Михаил Колосов - Похвала недругу

— Да, вам хорошо, Эрмитаж есть… — позавидовал я гостю.

— Перестань! — оборвала наш интересный разговор жена. — Ребенок с дороги, а ты к нему с глупыми разговорами — про Эрмитаж.

На другой день жена встала пораньше, приготовила завтрак. Встал и я, спал только один Зая. Раскладушка его стояла посредине комнаты, ноги Заи свешивались на пол.

Мы ходили на цыпочках вокруг Заи, боясь разбудить.

— Пусть спит, он с дороги, — говорила жена.

К девяти нам нужно на работу, а Зая не просыпается. Решили не будить: ведь он с дороги. Оставили записку, ушли.

На следующий день Зая тоже не проснулся до девяти.

— Пусть поспит, — сказала жена, — он еще с дороги.

— Пусть.

На третий день Зая продолжал в том же духе. Жена взглянула на меня, сердито сказала:

— Ну пусть поспит. Жалко тебе? В конце концов, у ребенка каникулы.

— А я что? Пусть.

В час дня мы приходили домой на обед. Зая в это время обычно уже не спал, сидел на диване, читал книгу. Постель была не убрана.

— Олег, — сказал я ему как-то (у Заи было настоящее имя, и я звал его этим именем), — ты бы постель убирал…

— Мальчик приехал в гости и будет работой заниматься? — набросилась на меня жена. — Если тебе трудно, сама справлюсь.

По вечерам Зая требовал греть ему воду — мыть ноги. Я заметил однажды:

— В ванной колонке вода вполне теплая: жара стоит, она нагревается.

Зая не обратил на меня внимания — я ему надоел.

— Олег, ты знаешь, почему тебе дали такое имя?

— Знаю. В честь Олега Кошевого.

— Ну? А ты способен на подвиг? Вот, например, тебя в армию призовут. Кто там тебе будет воду греть?

— Я в армию не пойду: я сторонник мира.

Зая, оказывается, шутник! А у меня почему-то зачесалась ладонь правой руки.

Из дому Зая никуда не выходил, всегда ссылался то на жару, то на пасмурную погоду.

— Ты бы на речку сходил.

— Жарко, — отвечал он, зевая.

— Покупался бы.

— Жарко… Далеко…

— Пять минут всего ходьбы. Вниз спустился — и у речки.

— Да, туда вниз, а обратно на гору. Жарко… Почему вы себе машину не купите?

— А вы?

— У нас денег нет. А у вас их куры не клюют: вдвоем работаете. Мама говорила…

Как-то мы пришли на обед, а Зая все еще спит. Думали, заболел, к нему:

— Заболел?

— Кажется… — простонал он.

— Что с тобой?

— Три раза сегодня терял сознание…

— Боже мой! — воскликнула жена, прикладывая ладонь ко лбу Заи. — Врача надо вызвать.

— Расскажи, Олег, как это было? — попросил я.

— Ну как? Проснулся. Лежу, а потом вдруг постепенно теряю память и мне становится легко-легко и будто куда-то проваливаюсь…

— Это не страшно, — успокоил я его. — У меня тоже так бывает.

— Бывает? — обрадовался он.

— Да. Каждый день. Лягу в постель вечером, полежу немного и вдруг начинаю терять сознание. И до самого утра не прихожу в себя.

Зая улыбнулся, поднялся. А жена обругала меня:

— Не дашь мальчику и похворать.

Решил я изредка вытаскивать Заю на воздух. В субботу пригласил его на рыбалку — пусть, думаю, посмотрит, как и где рыба водится. Согласился он. Поехали.

Забросили удочки, сидим. Не клюет. Тогда мы разбрелись в разные стороны. Я пошел к отмели, Зая — в противоположную сторону. И вдруг на новом месте у меня поплавок затанцевал. Подсек — и удилище согнулось: вытащил полукилограммового карпа!

— Олег! — кричу от радости. — Олег! Скорее сюда!

Отцепил карпа, бросил его в траву, насаживаю наживку, а сам зову, рукой машу. Никакого ответа. Забросил снова, и не успел еще расплыться круг на воде, как поплавок скрылся. Снова карп! Да побольше первого! Тут я потерял всякое терпение — кричу, зову.

Наконец из-за кустов показался Зая. Шел он медленно, не торопясь.

— Ты что — оглох? — напустился я на него. — Слышал, как я звал тебя?

— Слышал, — спокойно сказал он.

— Почему ж не отзывался?

— Мама говорила, громко кричать нельзя, голова может заболеть.

— А почему не шел?

— Так я догадался, что ты поймал, — он подошел к трепыхавшимся в траве карпам, стал смотреть на них, склонив голову. Лицо его было совершенно безразличным.

— Что? — спросил я. — Хороши!

— Вот у нас в гастрономе рыба — разве ж такая! — и он небрежно удочкой потрогал карпов.

Уехал я однажды в командировку в Донбасс. Через неделю возвратился. Намучился. Больше всего намучился от жары. Лето ведь жаркое, сухое, а в Донбассе — особенно душно.

Прихожу домой — встречает меня Зая:

— Уже приехал?

— Приехал, — отвечаю и увидел: на столе лежит половина арбуза — красный, сочный! Первый раз в этом году вижу. «Вот, думаю, сейчас умоюсь и освежусь арбузиком. Это, наверное, мне оставили, знали, что приеду». И так это у меня на душе радостно и легко стало.

Умываюсь. А Зая тем временем подошел к столу, вооружился ножом и давай уничтожать арбуз. Пока я умылся, вытерся, взглянул, а арбуз совсем кончается.

— А в Донбассе еще нет арбузов? — спросил Зая.

— Нет, — говорю.

— О, а тут уже есть! Привезли!

— А я и не видел их еще в этом году.

— О, а я это уже второй ем.

— А я и не пробовал еще…

В ответ Зая отправил себе в рот последний кусочек жарко-красной мякоти и встал, бросив нож на горку корок.

— Олег! — не выдержал я. — Как тебе не стыдно?

— А что? — удивился он.

— Убери корки, ведь мухи разведутся…

Зая нехотя сгреб корки в тарелку и переставил на другой стол.

Вечером пришла жена. Убирая арбузные корки, спросила:

— Ну, как арбуз?

— Хороший! — сказал Зая.

— Хотя бы скибочку оставили, — заметила она.

— Нам самим мало было, — сказал я, — мне, например, тоже не хватило.

— Ничего, завтра еще купим, — сказала жена.

На другой день она оставила деньги, чтобы Зая купил арбуз. Вечером Зая объявил:

— Арбузов не было, купил дыню.

— Дыни уже есть? — удивился я. — Сейчас попробуем, какие они.

— Невкусные, — успокоил меня Зая, и я увидел на столе корки и дынные семена.

Так мы с Заей целое лето ели ягоды, фрукты, арбузы, дыни.

Пришли к нам как-то гости. Сели за стол. И Зая, конечно, с нами. Сидим, разговариваем. И Зая — тоже. Да еще старается, чтобы только его слушали.

Жена подала утку.

— Мне ножку! — крикнул Зая, подскакивая на стуле.

— Олег, успокойся, — не выдержал я. — Ножки пойдут гостям.

— А я у вас гость! — резонно заметил он. — Дома, например, мама при гостях и без гостей всегда ножки отдает мне, потому что я их люблю, — объяснил он мне, наивному человеку.

Я, посрамленный, замолчал.

— Ах, какой ты, Зая, невоспитанный, — возмутилась жена и плюхнула ему на тарелку ножку вместе с полбоком утки.

Решил я устроить Заю в пионерский лагерь: ни разу не был он в лагерях.