Николай Лейкин - Под южными небесами

-- Да я съ удовольствіемъ, если только мы не противны капитану,-- отвѣчала супруга, бросая вопросительно-кокетливый взглядъ на капитана.

Тотъ, дрогнувъ по военному плечами, приложился подъ козырекъ и поклонился.

-- Я имѣю большое честь и большой счастіе...-- сказалъ онъ.-- Но у Мадридъ нѣтъ хороши анвиронъ... Нѣтъ хороши ресторанъ за городъ...

-- Ну, куда-нибудь, только-бы это было въ саду, въ зелени.

Капитанъ задумался.

-- Въ паркъ...-- проговорилъ онъ.

-- Ѣдемъ въ паркъ, хотя тамъ мы вчера и были,-- отвѣчалъ Николай Ивановичъ.

Взятъ хорошій экипажъ, запряженный парой лошадей, Николай Ивановичъ долго уговаривалъ капитана сѣсть рядомъ съ Глафирой Семеновной, лицомъ къ лошадямъ, но капитанъ не согласился, сѣлъ спиной къ лошадямъ противъ супруговъ, и они поѣхали.

-- У Мадридъ одинъ мѣсто, гдѣ можно быть въ садъ -- это есть паркъ,-- говорилъ капитанъ.-- Одинъ и больше нѣтъ.

Въ поясненіе своихъ словъ онъ показалъ одинъ палецъ и отрицательно потрясъ рукой. Глафира Семеновна сидѣла передъ капитаномъ и придерживала платокъ около укушенной губы. Капитанъ видѣлъ это и тотчасъ-же произнесъ:

-- Надо вамъ медицинъ... Вы будете здорова.

Онъ остановилъ экипажъ около аптеки, побѣжалъ туда и вернулся съ баночкой мази.

-- Вотъ. Эта камфоръ... Это хорошо!.. Въ ресторанъ ви...

Капитанъ показалъ жестомъ, что надо помазать губу.

-- Понимаю, понимаю. Какъ вы любезны, капитанъ! Какъ мнѣ благодарить васъ,-- говорила Глафира Семеновна.

Въ паркѣ, по случаю воскресенья, сегодня было еще многолюднѣе, чѣмъ вчера, но зато, вслѣдствіе праздника, и посѣрѣе по части публики. Казалось, что весь Мадридъ высыпалъ сюда. Играла военная музыка.

-- Ходить въ садъ зоологіи?-- предложилъ капитанъ.-- Это недалеко.

-- Въ зоологическій садъ?-- воскликнулъ Николай Ивановичъ.-- Богъ съ нимъ! Что мы тамъ забыли? Львовъ да крокодиловъ можно и у насъ дома, въ нашей зоологіи видѣть.

-- Есть хороши экземпляръ павіанъ. Сянжъ, сянжъ... Какъ это русски?..

-- Обезьяна. Ну, ее къ лѣшему! Лучше-же мы въ ресторанѣ малаги выпьемъ. Я еще не пилъ настоящей испанской малаги.

-- Малага? Сси, сси... Это хорошо.

Капитанъ прищелкнулъ языкомъ и подмигнулъ. Николай Ивановичъ протянулъ ему руку.

-- Мерси. Наши симпатіи сходятся. Я тоже люблю выпить хорошаго винца.

Вотъ и одноэтажный ресторанъ съ громадной верандой, пріютившійся въ паркѣ въ тѣнистомъ мѣстѣ. Вѣковыя деревья протянули свои вѣтви надъ крышей ресторана и образовали какъ-бы куполъ. Почти всѣ столики на верандѣ были заняты, и супругамъ Ивановымъ и капитану стоило большого труда найти себѣ мѣсто. Много было англійскихъ семействъ. Слышалась англійская рѣчь. Николай Ивановичъ усадилъ жену рядомъ съ капитаномъ, а самъ сѣлъ напротивъ ихъ.

-- Капитанъ! Нельзя-ли чего-нибудь испанистаго поѣсть за обѣдомъ?-- сказалъ Николай Ивановичъ.-- Испанистаго супу, испанистаго жаркаго, испанистаго сладкаго.

Капитанъ пожалъ плечами и отвѣчалъ:

-- Ресторанъ этотъ есть французски.

-- Фу, ты пропасть! Да гдѣ-же ваша Испанія-то? Національныхъ кушаній нѣтъ, національныхъ костюмовъ нѣтъ. Давайте тогда ужъ хоть національныя вина пить! Омбрэ!-- поманилъ Николай Ивановичъ офиціанта и сталъ ему заказывать, пригибая пальцы: -- Три обѣда... Трез-комидасъ, ботеля хересъ де ли Фронтера, ботеля Аликанте, ботеля Малага...

Глафиру Семеновну отъ такого заказа вина всю передернуло и она хотѣла уже поставить мужу какое-либо препятствіе, но вдругъ почувствовала подъ столомъ, что капитанъ дотронулся своей ногой до ея ноги и пожимаетъ ее. Она вся вспыхнула и тотчасъ-же отдернула ногу, но языкъ ея отказался прекословить Николаю Ивановичу.

"Ухаживаетъ за мной капитанъ, настоятельно ухаживаетъ", рѣшила она про себя и улыбнулась. "А мужъ ничего не замѣчаетъ. Что если-бы онъ замѣтилъ? Впрочемъ, если-бы онъ что-нибудь замѣтилъ, то ему можно сказать, что въ Испаніи это такъ принято, что здѣсь легкія вольности допускаются, такъ какъ мужчины здѣсь всѣ пылкіе... Да и въ самомъ дѣлѣ, можетъ быть, здѣсь такъ принято. Южный темпераментъ. И наконецъ, что-жъ тутъ такого пожать женщинѣ ножку? Къ тому-же сдѣлалъ онъ это какъ-бы невзначай. Обо мнѣ капитанъ судитъ по своимъ испанскимъ женщинамъ. А испанки всѣ кокетки. Ну, что-жъ, пококетничаю и я съ нимъ немножко. Это и передъ мужемъ не будетъ грѣшно, Не пойдетъ-же у насъ дѣло въ серьезъ".

Начался обѣдъ. Мужчины пили усердно. Для храбрости передъ капитаномъ Глафира Семеновна и сама не отказалась отъ рюмки аликанте и рюмки малаги. За жаркимъ капитанъ, разгоряченный виномъ, снова пожалъ ей ножку. На этотъ разъ она уже смутилась меньше и не отняла своей ноги.

Николай Ивановичъ то и дѣло чокался съ капитаномъ и ужъ изрядно захмелѣлъ. За обѣдомъ онъ увѣрялъ капитана, что поѣдетъ провожать его въ Барцелону и побываетъ у него на суднѣ.

-- Также навѣстимъ и старика Хозе! Хорошій старикъ падре Хозе!-- хвалилъ онъ капитану монаха.-- Гдѣ онъ тамъ у васъ въ Барцелонѣ живетъ? Въ монастырѣ что-ли?

-- Падре Хозе?-- спросилъ капитанъ.-- Падре Хозе есть священникъ отъ флотъ.

-- Флотскій священникъ? Священникъ на кораблѣ? Боже мой, да это прелесть что такое! Это значитъ совсѣмъ, что называется, ходовой монахъ. Я знаю монаховъ на судахъ. Совсѣмъ свѣтскіе люди! Ну, и выпьемъ тамъ у васъ въ вашей Барцелонѣ всѣ трое вкупѣ,-- закончилъ Николай Ивановичъ.-- Онъ теперь гдѣ-же, самъ старикъ падре Хозе?

-- Сегодня вечеръ онъ ѣдетъ на Барцелона,-- былъ отвѣтъ.

-- Ну, вотъ и отлично. За здоровье падре Хозе.

Всѣ чокнулись и выпили. Не отказалась и Глафира Семеновна отъ вина, пригубила, опустила руку подъ столъ, чтобы отереть ее о салфетку, и вдругъ почувствовала подъ столомъ прикосновеніе къ своей рукѣ руки капитана. Она вспыхнула, хотѣла отдернуть свою руку, но капитанъ уже держалъ ея руку и крѣпко жалъ. Она хотѣла высвободить руку, но боялась рѣзкаго движенія, боялась, что мужъ замѣтитъ это движеніе, и сидѣла, не шевелясь. А капитанъ продолжалъ жать руку. Темнѣло. Наступалъ вечеръ. Глафира Семеновна сообразила это и, пользуясь сумракомъ, сдѣлала сама отвѣтное рукопожатіе капитану.

Совѣсть немного упрекнула ее, но она тотчасъ же успокоила себя, сказавъ себѣ мысленно: "что-жъ, вѣдь это только шалость, простая невинная шалость, а отчего-же мнѣ и не пошалить немного за границей? Такъ-ли еще шалятъ наши дамы за границей!"

На верандѣ зажглись огни. Заблистало электричество. Глафира Семеновна старалась ужъ не опускать руки подъ столъ.

LXXXII.

Вечеръ супруги Ивановы окончили въ кафешантанѣ, куда капитанъ отвезъ ихъ послѣ обѣда, чтобы показать, какъ танцуютъ гондаго и качучу. Хересъ, аликанте и малага сдѣлали свое дѣло: Николай Ивановичъ и капитанъ были совсѣмъ пьяны. Подгуляла и Глафира Семеновна, чтобы быть смѣлѣе съ капитаномъ, и въ концѣ обѣда, когда капитанъ поднесъ ей букетъ изъ розъ, купивъ его у дѣвочки-цвѣточницы, шнырявшей мимо столовъ, начала жаловаться на супруга.