Светлана Багдерина - Каждый Наследник желает знать…

Как очень часто бывает, если бы ренегатам пообещали чего-нибудь хорошего и много, если они хотя бы за полчаса и хотя бы один раз попадут именно в тетиву, за целость своего оружия царевна могла бы быть спокойна несколько дней.

А про себя добавил: «…к-когда им в спину могут засадить зажигалкой…»

С этого момента, чтобы приподнять его голову, нужно было поднимать всего остального Кириана.

Предварительно выковыряв его из донных отложений канавы.

В зависимости от того, каких результатов ожидали колдуны.

То есть, имеющему достаточные размеры, чтобы разбить руку в кровь.

Отчего-то принятой издалека за хищный оскал бешеного маньяка.

Главные силы которого удовлетворили свои наступательные амбиции занятием стратегически важной высоты – крыши приземистого амбара метрах в двадцати от провала.

«Если тебе не хватило места на крыше, в канаве или за углом, сделай вид, что не очень-то и хотелось, и двигайся прогулочным шагом в сторону противника, не забывая издавать громкие, но не слишком воинственные звуки – может, он поймет намек и уберется сам. Если же не поймет и не уберется, то внимательно оглядись вокруг – нет ли поблизости еще одного такого же надежного и удаленного от него места и, не задерживаясь, выдвигайся туда для перегруппировки и наблюдения за развитием ситуации» – первое и самое главное правило народного ополчения Красной Стены.

Со все еще зажатым в кулаке топором номер двенадцать.

Более того, хозяев и прислугу пришлось искать и вылавливать по конюшням, погребам и чердаку минут десять всем отрядом, и столько же времени ушло на то, чтобы убедить их, что поджечь, разбить или провалить сквозь землю достопочтенное заведение не входит сегодня в планы великого мага. Если, конечно, ему и его товарищам немедленно подадут жаркое, рагу и каравай.

А трактирный люд, выскочив через черный ход, вышел на соединение с подходящими силами народной милиции, и сообща устроили за самой дальней конюшней штаб операции и пункт наблюдения.

Отличными от всех производных красной.

Хоть и несколько по иному поводу. Своя Атланда ближе к сердцу.

Если бы ласточки летали вперед спиной, раскинув не только крылья, но и ноги.

Маг очень надеялся, что это был конунг.

Честность – тяжелая болезнь.

«Кто хочет оранжевое, пусть несет хворост», – в ответ на робкий протест калифа брюзгливо заявил его премудрие. – «А я вам не истопник, вообще-то, а боевой маг. У которого болит башка».

В битве за Белый Свет цель оправдывает любые, даже самые жестокие средства.

Ничем не хуже предложенного магом корабля, Тиса с наследником или даже карты звездного неба, хоть и, естественно, проигрывавшего большой сковородке жареной картошки с грибами, думать про которую вызвалась его супруга.

Правило, выдуманное многострадальными преподавателями ВыШиМыШи специально для него, и несущее, кроме практической, еще и гуманистическую нагрузку: не вылезай со своими убогими навыками в присутствии более опытных чародеев, а еще лучше всячески отрицай свою причастность к нашей Школе – и будет тебе спокойный сон и душевное здоровье. Ну и наша неумирающая благодарность в нагрузку. А то вдруг кто-то подумает, что это мы тебя так выучили…

Если бы какому-нибудь психически неуравновешенному архитектору пришло в голову крыть галереи разнокалиберными трубками, трубочками и трубами.

«На кой пень лабораторному умнику боевой маг», – имел в виду его премудрие.

Хотя еще полчаса назад лукоморцы могли бы торжественно поклясться чем угодно, что это невозможно.

На тот случай, если оно все же собралось сегодня добраться до его премудрия.

Предыдущие три, когда лукоморцы выбирать пробовали , получились болотно-зеленым, мерцающим красным и ядовито-оранжевым.

И иного применения Агафон не смог бы ему придумать и под страхом пожизненного заключения в башне Кипариса.

Иван думал часах о пяти как минимум, его жена – о завтрашнем вечере. Судя по выражению лица Агафона в этот момент, сам он больше склонялся к паре-другой недель.

Встретить не только вырвавшуюся из-под контроля магию, но и ее отсутствие, означавшее поражение Агафона и конец их планов.

Почти.

Или опасливо глянуть на собственные ноги, не наступили ли они на что-нибудь важное, магическое и, самое главное, спонтанно самоликвидирующееся.

Оказавшимися совершенно случайно ли, или по прозорливости Кипариса небьющимися.

Предусмотрительно расположившихся вдоль южной стены, но вдалеке от предметов горячих, холодных и просто выглядящих неуютно для сколь-нибудь длительного соседства.

Хотя, если судить по выражению каменного лица, в глубине души он полагал, что проще было уговорить их разбить деревянными молотами самих себя.

Хотя улыбка теперь больше была похожа на последствия нервного тика.

Вернее, его дальняя от отряга половина.

Некоторые – по два раза.

Выбрав предварительно в качестве посадочной площадки канапе помягче.

Тридцать золотых за трехлитровый бочонок, множество чудесных и интересных свойств.

И первым – в гораздо большей степени, чем вторым: даже втоптанное в дар-эс-салямский ковер достоинство не рвало так душу поэта, как мысль о вылитых ги…гиене под хвост литрах драгоценного напитка.

Не знакомые с ним и впрямь могли подумать, что Тис согласился и смирился. Знакомые же побежали бы делать ставки на то, с какой скоростью и какими силами будут обшарены все заброшенные шахты в округе, и какой способ выберет его величество, чтобы избавиться от гостей, превратившихся в ненужных свидетелей.

И потому чувствовавшего себя особенно уязвимым для интриг и дворцовых переворотов.

Который в радиусе нескольких метров перестал быть паркетом несколько заклинаний назад, и зажил своей странной небелковой жизнью, мерно подрагивая от каждого удара то ли ребрами, то ли пластинами, то ли чешуей.