости подремать,
Не в силах одолеть свою усталость.

Вот, наконец, настал обеда час.
Народ уже толпится у столовой.
И жалуется: — Чай не чай, а квас…
Хозяевам ж нельзя сказать ни слова…

Дурное мясо… Фруктов вовсе нет…
В любой плохой харчевке кормят лучше
Скажите, чем приправлен винегрет?
С моей кузиной здесь такой был случай…

Обед. Потом в гостиную. И там
Скучают с напряжением жестоким.
А чтобы вечер провести без дам,
Мужчины начинают дуться в покер.

Доклад читает В. М. Утконос,
Известный пушкинист-вегетерьянец,
На тему: «Кормит ли теперь колхоз
Союз Советский в укрупненном плане».

Он знает превосходно свой предмет
И выбрал из источников знакомых
Все, что в них есть, и то, чего в них нет,
О молоке, легпроме и тяжпроме,

Внешторге, освоенье целины,
О всей экономической программе,
В которую поправки введены
Партийными руками и ногами.

Рассказывает В. М. Утконос,
Что говорилось на последнем съезде,
Кто где сидел, кто на кого донес,
И кто вошел в новейшее созвездье.

Десяток лиц явился на доклад.
Один застрял нечаянно в передней.
Две дамы средних лет (на первый взгляд)
И господин гораздо выше средних,

По-видимому, старый эмигрант,
Когда-то бывший шишкой или вице.
Усатый парень, вылитый Рембрандт
С совсем не первой свежести девицей.

Какой-то дядя. Жалуется вслух
На то, что в зале стало слишком жарко.
Его нельзя унять. Он очень глух
И, вообще, пришел по контрамарке.

Докладчик перешел на Казахстан
(Излюбленная тема Утконоса):
Сорвут казахцы урожайный план?
Посеют вместо кукурузы просо?

Доклад окончен. Лектор умилен
Самим собой и всем своим докладом.
Он обсудил вопрос со всех сторон,
Все разъяснил, что следует, как надо.

— Позвольте вас спросить, — сказал глухой,
Пришедший по бесплатному билету,
Из ваших слов выходит, что порой
В колхозах можно бить баклуши летом?

— Об этом обстоятельный отчет
Я дал в своем докладе прошлогоднем, —
Сказал докладчик. — Знал я наперед
Тогда, что там произойдет сегодня.

Газетный репортер проснулся вдруг.
(Не спится рецензентам только в спальной).
Издавши носом странный хриплый звук,
Он записал: «Большой успех моральный».