Леонид Резников - Хлопоты ходжи Насреддина

Один из присутствующих занес над ним свой громадный кулак, но вид у мельника был настолько жалок, что дехканин только пнул его легонько в ногу, в сердцах плюнул и отвернулся.

– Гад! Мерзкая жаба.

– Да чего с ним говорить? К судье его! – выкрикнул кто-то.

– На что нам продажный судья? Мы его и сами можем проучить.

– Да ну его, связываться еще с этой мерзкой рожей, – махнул рукой первый из дехкан и тут заметил мешки, аккуратно составленные в темном углу за невысокой перегородкой. – Глядите, что здесь!

– Не трогайте! – опять взвизгнул мельник. – В ним камни, честное слово, камни.

– А вот мы сейчас поглядим, – дехканин прошел к мешкам и развязал один из них. – Да ведь тут мука! Вот она где, оказывается.

– Не трогайте, прошу вас, – захныкал мельник. – Это мука Хасана, он меня прибьет, если недосчитается своих мешков.

– Это могут сделать и они, – сердито произнес ходжа и указал на обозленных обманом дехкан.

Мельник всхлипнул и утер лицо ладонью, растерев по нему размоченную кровью муку.

– Давайте разделим ее! – воскликнул первый дехканин, что обнаружил мешки. – Тут на всех с лихвой станется.

– Нет, – покачал головой ходжа. – Сделаем все по закону, чтобы вас потом не обвинили.

– Ходжа, вы, верно, шутите! Какой закон? Ведь мираб друг кази.

– Там видно будет. Ты, ты и еще ты, – ходжа выбрал трех мужчин, – идите за Хасаном и приведите его в суд.

– А если он не захочет с нами идти?

– Так уговорите его! Неужели у таких крепких, закаленных работой мужчин недостанет сил объяснить изнеженному бездельнику что к чему?

– Это мы запросто, – заулыбались дехкане.

– Ты пойдешь с нами, – сказал мрачный Насреддин притихшему в углу мельнику. – Или хочешь, чтобы тебя туда отволокли?

– Нет, нет, что вы, ходжа! – Мельник втянул щекастую голову в плечи. – Я сам дойду.

– Вот и прекрасно. Со мной пойдут четверо, чтобы хитрый гусь не надумал сбежать.

– Да вы что! – округлил глаза мельник. – У меня и в мыслях подобного не было.

– Это хорошо. В противном случае ты вряд ли сможешь дойти до кази собственными ногами. Да и бегать уж точно разучишься.

– Да, да, я все понимаю.

– Тогда чего же ты тут расселся? Вставай и пошли! – приказал ходжа и первым вышел в двери.

Мельник с трудом поднялся с пола – болели ушибленные о лестницу ребра, – и поплелся следом за Насреддином в окружении сильных и очень злых дехкан.

Никто из богачей не верил, что кази когда-нибудь сможет вновь стать тем Шарифбеком, которого они знали много лет. Беднякам же было на него и вовсе наплевать. Но Шарифбек поправился. То ли лекарства от шарлатанствующего заезжего лекаря помогли, то ли сам со временем отошел от хватившего его удара, а все-таки вошел кази в разум. Вроде бы и полностью оправился от удара судьбы, да только осталась у него одна странность: стоило Шарифбеку услышать про ходжу, как его тут же неведомая сила тянула встать на карачки и залаять. Потому Шарифбек настрого запретил у себя в доме все разговоры про ходжу и реже старался выходить из дому, разве что по очень важным делам, например, в баню.

Но уже несколько дней он ничего не слыхал о ходже, и оттого у Шарифбека на душе пели соловьи. И надо же такому случиться, что появление в тот прекрасный вечер Насреддина застало кази на крыше собственного дома. Заметив спешащего к его дому ходжу в окружении дехкан, кази вскочил с удобного ложа, опрокинув дорогой чайный сервиз, и почувствовал, как некая сила пригибает его к полу. Шарифбек решил сопротивляться ей и заметался по крыше, но, зацепившись за курпачи, упал на самый край лестницы, ведущей вниз, и скатился по ступенькам, пересчитав их ребрами.

– О хозяин, что с вами? – переполошился слуга, вбежавший на нечаянный шум.

– Там – гав, гав! – этот – гав! – ходжа! – пролаял Шарифбек, дергая руками и ногами, будто он бежит. Бегать, правда, после падения со второго этажа он уже не мог, но его необоримо тянуло это сделать.

– Не волнуйтесь так, хозяин, – взялся успокаивать его слуга, поглаживая по плечу. – Вам нельзя волноваться.

– Сам знаю, что мне можно, а что нельзя! – огрызнулся Шарифбек, силясь перевернуться на живот, но все тело нестерпимо болело, и он лишь морщился. – Ох, помоги мне встать.

– Да, да, конечно, – слуга подставил плечо, и Шарифбеку наконец удалось воздеть себя на ноги.

– Уф-ф, – сказал он. – Может, он идет не ко мне? Может, просто мимо проходил, а?

– Ну, конечно, мимо. Что ему у вас делать?

– Да-а, но он шел к моему дому. Ой-ёй, вот он, кажется, поднимается по лестнице! Я слышу его шаги, – Шарифбек с такой силой вцепился крепкими пальцами в плечо слуги, что тот взвыл от боли.

– Хозяин, да успокойтесь вы, – морщась, проговорил слуга. – Ну, пришел ходжа – что тут такого? Подумаешь! Постоит немножко и уберется восвояси.

– Гав! – сказал Шарифбек и вновь начал опускаться на карачки.

– О Аллах, когда же все это закончится? – Слуга молитвенно воздел глаза к потолку, стараясь не дать упасть кази. Он помог ему дойти до возвышения и усадил, подперев со всех сторон подушками. – Вот так! – сказал слуга, отходя в сторонку и любуясь на дело рук своих. – Теперь вы точно никуда не денетесь.

– М-г-м, – повел шеей кази, косясь на двери.

И тут они распахнулись. Кази зажмурился и начал оседать вперед на подушки, но подоспевший слуга придержал его.

– Салам алейкум, почтенный кази! – как ни в чем не бывало поздоровался ходжа.

Кази приоткрыл один глаз и уставился им на Насреддина.

– Ты, о исчадие ада? – выдавил Шарифбек, старательно сдерживаясь, чтобы не гавкнуть. В тот миг ему безумно захотелось подскочить к Насреддину и укусить его, но и это желание ему удалось задавить в корне. – Мало тебе того, что ты со мной сотворил, так теперь еще набрался наглости явиться ко мне?!

– Я рад, Шарифбек, что слухи о вашей болезни оказались сильно преувеличенными. Но я пришел к вам по очень важному делу.

– О ходжа, – застонал кази. – Прошу тебя, оставь меня в покое. Я не хочу больше иметь с тобой никаких дел.

– Как?! – воскликнул Насреддин. – Вы, кази, отказываете людям в справедливом суде? Я не могу поверить своим ушам.

– Если я выслушаю их, ты уберешься наконец?

– Если вы выслушаете и разрешите их дело.

– Да, да, я заранее согласен со всем, только бы – прошу, не обижайся на меня! – не видеть твоего лица, от взгляда на которое мне становится очень плохо!

– Я был бы рад оставить его снаружи дома, чтобы не докучать больному человеку, но оно мне нужно здесь.

– Тогда начинай уже поскорее, – взмолился Шарифбек, – ибо любое промедление все больше тяготит меня.

– В таком случае я не буду тянуть. Скажите, кази, что полагается человеку за воровство?

– У тебя что-то украли? Ишака? – заинтересовался кази.