Леонид Резников - Хлопоты ходжи Насреддина

– О нет, разговор вовсе не обо мне. Но все-таки?

– За воровство – если оно, разумеется, будет доказано! – полагается наказание в виде отрубания кисти руки.

– Все слышали, что сказал мудрый кази? – обернулся Насреддин к дехканам. Те дружно кивнули.

– Так что же украдено и кто вор? – поторопил Шарифбек. – Прошу тебя, не тяни. Я еще не совсем оправился от прошлого удара судьбы.

– Еще немного терпения, кази. Сначала я бы хотел уточнить еще кое-что.

– Говори же!

– А какое наказание ждет того, с кем вор был в сговоре?

– Сговорщика ждет та же участь, что и самого вора. Если же имело место принуждение, но пособник вора все же мог отказаться – в этом случае его ждет наказание палками. Если же отказ мог стоить пособнику жизни, то никакой вины за ним нет.

– А должен ли вор возместить потери пострадавшей стороны?

– Разумеется! Что за глупый вопрос? От тебя – гав! – не сдержался Шарифбек, – я такого не ожидал.

– Благодарю, о кази. Введите преступников! – крикнул ходжа, оборачиваясь через плечо.

Четверо крепких мужчин ввели в дом трясущихся от страха Хасана и мельника. Едва они переступили через порог, как ноги их подкосились, и они бухнулись на колени.

– Что, что все это значит? – растерялся кази. – Послушай, ходжа, ты опять за свое, да? Сначала мулла, потом Зариф, теперь мираб со своим работником.

– Но их вина очевидна, о кази! Один вор, а другой его пособник. Прикажите сделать с ними то, что вы говорили ранее!

– В чем их вина? – устало выдохнул Шарифбек, чувствуя, как у него опять начинает кружиться голова.

– Они нагло обворовывали людей, прибирая самое дорогое, что у них осталось.

– Деньги? – распахнул глаза Шарифбек.

– Откуда у бедных людей деньги? Они воровали хлеб, которым несчастные дехкане должны были кормить свои семьи! Устроив на мельнице потайной выход для муки, они прибирали к рукам по полмешка из того, что ссыпалось в жернова.

– Доказательства?

– Можете отправить свидетелей на мельницу и убедиться в том лично.

– Ходжа, но ведь Хасан уважаемый человек. Зачем ему воровать? Может, он и не знал вовсе о потайном выходе, а виноват во всем мельник, – сделал Шарифбек слабую попытку снять вину со своего друга, но с пола вскочил мельник, трясясь от возбуждения и страха одновременно.

– Я не виноват! – выкрикнул он. – Это все Хасан-ако приказал сделать, это все он!

– Ой-е-о! – схватился за голову кази.

– Прикажите отрубить ему кисть, кази! – продолжал настаивать ходжа.

– Прости, Хасан, – кази стянул с головы чалму и отер ей лицо, – я ничего не могу для тебя сделать. Он прав.

– О пощади меня, ходжа! – взвился Хасан, вцепившись в полы халата Насреддина.

– Как? Ты, всесильный мираб, просишь пощады у меня?

– Пощади и проси все, что хочешь! – гнусаво завыл Хасан, неистово дергая халат. – Я не хотел, шайтан попутал, клянусь!

– Мулла, что ли?

– Он, он. Его была идея, – всхлипнул мираб и обмяк. – Мне бы до такого никогда не додуматься. О ходжа, требуй, я все исполню.

– Хорошо, – кивнул Насреддин, выдирая халат из рук мираба. – Ты напишешь дарственную, по которой передашь реку и землю присутствующим здесь людям.

– Что? Опять дарственная? – вскричал Шарифбек.

– Простите, кази, но у нас мировая. Но смотри, Хасан, если ты откажешься, то дело будет возобновлено.

– Да будет так, – быстро проговорил кази, которому не терпелось покончить с крайне неприятным делом. К тому же у него просто не повернулся бы язык отправить своего друга к палачу. – Если ты нарушишь условия, которые выдвигает ходжа…

– Я понял, я все понял! Я все сделаю! – затараторил трусливый Хасан.

– А ему, – палец кази уперся в застывшего посреди комнаты мельника, – всыпьте тридцать палок по пяткам.

– А-а! – закричал в ужасе мельник, но двое стражников, стоявших наготове, мгновенно подхватили его под локти и вытащили вон из дому.

– А мука? – спросил Насреддин.

– Какая еще мука?! – надулся Шарифбек.

– Мука, что была украдена у людей.

– Э-э, пусть забирают. Все, уходите! – Шарифбек устало откинулся на подушки и закрыл глаза.

– Благодарю, о справедливейший, – поклонился Насреддин, а с ним и остальные, кто был в доме. Старательнее и яростнее всех склонял голову Хасан, стоявший на коленях, так, что едва не разбил себе лоб.

Когда дом опустел, кази открыл глаза и обвел взглядом комнату. Наконец-то гадкий Насреддин оставил его в покое! О всевышний, какое блаженство заключено в тишине и отсутствии этого нечестивца. И впервые кази задумался, а не послать ли все к дьяволу, уединившись где-нибудь в укромном тихом уголке. В конце концов, за многие годы кази Шарифбек скопил приличную сумму денег, которая позволит ему безбедно дожить до самой старости, не думая ни о чем. Решено! Завтра же он пошлет прошение казикалану прислать на его место другого кази, и пусть тот разбирает с Насреддином, если ему будет угодно.

При мысли о райском уголке вдали от Насреддина Шарифбек почувствовал, как его душа вновь наполняется сладостной легкостью, а счастье начинает переполнять его. И это было так восхитительно, что Шарифбек крепко зажмурился, боясь спугнуть удачу. Да, именно так он и поступит завтра. Впрочем, почему завтра, а не сегодня?

– Эй, принеси мне бумагу и перо, срочно! – крикнул он слуге, широко распахивая глаза, и как только слуга исполнил его приказание, Шарифбек взялся за дело со всем доступным ему усердием.

– Саид, ну почему ты такой тяжелый и несговорчивый человек? – в который уже раз повторил Насреддин. – Я должен уехать, понимаешь?

– Не понимаю, – продолжал стоять на своем Саид. – Разве вам у нас плохо?

– Да, да, останьтесь, – поддержала мужа Гульнора. – Вы нам совсем не мешаете. И даже наоборот.

– Вы столько для нас сделали, что мне не расплатиться с вами и по гроб жизни? – добавил Саид.

– Ты говоришь как базарный торгаш. По-твоему выходит, что я теперь должен вечно висеть на вашей шее? Ну уж нет, не дождешься! Ты, верно, забыл, чему я учил тебя.

–Да, конечно, я помню про взаимопомощь – у меня хорошая память. Но дело вовсе не в том: я просто не хочу с вами расставаться!

– Ох, Саид, Саид. Мне тоже тяжело расставаться с вами, с вашим прекрасным селением, с людьми, наконец. Но пойми, есть еще много мест, которые мне хотелось бы посетить, а я стар, и нужно торопиться.

– Но как же мы без вас?

– Мне кажется, вы уже взрослые, и вполне обойдетесь без меня, – вскинул седые брови Насреддин.

– Я имел в виду не нас с Гульнорой, а всех людей. Ведь они только почувствовали вкус жизни. Вы подарили им свободу. Да, больше нет банды Мустафы (хотя, я думаю, что кое-кто и спасся), нет жадного бая Зарифа, нет проходимца муллы, нет скряги мираба, но они могут вернуться. А не они, так кто-нибудь другой обязательно попытается занять их место.