Владимир Сумин - Байки из мавзолея. Роман в анекдотах

— Он же рецидивист!

— Нельзя ставить клеймо на человеке! Он может стать настоящим революционером. Нужно только указать ему верный путь. И мы сделаем это.

— Как? Он не поймет. Он же только вчера спустился с гор.

— А уже знаком с Лермонтовым и с Дюма. И даже сам сочиняет стихи.

— Он втянет нас в свои уголовные дела!

— Ни-ког-да! Он просто даст нам деньги. И мы просто потратим их на революционную работу. И где же здесь уголовщина?

— И все-таки я чего-то опасаюсь.

— Учти: в революционных действиях нам понадобятся люди, умеющие стрелять и убивать. Мы же не будем это делать сами.

— Не будем. А согласится ли он?

— Уговорим. Предложим хорошие условия сейчас и перспективы в будущем.

— Хорошо, — вздохнула Надежда Константиновна, — Надо попробовать. Может, получится.

— Всенепременно получится!

— Для начала его нужно найти.

После возвращения из ссылки Владимир Ильич сразу занялся тюремным знакомцем Троцкого.

Усатого кавказца разыскали быстро. В тюрьмах у революционеров сидело много своих. Через них вышли на подельников, а с их наводки — на главного горца. Тот уже освободился, гулял на воле, где его и обнаружили.

Уголовный абрек на контакт пошел охотно. Он уже был наслышан о революционерах и их планах, знал, что у них в каждом городе есть свой отряд, который они называли кружок. Причем отряд — особый.

Оружия и ножей у них не было. Но, судя по разговорам, чувствовалось, что это не шпана, не мелкая бандитская шайка, а серьезные, обстоятельные люди. И брать они собираются не какой-то банк или почтовый обоз, а по-крупному, всю страну.

Так почему бы не вступить с такими людьми в общее дело? Или хотя бы разузнать, на что они там замахнулись?

Встреча будущих соратников произошла на конспиративной квартире.

Для маскировки оба изображали настоящих рабочих — в нечищеных кирзовых сапогах, с лицами, покрытыми угольной пылью, и в промасленных спецовках. От них даже пахло как от разобранных паровозных моторов.

— Хоть бы умылись, чувырлы! — бросали им вслед прохожие, когда они шли по улице.

Те не обращали внимания. Они даже махнули по полстакана водки, чтобы никто не сомневался в их пролетарском происхождении.

Вообще-то Владимир Ильич, чтобы сбить с толку сыщиков настаивал, чтобы Коба пришел в женской одежде. Для полицейских это выглядело бы как любовная встреча.

Но гордый кавказец отказался. Негоже, мол, горному орлу рядиться в перья курицы. Да и потом — куда деть усы?

— Слышал о вас, батенька, много хорошего, — начал разговор Владимир Ильич. — У богатых отнимаете, бедным раздаете.

— Восстанавливаю справедливость, — подтвердил Коба.

— И как это народу?

— Нравится.

— Берет?

— Берет.

— Превосходно! А кто ж бесплатно не возьмет?..

— Это точно.

— Скажите, батенька, а сколько человек вы можете подобным образом осчастливить?

— Родственники, друзья… Человек двадцать — тридцать.

— И нукерам надо оставить?

— Надо.

— И себе?

— Чуть-чуть.

— А еще — оружие, лошади, повозки?

— Непременно.

— А если вашей помощи нуждается сто или тысяча человек?

— Много нукеров надо.

— А если стонет и жалуется весь трудовой народ?

— Не знаю что делать.

— Вот! А мы, революционеры, знаем.

— И что?

— Нужно менять порядок распределения прибыли.

— Как это?

— Путем изменения строя. Путем революции. При нынешнем государственном устройстве прибыль вырабатывают одни люди — рабочие. А присваивают совсем другие — капиталисты. Это и надо менять.

— На это нужно очень много нукеров.

— И они есть. Это рабочие массы, пролетариат.

— А не случится ли так, что после этой вашей…

— Нашей.

— … Нашей революции, пролетарии сами возьмут власть, бросят работу и поставят революционеров к станку? Или еще хуже — к стенке?

— Нет, нет! Рабочие непременно останутся на своем рабочем месте.

— Почему же?

— Это же их победа! Для них наступит долгожданная радостная пора. Они будут трудиться уже не на проклятых капиталистов — эксплуататоров, а на самих себя.

— А в чем же будет наша роль?

— Руководить! Следить и контролировать, чтобы все трудились честно и добросовестно. И справедливо и правильно распределять результаты всеобщего труда.

— А если кому-то это не понравится?

— Непременно не понравится! Пролетариат — это передовая, прогрессивная часть общества. Но лишь часть. А в основном народ темен, забит, не образован. И не все поймут настоящее и его роль в будущем.

— И что же делать?

— Мы, революционеры — марксисты укажем правильный путь развития общества.

— Как же будет называться подобная власть?

— Диктатура пролетариата. Она и будет выражать интересы рабочего класса.

— Это интересно. Жаль, я в теории еще слабоват.

— Вам, батенька, непременно надо учиться.

— Я так и поступлю. Брошу эксы и засяду за книги.

— Это архиневерное решение!

— Почему?

— Каждый должен заниматься своим делом: вы — эксами, мы — марксизмом. А в результате мы сообща будем делать главное — бороться за счастье трудового народа.

— И что вы предлагаете?

— Вы совершаете эксы и передаете деньги на борьбу.

— Революционерам?

— Лично мне.

— А как же остальные?

— Их ждет светлое будущее.

— Хорошо. А какие выгоды буду иметь я и мои нукеры сейчас?

— Я подарю вам свою книгу «Развитие капитализма в России».

— А что в ней?

— Прекрасный справочный материал: название корпораций, адреса, имена руководителей. Размер капитала, между прочим. И другие сведения. Все в приложениях.

— Это интересно.

— Мы заботимся о вас. Вы думаете о нас. А вместе, сообща мы помогаем трудящимся массам… Кстати, что это у вас за кличка — Коба?

— Это грузинское имя.

— Для русского пролетария нужно что-то выразительнее, ярче… Слышал, горцы ценят холодное оружие?

— Это верно.

— Кинжал? Нож? Сабля? Меч?

— Как-то не очень.

— Может то, из чего их делают? Чугун? Железо? Сталь?

— Сталь — это красиво!

— Да, это неплохо. Но для русских Иосиф Сталь — это чересчур. Хотя, постойте? Стальнов? Нет! Сталин! О, Сталин! Как вам?

— Сталин — это хорошо.

— Пусть так и будет. Ну что — вы с нами?

— Хотелось бы посмотреть на ваших нынешних нукеров.

— Что ж… Хорошо.

В назначенное время, в назначенном месте Кобу ждали.

— Рабочий Иванов! — представился ему невзрачный мужчина в мятом пиджаке и низко надвинутой на лоб кепке. — Я ваш проводник.

Они долго пробирались темными переулками и глухими дворами. И даже залезали в собачью будку, которая оказалась без задней стенки.

— Обрубаем хвосты! — шепотом пояснил рабочий. — А вот мы и на месте.