Владимир Котенко - Служебный гороскоп

— А кто тебя будет охранять? — спросил Жрец.

— Никто. Все тираны мнительны, трусливы, вечно воображают себе опасность. У страха глаза велики, но, как правило, им ничего не угрожает. Все это мнимые страхи. Я буду ходить и ездить по стране без охраны, как простой смертный. Чиновников тоже в шею!

— А как ты будешь управлять?

— Новых наберу. Честных.

— А где возьмешь? Все они в Египте одинаковые.

— Зачем мне, к примеру, личный бальзамировщик?

— Он превратит тебя в мумию.

— Когда?

— После смерти.

— А что он будет делать остальное время?

— Ждать.

— Долго ждать придется! В шею! Лишить жалованья. Кстати, Писец, посмотри по ведомости, сколько у меня жен?

Писец быстро полистал папирус и дал ответ:

— Пять. И десять наложниц.

— Ого! А я и не знал. А сколько при них евнухов?

— Сорок стражей наслаждений.

— А зачем так много?

— Чтобы лучше стеречь сад, — улыбнулся Жрец.

— Все равно не устерегут. Евнухов, этих сладкоголосых дармоедов, — прочь! Наложниц тоже.

— А жен?

— И жен в шею!

— А как же ты без жены, папа? — спросила дочь Хент-сен.

— Одну оставим. Мою первую супругу. Самую любимую жену, твою мать, доченька.

— И при ней парочку евнухов? — спросил Жрец.

— Нет! Я сам ей буду мужем и одновременно евнухом.

— Но как же это совместить? — расхохотался Жрец.

— А как все остальные мужья совмещают?

Как быстро вращает Осирис колесо времени! Как быстро сыплется песок в главных часах государства, что стоят на городской площади! Время буквально уходит между пальцев! Уже три года Хеопс на троне. Три года! Кое-кто считает, что время ползет как черепаха, но для фараона оно летит словно птица. Первые итоги царствования показывали, что Хеопс совершенно не укладывается в сроки.

— Как поживает мой благословенный народ? — спрашивал Хеопс на одном из государственных советов.

— Он счастлив. Ведь ты так повелел, — отвечал Жрец.

— Тогда почему так много жалоб? Откуда стоны?

— От счастья. Народ не привык.

— Доходы казны выросли?

— Упали.

— Почему?

— Мы прекратили воевать и перестали грабить свой народ. А других доходов у нас нет. Только война и грабеж.

Разгневанный Хеопс стучал кулаком по подлокотнику трона, наводя ужас на членов совета.

— Проклятье! Но хоть награбленное надо лучше беречь! Какая горькая ирония! Перестали грабить народ, а он стал жить еще хуже. Кстати, люди ропщут, что чиновники держат жалобы под сукном, кладут их в долгий ящик, а в конце концов выбрасывают их в корзину.

— Теперь жалобам дан быстрый ход, — доложил Жрец. — Весь цикл: под сукно — долгий ящик — корзина они проходят за месяц. И вообще с жалобами покончено. Запрещено жаловаться.

— Я готов есть песок от злости! Мои предначертания не выполняются!

— Конечно! Ты уволил всех писцов и скороходов, поэтому твои приказы застревают в пути. Ты сократил всех опахальщиков, а без них в нашем климате трудно работать, душно. Ты сократил чиновников…

— Но ведь я дал людям слово фараона, что счастье будет через пять лет! Я не хочу стать лжецом в глазах своего народа! Но почему, почему в часе только шестьдесят минут, а не семьдесят, в сутках только двадцать четыре часа, а не тридцать, был бы такой запас, что горы можно свернуть…

Увы, пока Хеопс говорил о быстротечности времени, прошла еще минута. У Хеопса шла голова кругом. Недавно было утро, уже обед, не успеешь позавтракать, пора ужинать. Искрометно проходит жизнь. Иногда Хеопс подходил к главным часам страны, смотрел, как равнодушно сыплется вниз песок, кричал: «Время, остановись! Я приказываю! Я повелеваю!» Но оно не повиновалось. Тонкой струйкой песок, а вместе с ним и жизнь, уходил вниз, в небытие. Хеопс знал: пролетят еще два года и люди спросят его: «Хеопс, а где же счастье?» Впрочем, Жрец с едва заметной язвительной улыбкой успокаивал:

— Не спросят. Он такой, наш народ. Сознательный. Вымрет, а не спросит. Историк тебе подтвердит.

— Да, но наши недруги на этом сыграют. Вавилон!

— А… Засуха помешала, вот и весь ответ.

— Но шли дожди.

— Значит, потоп.

— Все фараоны на погоду ссылались.

— Скажем, что было извержение вулкана.

— У нас нет вулкана.

— Землетрясение!

— Не наблюдалось. Ах, как я несчастен! — заламывал Хеопс руки. — Что делать? Как нелегко повернуть на верный курс тяжело груженный корабль под названием государство.

— Тебя спасет только пирамида, — гнул свою линию Жрец. — В нее положил камень, уже заметно, а счастье — это мелкая, каждодневная, неблагодарная работа. Того не завезли, этого не забросили, одно не там поставили, другое не там положили. Сколько ни сделай людям добра, им все равно мало. И с широко открытым ртом они требуют новых и новых благ. Кстати, соседние страны грозят нам войной.

— Почему? Ведь мы помирились.

— Они нас боятся. Их понять можно: если мы не строим пирамиду, значит, готовимся к нападению. Нельзя строить чудо света и одновременно вести войну, это никому не по силам. И внутри страны нет мира. Взбунтовались владельцы каменоломен в Аравийских горах. Им некуда девать добытый камень, они требуют пирамиду. И еще новость: в городах на исходе зерно.

— Почему? Ведь год был урожайный.

— Зерно утаивают феллахи в ожидании пирамиды. Они знают, что на стройке продать его можно будет значительно дороже, ведь там будут массы людей. Прости меня, Хеопс, но в народе ползут слухи, что твоя власть неустойчивая. Да, да, шепчутся, что ты тяжело болен, умрешь через месяц.

— Через месяц?!

— Да, именно поэтому ты отказался от пирамиды. Ты не успеешь ее построить.

Хеопс ходил кругами вокруг часов, петлял, словно гончая по следу, спрашивал Жреца:

— Ты не заметил, что песок сыплется сейчас еще быстрее? Или мне это так кажется? Жрец, ты мудр, как старая змея. Научи, как остановить время.

— Время, конечно, не остановишь, мой повелитель, а часы можно.

— И что это даст?

— Если мы остановим часы, то люди не будут знать, который час, месяц, год. Они запутаются, и пять лет для них никогда не кончатся.

Хеопс брал Жреца за плечи и яростно тряс.

— Что?! Обман! Я на это не пойду! Ты забыл, забыл наши прежние клятвы! Мы с тобой клялись всегда быть верными богу истины Тоту, существу с головой ибиса.

— Но если ты не дашь людям счастье в срок, то обман будет еще больше. Наступит великое разочарование. Опустятся руки, потухнут умы. Так какой же обман безобиднее? Решай сам.

Решить было нелегко. Хеопс не спал ночами, ворочался, все думал, какой обман безобиднее. И наконец понял, что, пожалуй, с часами. Зато, получив выигрыш во времени, он все-таки даст людям счастье. Пусть не в пять лет, пусть в семь, десять, двадцать, но даст. И этот маленький обман с часами только пойдет на пользу стране. Да, это ложь, но святая. В конечном счете какая людям разница, стоят часы или идут? Жизнь ведь все равно продолжается — люди рождаются и умирают, влюбляются и женятся, едят и пьют, смеются и плачут. А однажды они проснутся и увидят: счастье пришло, его можно потрогать руками, оно в каждом доме, на каждой улице. И они простят Хеопсу эту проделку, эту шалость с часами. Ведь в главном он их не обманул и не предал. Пирамиды не будет, а счастье будет.