Светлана Багдерина - Каждый Наследник желает знать…

Или, скорее, надеясь.

Но в первую очередь – отвагой, потому что после гибели предыдущей династии, побоища в городе и битвы за стеной этого зала надо было обладать немалой силой духа – или стимулом – чтобы подойти к месту сражения всего через полчаса.

Недостаточно – не то слово!

Они на сто процентов безо всяких сомнений будут уверены, что у нас тут заговор!

Только где их, нормальных, в этой стране взять?

Про всё остальное и так козе понятно!

И может, оно и к лучшему.

Срочно проверить, не обошли ли их ренегаты с тыла, естественно.

Или, учитывая, что в малом зале приемов старому тряпью было взяться неоткуда – за новые, но безнадежно испорченные гобелены и портьеры.

«Если окна еще хоть где-то остались», – угрюмо подумала Сенька.

Чтобы всё и в самом деле закончилось хорошо, такие важные вопросы, как заточка топоров, на самотек пускать было нельзя.

Анчар, заметив только зубы и не разглядев улыбку, рефлекторно вздрогнул и попытался провалиться сквозь ковер.

В смысле, еще больше. Ночная встреча с кулаком Олафа не прошла для него бесследно.

По-крайней мере, так думали все окружающие и надеялся сам Агафон.

Уже в прямом смысле слова.

Если спать головой в правильном направлении. Хуо-ди, однако.

Может, Адалету стало бы если не вкуснее, то легче, знай он, что через несколько минут у канальи-трактирщика и впрямь перевернулся противень с очередной партией пирожков и стукнул ему по голове. Правда, не без помощи некоего герцога, остановившегося перекусить и нарвавшегося на блюдо фирменной выпечки. Надкусив то ли из любопытства, то ли из принципа все, он отправился к хозяину заведения засвидетельствовать свое почтение и восторг его кухней.

Или подходящий, кому как.

Иногда больше напоминающих кротовины, на которые наступил медведь. Такие, плюнув и пробормотав что-то вроде: «Я вам не архитектор, а боевой маг, если это вообще кому-нибудь интересно…» Адалет реставрировал руками.

Как им только что казалось.

Еще не погребенному под кучей камней, не залегшему носом в землю и не убежавшему на безопасное расстояние в несколько сотен метров. Как несложно догадаться, таких в округе не нашлось.

По счастливому стечению обстоятельств, кровать оказалась рядом с хозяином.

Уже далеко не так по-хозяйски, как раньше.

И выслушать от Сеньки несколько комментариев по поводу необъяснимой эпидемии дальтонизма и близорукости, внезапно вспыхнувшей в границах одного отдельно взятого ковра.

Мол, мое дело углядеть, а ваше – угадать, должно же быть какое-то разделение труда.

Которую в первый раз пришлось долго убеждать, что горное плато – это не модель пальто, скомбинированного с платком для прогулок по горам.

Осложненный разрезанной курткой и рубахой.

Оставшиеся полторы буханки, палка засохшей колбасы, кило помидоров, превратившихся в томатную пасту, и бурдюк с водой давление на душу тоже не облегчали.

Ну или свалиться вместе, чтобы не так одиноко было лететь до земли.

Причем последние до цели долетали пока гораздо эффективнее первых, в чем была заслуга исключительно Масдая.

А, между тем, бояться было нечего: и шатт-аль-шейхец, и гвентянка держались вполне надежно и крепко. За его премудрие Агафоника Великолепного.

Не в последнюю очередь потому, что мысли в таком положении, иные нежели «А-а-а-а-а-а-а!!!..», в голову отказывались приходить даже самым упорным исследователям.

«Деревянная, целое состояние!» – автоматически подметил ковер.

И каждое такое столкновение давало его спутникам лишний повод для радости и оптимизма: вот если бы рогатый шлем не был потерян несколько километров и десятков виражей назад…

Тому, кто не поверил в подобную игру света и тьмы, можно посоветовать представить себе злого как сто тысяч Гаурдаков Олафа, после очередного спотыкания о каменный выступ в полу с синхронным ударением головой о его коллегу на потолке разъяренно выхватившего топор номер двенадцать и с диким ревом приложившего ненавистную стену. От молодецкого удара кусок стены обрушился, и беглецы с изумлением и досадой увидели, что последние десять минут шли в трех сантиметрах от свободы.

Не исключено, что на этот раз Гаурдак и преуспел бы в соблазнении, не упомяни он среди изысканных услад музыку, пение и поэзию. Пожиратель Душ не мог и догадываться, что у людей, послушавших творения Кириана в авторском исполнении, возникал стойкий иммунитет и отвращение и к тому, и к другому и к третьему. Ну и к тем, кто их расхваливает, конечно, тоже.

Стихи Дмитрия Казанцева.

Стихи Дмитрия Казанцева.

По крайней мере, хотелось думать, что именно «несмотря», а не «по причине».

Анчар до сих пор считал величайшим достижением его премудрия то, что тот сумел лягушачью лапу, покрытую вороньими перьями вперемешку с радужной чешуей, превратить обратно в человеческую руку. И даже болеть она в тот вечер стала меньше, будто испугавшись возможных последствий. Впрочем, ремиссия продолжалась лишь до утра.

За неимением возможности приглядываться.

Если оно у него было.

Даже успев извиниться.

И обеде. И завтраке. И прошлом ужине, состоявшем из куска черного хлеба и трех кружков колбасы, таких тонких, что через них можно было разглядеть голодных и злых спутников.

Бракованной. Причем все – на одну ногу.

В случае Сеньки – стоит ли метнуть нож или сначала проверить, настоящие ли у них крылья.

И скрывалось, она была готова поставить последние ножи против арфы Кириана.

Или, скорее, нечаянно залетела и не смогла вылететь.

Точнее, смерть в сопровождении личного телохранителя, музыканта и группы поддержки.

По мере возможности – потому что крылатые на своем опыте убедились, что при такой скученности в лучшем случае вытащить меч из ножен просто не удавалось.