Владимир Котенко - Служебный гороскоп

А к моему завтраку уже подбирается отдел материальной пищи. Они вчетвером заперлись в комнате и за пять минут так уходили мою курицу, что от нее не осталось даже костей.

— В костях много фосфора и других веществ, столь необходимых для стимулирования вашей умственной деятельности, — докладывает мне руководитель отдела.

От голода у меня бурлит в желудке, там звучат песни, звенят марши, еще какая-то додекафоническая музыка, похожая на настройку оркестра. Я вздыхаю, благодарю их за службу и ухожу, понурив голову. Что сделаешь — их молодые натренированные желудки лучше переваривают пищу, чем мой, мне уже ничего нельзя, не велят врачи. Один из них сует мне в карман сухарь. Этот человек добр ко мне и потихоньку, на свой страх и риск, меня подкармливает. Может быть, ему меня жалко, а может быть, он просто умнее всех, боится, что однажды я без его сухарика протяну ноги и они все останутся без работы. Этот сухарик с дальним прицелом.

Начинается мой каторжный 26-часовой рабочий день с пятиминутным перерывом на обед. Отдел сохранения тайны просматривает мою личную корреспонденцию и строчит ответы за моей подписью, которую тоже ставит кто-то другой, а не я, административный сектор принимает важные решения и планы, подотдел ораторов бегает по совещаниям. Все удивляются, как это я всюду успеваю, все высоко ценят мою эрудицию, работоспособность.

От меня уже почти ничего не зависит, все идет своим чередом, а когда я во что-нибудь вмешиваюсь, ну, в сущий пустяк, они недовольны и говорят, что я мешаю себе, что, если бы не я, у меня все было бы отлично.

Время от времени я должен показываться людям и говорить пару общих слов. Для этого у меня есть удивительно похожий на меня человек, он собирает мои овации, ибо похож на меня больше, чем я сам, моложе меня, смотрибельней, у него лучшая дикция, а я стар, у меня в последнее время что-то не в порядке с речью, позорные залысины и комичные жесты, меня могут освистать, приходится утешаться тем, что в конечном счете эти аплодисменты предназначены мне. Его речь производит впечатление даже на меня. Я сажусь в уголок, слушаю его разглагольствования, одобрительно киваю головой в самых удачных местах. Мои, то есть его, слова меня захватывают, берут за душу, я чуть-чуть не начинаю в них верить, но потом одумываюсь, сбрасываю с себя одеяло из фраз и бурчу: «Какой демагог».

Ночь по регламенту — время для семейной жизни. Но жену я видел последний раз лет десять назад, семейный отдел вытеснил меня из личной жизни. В театр мою супругу водит замзавотделом семейной жизни — знаменитый критик, очень талантливый, респектабельный, я никогда не смогу его заменить. После спектакля ее отводит домой другой мой подчиненный — поэт, он же телохранитель. Они бредут по улицам, он читает ей стихи про звезды, а я уже давно забыл все стихи, соловьи действуют мне на нервы.

Совсем недавно все-таки довелось увидеть мою супругу. Я обнял ее, погладил по голове, мы посидели бок о бок полчасика, вспоминая прошлое. Потом, правда, оказалось, что это была не жена, а ее дублерша.

А как-то пришло заявление от гражданина Иванова.

«У моей единственной законной супруги, улица такая-то, дом такой-то, — писал он, — скоро день рождения. Прошу запустить по такому историческому моменту какой-нибудь спутник, желательно больших размеров, ну в крайнем случае малых, с человеком (мужчиной) внутри. Этот запуск еще раз подчеркнет тот факт, что у нас все делается для простого человека. К заявлению прилагаю свидетельство о браке и метрику супруги».

Начальство говорит:

— В связи с такой знаменательной датой придется запустить. Супруге Ивановой будет приятно.

А ученые отнекиваются:

— Мы бы рады, да не готовы. Через год запланировали.

— Как так не готовы! — кричит начальство. — Такая дата! Иванов уже на стол потратился, бутылки раскупоривает, гости сбегаются, а вы вставляете палки в колеса! Запускай!

Ажиотаж, спешка.

— Куда кувалду дели? — кричат ученые.

— Кувалда у меня, а куда этот прибор ставить?

— Ставь на любое свободное место. В космосе разберутся!

Иванова супруга уже самогон по рюмкам разливает, а ученые — не укладываются. Просят перенести день рождения супруги Ивановой на месяц позже.

— Да вы что?! — ахнуло начальство. — Шутка, что ли? Она — простая, скромная труженица. Ладно, выпивка подождет, не скиснет, но холодец у нее испортится, кура протухнет и салат будет не тот.

— Метеорологи утверждают, что погода в этот день неподходящая.

— Метеорологам мы дадим нагоняй!

— Может, с псом запустить, а не с человеком? Или с обезьяной?

— Давай человека, да помоложе, да покрасивее. Чтоб ей из космоса свое фото и воздушный поцелуй послал.

Вот космонавт сидит в ракете, а ученые считают:

— Шесть, пять, четыре… Запускать?

— Запускай!

— Три, два… Запускать?

— Была не была! Запускай!

— Так и так! — докладывает пилот. — Взлетел. Свой полет посвящаю Ивановой, так как она является супругой своего мужа.

— Что видишь на горизонте? — кричит Иванов ему в радио. — Запоминай. Моя супруга очень интересуется.

— На горизонте вижу голубое, а если в бинокль — вижу ваш стол, а на столе бутылки, а из них уже много пустых, что меня очень пугает, и нет уверенности за дальнейший полет. Боюсь опоздать.

— Не бойся! У нас заначка есть!

— Есть? Тогда разрешите сесть! — орет пилот.

— Посадку разрешаю! — отвечает Иванов. — Валяй, садись по всем правилам!

Ракета зашипела, взыграла и к дому Иванова зафиговала. Летчик-пилот ручкой машет из невесомости, куры орут, соседки прячутся.

— Прокати! — вопят детишки и за буфера цепляются.

— Вот я вас сейчас кнутом! — кричит космонавт.

Сел прямо во двор, весь огород космической пылью засыпал.

— Прибыл! — докладывает начальству по радио. — Задание выполнил!

— Отдыхай пока у Иванова. Расслабься! — говорят начальники. — А через неделю у Сидоровых свадьба. Опять тебе лететь. А потом запуск по случаю юбилея островов Фиджи. А далее на Восьмое марта и на День работников быта.

— Вот так так! — кричит летчик-пилот. — Как же можно? Космонавтика — это наука.

— Чепуху болтаешь! — говорит начальство. — На науку б мы столько денег не стали тратить. Космонавтика — это политика!

Щелкают ножницы, жужжит машинка, на полу куча волос, на лице у парикмахера дешевая, как тройной одеколон, улыбка.

— Пожалуйста, прошу вас! Очень рады, что вы зашли к нам. Сейчас принесу чистую салфетку. Полистайте пока вот этот свежий журнальчик. Вам удобно или опустить спинку? Вы у нас впервые?

— Впервые.

— Постараемся сделать все, чтобы вам у нас понравилось. Не жарко? Включить вентилятор?