Елена Кисель - Герои

– С этим еще не дрался, – обрадовался герой и принялся оглашать берег воплями: «Нерей, вылезай, Геракл пришел!»

Нерей действительно вылез и был почти наповал шокирован коронным приемом – дружелюбными обнимашками и вежливым: «Не подскажете, как пройти к Атланту?»

Немейский лев от обнимашек Геракла безвременно почил. Танат откупился тенью Алкесты. Нерей оказался круче, заявил: «Я нем как рыба!» – и таки действительно стал рыбой. А потом змеёй. А потом огнём. Геракл реагировал не менее оперативно: «О, таранька будет! О, я таких змеюк душил! Э, соблюдайте пожарную безопасность, где тут вода?!»

После того, как ему последовательно наступили на хвост, подушили, залили, прикопали, почти срубили и почти пристрелили – Нерей выдохся и пальцем показал направление – за море-окиян, в Ливию.

Дальше дело пошло по накатанной дорожке.

– Ну-у, вообще-то, денег на проезд я так и не взял, так что… ты слышал историю с Критским быком? В общем…

У Геракла был просто талант делать из всего, что ему попадалось на пути, средство передвижения (Танат может сказать спасибо, что дальше плавсредств Алкид так и не двинулся).

После встречи с Нереем экстрим попер густыми косяками. В Ливии Геракл пересекся с сыном Геи-Земли, Антеем. Антей хотел бороться, Геракл хотел экстрима. В общем, долгих разговоров не получилось, получилось что-то вроде игры Антеем в городки со смачными комментариями:

– Эхма, низко пошел, к дождю!

– Думал, до того бархана доброшу.

– О, недолет. Зато воронка – что надо, гы-гы.

Скоро герою стало не смешно. Антей яростно изображал прототипа русских сказочных царевичей: «Ударился он о сыру землю, и обратился еще более злою мордою». Процесс «бросок-подъем-бросок» шел исправно, параллельно с мыслительным процессом сына Зевса: «Он что – песок нюхает и сил набирается? У него там что-то спрятано?»

На идею геотермальных источников энергии и активного заземления Геракл так и не вырулил, зато догадался сменить тактику и начал отжимать Антея как штангу. Великан, которого разлучили с матерью землей, скоро сообщил: «Заряд кончился» – и Геракл пошел себе дальше за яблочками.

Атлант, он же дед Гермеса, он же вечный сторож Митрич в душе, повёл себя при встрече шустро. За яблоками? Да, такие есть. Да, гадостью не поливал, хотя надо бы. Никаких проблем, сейчас сам тебе яблоки и принесу, только ты уж подержи за меня, как бы это сказать, небо? Потому что сам яблоки ты точно не найдешь. Да, точно не найдешь (жест в сторону золотых яблонь, усыпанных плодами). А стерегут их стоглазый дракон и мои дочери. Нет, непонятно, кто страшнее, я еще сам не разобрался. Нет, это явно страшнее, чем к Аиду. И вообще, ты кто, садовник? Вот и бери небо, пока я буду находить тебе яблоки без золотых червей.

В общем, уже через несколько минут слегка недоумевающий Геракл держал на себе небесный свод, мрачно комментируя: «Во Уран разожрался». В сторону сада ОЧЕНЬ неспешной походкой удалялся Атлант, то и дело останавливаясь, чтобы понюхать цветочек или почесаться. Визит за яблочками обещал затянуться.

Нужно отдать Гераклу должное – когда Атлант произвел полную ревизию своего сада и вернулся с нужными фруктами – герой всё еще держал на себе небо и всё еще вспоминал нехорошие слова.

– Одобряю, – умилился Атлант. – Слушай, а давай я еще и курьером у тебя поработаю – в Микены сгоняю. Я быстренько!

И вот тут Геракл мобилизовал остатки духа. В Микены? Да не вопрос, тем более, что после визита Атланта Эврисфею уже никакие фрукты не помогут. Держать небо? Авек плезир, то есть, тьфу ты, как-то по-гречески. Только, как бы это сказать, Урану на заре времен не то удалили – ему б липосакцию сделать, или еще чего. В общем, он натирает. В общем, ты совсем немножко небо подержи, а я шкурку льва себе на плечи – и назад стоять, хорошо?!

В общем, уже через несколько минут картина развернулась в обратном направлении. Атлант держал небо с глубокомысленным выражением: «Где-то я прокололся?» В отдалении стоял густой клуб пыли, слышался победный галоп Геракла и его отдаленное: «Атлант, извини, я дома забыл погладить собаааааку!!»

Разозленный титан устроил герою хороший звездопад, но Геракл, звезданутый по наследственности, не особенно испугался.

Эврисфей фрукты не оценил и вообще про них не вспомнил: «Вернулся? Кто вернулся?! ЭТОТ вернулся?! Какие в Тартар яблоки, я его знаю, он какое-нибудь чудище с собой притащил! Гоните прочь, служба закончилась!»

Геракл пожертвовал молодильные яблочки Афине, а та подвесила их обратно на яблоньку.

После круговорота фруктов в природе Геракл наконец получил свободу.

Античный форум

Арес: Баррикады! Баррикады!!

Аполлон: Эвакуация! Эвакуация!!

Аид: Эвтаназия! Всем и бесплатно!

Зевс: Чего паникуем?

Афина: Геракл исполнил все свои подвиги. Теперь кутить пойдет.

Зевс: Ну… Вообще-то, я за баррикады.

Натура Геракла была до того широка, что просто двенадцатью подвигами, по одному на год, он обойтись не мог. А потому халтурил на стороне и совершал геройства из любви к искусству. Например, пристукнул Антея или подышал на Таната, или основал хорошую кормушку для журналистов и допингистов (читай – Олимпийские игры). Все попутные подвиги Геракла перечислить сложно, потому что герой явно жил по принципу «Ни дня без заварухи, ни ночи без чего похуже». Будем принимать эпичность допустимыми дозами: остановимся на двух кровавых инцидентах.

Как-то Гераклу надоело плавать на быках, морских богах и прочей невнятной фауне, а потому он решил затесаться в команду к Ясону на корабль «Арго». Мол, хорошая компания (пятьдесят штук героев), за проезд платить не нужно, да и вообще, за золотым руном плывем, а потому мордобой неизбежен, а такое шоу не пропускают.

По причинам исключительной подлючести богов и исключительной потопляемости очередного любовника, до конечной станции Геракл не доехал (об этом – ниже), а побрел посуху туда – не знаю куда. Лирически поглаживая лук и дубинку и просвечивая территорию глазами на предмет еще одной строчки в послужном списке (белочка – мелко, нимфа – не в том смысле, болтающийся на скале титан – неподвижная и неинтересная мишень…).

– Герка! – возопила мишень, оказавшаяся на поверку Прометеем – пламенным вором и первым греческим партизаном. – Сколько лет жду! Герка, у меня шелушится кожа! И моя бедная печень!

Герой еще не успел наставительно воздеть дубину и выдать, что, мол, пить надо меньше, а титан не успел возмутиться и ответить, что он трезвенник и язвенник, но с Зевсом шутки плохи… как тут с небес свалился многолетний прометеев цирроз. Он же орел Зевса. Он же птичка, привыкшая к исключительно деликатесной титанской печенке, строго по расписанию.