Герда Грау - Красная тряпка

— А неплохо, — пробормотал он. — Нас тут всего пятеро, на всех бы хватило. И участвовать может любая желающая. Это вариант!

— Что ты на меня смотришь? — вспыхнула Лулу. — Я не пойду выпендриваться на глазах у этих небритых бабуинов.

— Ну, Лу, солнышко, это минутное дело, — возразил Билл. — У нас там все равно стоянка сутки. При твоих габаритах ты там всех порвешь, как тузик грелку. Они же смотрят только на лицо, а у тебя и ноги божественные, и… Короче, ты красотка. Заберем корону, попилим, продадим и купишь себе новый спортивный кар. Ну же, детка!

Челси прыснула в чашку кофе, которую держала в руке. Она не участвовала в обсуждении, рядом с Лулу любая девушка чувствовала себя неуютно — той доставалась львиная доля мужского внимания, особенно когда на ней красовалась форменная мини-юбка и пилотка стюардессы. Челси таскала по проходам тележку и разливала напитки, пока Лулу, низко нагибаясь, предлагала пледы самым интересным мужчинам из пассажиров.

— Ладно, — наконец неохотно ответила Лулу, сообразив, что победа на конкурсе красоты, пусть и на планетке с окраины галактики, придаст ее блогу больший вес. — Только раздеваться не буду, учтите.

Бабуинами Лулу называла местных жителей не зря. Густая растительность покрывала их лица и тела, при том, что некоторых из них можно было бы даже счесть интересными, побрейся они у хорошего парикмахера и оденься в костюмы от Хуго Босс. Участницы тоже красотой не блистали, хотя выглядели приличнее мужской части населения. Некоторые из них были полноватыми, волосы тоже оставляли желать лучшего, одежда больше скрывала, чем оставляла на виду. Они на пару минут становились в лучи прожектора, неподвижно и напряженно стояли, цифры на табло отображали баллы, и очередная конкурсантка покидала сцену быстрым шагом.

Лулу поправила коротенькое платье золотого цвета и взглянула на Челси.

— Думаю, на пятерых делить поровну нечестно, — нахмурив лобик, сказала она. — Правильнее будет мне взять пятьдесят процентов, как считаешь? Кроме машины я ведь еще хочу увеличить себе грудь и губы. А лучше восемьдесят.

— Конечно, — рассеянно отозвалась та, глядя в щелочку на подиум.

Лулу фыркнула, вытянула для тренировки вперед губы и призывно улыбнулась.

О том, что что-то пошло не так, можно было догадаться по нарастающему смеху в зале. Сначала тихо и с задних рядов, потом все громче, и вот уже хохотал весь зал, пока Лулу, моргая, крутила головой, ослепленной светом. "Бабуины" уже не смеялись, они рыдали, топоча ногами. Цифры на табло были какими-то совсем уже мизерными, но Лулу продолжала улыбаться, поворачиваясь в разные стороны красивым задком. Смех перешел в вой.

— Что за херня? — пробормотал Чак, оглядываясь на своих. — Да она красивее всех этих куриц раз в сто.

— Может, система сбойнула? — предположил Винсент.

— Я не понимаю, — обратился Билл к служительнице зала, которая тоже смотрела из-за занавески. — Почему у моей подруги такой низкий результат?

Служительница оторвалась от своей амбразуры и удивленно посмотрела на него.

— Низкий? — неуверенно переспросила она. — Сканирование мозга. Баллы — интеллектуальные возможности. Большие возможности — красиво. Она глупа как пробка.

О короне на обратном пути уже никто не заговаривал, все делали вид, что ничего не было, и только добрая Челси таскала Лулу в каюту утешающие и вредные для фигуры сладости.

О том, что тноги пошли на переговоры, не знал только ленивый, а таких на планете не было. Переговоры — это значит конец многолетней войне и бомбардировкам планеты, продуктовым карточкам и бомбоубежищам, цунами и землетрясениям.

— Эй, Дэн, с праздником!

— С праздником! Прижали мы сволочей?

— Еще как прижали!

И, конечно, тногов показывали по всем каналам сохранившегося телевидения, для чего люди собирались вокруг уцелевшего передатчика, как раньше собирались на концерты рок-групп.

Несостоявшиеся захватчики были щуплыми, синекожими, вели себя скованно, и первые несколько часов только пытались с помощью переводчиков вникнуть в суть предъявляемых им требований. Земные военные и политики на их фоне выглядели внушительно и достойно, блеском погон затмевая кое-чьи жалкие мыслишки, почему не удалось прогнуть синекожих раньше. Только самые умные понимали, что «раньше» никакого не было. Ни один корабль тног не появлялся на орбите Земли, ни один синекожий не выдвигал жителям планеты требований. Война велась бесконечной бомбардировкой планеты гигантскими шарами, железными кубами и прочими странными для людей предметами, вызывавшими катаклизмы на Земле.

— Пусть спросят, почему они не применяли бомбы, — умоляющим голосом сказал Джейк экрану, точно представители обороны Земли могли его услышать.

— Вот ты дурак, — снисходительно ответил ему дядя Билл, прикуривая сотую за этот день сигарету. — Зачем им заражённая планета? Они хотели ее чистенькой получить. От железяк вреда-то нет, а разрушения есть. Умные, сволочи.

Джейк сделал вид, что удовлетворился ответом. На экране переводчик подал сигнал готовности и перевел тногам вопрос, который мысленно задавал себе каждый житель планеты.

— Зачем вы бомбили нас на протяжении пятидесяти лет? Какова была ваша цель?

Тног вопросительно посмотрел на переводчика, потом на своего собрата, и снова перевел взгляд на переводчика.

— Бомбили? — неуверенно повторил он, точно сомневался в том, что понял правильно.

— Да, бомбили, — не выдержал сенатор Томпсон. — Шарами и кубами, как еще это называется? Бомбы?

— Шар, — с облегчением согласился тног.

— Куб, — с готовностью подтвердил второй.

— Бомбили, — с ненавистью повторил сенатор. — Бросали в нас. Что вам нужно?

— Бросали, — кивнул тног.

— Зачем? — осторожно повторил переводчик.

Тноги снова переглянулись.

— Хотеть попадать, — недоуменно сказал первый. — Нельзя промахиваться.

— Он издевается? — шепотом спросил сенатор генерала Эдвардса. — Или они нас назначили учебной мишенью?

— Похоже на то.

Тног взял лист бумаги, лежавший перед ним, смял его, и в полной тишине прошел к урне, чтобы опустить туда бумажный комок, после чего выпрямился с видом победителя, утирая капли на синем лбу.

— Это что? — снова спросил сенатор. — Знак протеста?

— Нет протест, — подал голос второй.

Он тоже проследовал к урне, но вместо того, чтобы бросить в неё бумагу, вытряхнул ее содержимое на пол. Журналисты приподнялись с мест, сенатор тоже вытянул тощую шею вперед. Тног постучал по урне.

— Земля, — с трудом сказал он.

— Околоземное пространство, — помог ему второй, указывая на рассыпанный мусор. — Очень много на орбите. Как помойка. Тноги мимо урны — нет. Всегда попадать.