Елена Кисель - Герои

Пифия, удышавшись парами, заявила Гераклу, что ничего не скажет, что иди вообще отсюда, и «я Прометей, я Прометей, хватит клевать мне печень!» Геракл, справедливо обидевшись, что «сама дышит, а мне не дает», экспроприировал у пифии треножник, с которого она давала прорицания. Теперь уже обиделся Аполлон. И явился самолично защищать свою пифию и свою мебель.

Само собой, бог искусства и лучников с порога получил в светлое табло именно ценной мебелью.

Вслед за этим в табло словил Геракл (с комментарием «О, треножником удобно бить героев!»). «И богов», – деликатно возразил герой, демонстрируя аргумент увесистым фактом по голове.

Дельфы века не видели такой веселухи и не слышали таких поэтических эвфемизмов из нежных уст своего покровителя…

Зевс на Олимпе сначала записывал, потом принимал ставки, потом вспомнил, что у него есть монобровь и молнии, применил то и другое и силой замирил сыновей.

Бедная пифия, которая все это наблюдала вживую, тут же начала вещать без остановки:

– Да, да, ты избавишься от кары богов, Геракл, если тебя продадут на три года в рабство, а деньги отдай Эвриту за сына, отдай деньги, отдай ему уже деньги, когда ж меня уже наконец отпустит…

Геракл поставил треножник и двинул продаваться в рабство, что и осуществил с переменным успехом.

Между прочим, денег Эврит у него все равно не взял, заявил, что «ты мне враг». И, как говорится в передаче «Поле чудес»: «Вам нужно было брать деньги…»

Античный форум

Артемида: СОС. Аполлон перестал писать песни, перешел на матерные частушки.

Гермес: Веселуха)

Артемида: Да, когда он поет их НЕ МНЕ!!

Аид: Кто-нибудь, убедите уже Таната слезть с Урана, у него там смертные третий день некошены.

Дионис: Лююююдииии… бооооогиии…. А уже можно выходить?

Царица Лидии Омфала, которой досталось сомнительное счастье в виде раба-Геракла, показала себя тонким и разумным троллем.

– Никаких подвигов! – заявила она с самого начала. – Знаем мы вас, не успеешь оглянуться – весь дворец в церберах и гидрах, вон, Эврисфей до сих пор дергается и заикается… Что еще умеешь? Демонстрировать не надо, сказано! Оружие сдать, шкуру сдать (о, кстати, мой фасончик!), никого не обнимать, главное – не петь!

Мучениям Геракла, лишенного почти всего арсенала, не было конца. Правда, еще можно было убивать грозным видом, но тут царица начала переодевать героя в женское платье и давать ему в руки прялку – и стало совсем кисло.

Существование в образе пряхи-трансвестита (мойры в обнимку с Кончитой Вурст нервно курят оливки в стороне) печалило Геракла неимоверно, как и отсутствие вокруг всего родного, тифоновско-ехиднинского, с чем можно было бы до смерти обняться. Б о льшие сердечные муки испытывали только стражники и гости Омфалы, которые пытались сзади облапить фигуристую пряху, а потом обнаруживали, что:

– у пряхи борода,

– нет, это не бородатая женщина, оставьте ваши робкие надежды,

– да, это Геракл, он смотрит на тебя с доброй улыбкой живоглота.

Чтобы окончательно довести и стражников, и гостей, и Геракла, Омфала прогуливалась неподалеку. В львиной шкуре, с луком и стрелами, вгоняя народ в шок («Геракл усох?!») и писклявым голосом ругая «новую диету».

Успехи Геракла в ткацко-прядильном деле аэды держат при себе (есть мнение, что герой освоил новое искусство: как нецензурно прясть). Зато охотно повествуют, что иногда Омфала все-таки отпускала героя в увольнительные: пошататься по лесам, поломать дубы от больших эмоций, пообрывать ромашки с мечтательным: «Прирезать-придушить-притопить-прибить-завязать узлом» (адресованным, конечно, родимой хозяйке).

Разбойники и всевозможные враги лидийцев во время таких походов куда-то девались, а Геракл корчил недоуменные мины и заявлял, что «да я только брови нахмурил, а они померли… мучительно».

Плюс к этому сын Зевса вынес двоих соседних басилевсов, которые – о, ужас! – пытались заставить его работать на полях и в винограднике (есть мнение, что выносил весело, со словами: «Жать?! Копать?! Нет! Я – пряха честная!»). Пресек в Эфесе кражу своего оружия карликами-кекропами (без кровопролития, потому что рассмешили, но кекропам хватило и одного смеха). И по мелочам – сплавал на Арго за руном (не доплыл), принял участие в охоте на Калидонского вепря (не убил)….

В общем, не считая приобретения полезных навыков типа «я еще и крестиком вышивать умею», – Геракл в эти годы ничем особенным не отметился. Зато потом благополучно дембельнулся из рабства – и Эллада начала окапываться активнее…

Античный форум

Афродита: А откуда это у Омфалы двое детей?

Гера: А это у нее Геракл побыл рабом.

Афина: Так он же за прялкой сидел?!

Гермес: Ты что, плохо братишку знаешь? И за прялкой успеет…

Арес: А говорили – герои в неволе не размножаются)

После трехлетнего воздержания (от подвигов) душа Геракла явственно требовала разгуляться, дать какому-нибудь чудищу отведать силушки богатырской, или просто вульгарно вломить какой-нибудь вражине в античные щи. Как назло, год на чудовищную фауну выдался неурожайный (ибо всё потомство Тифона и Ехидны рвануло просить дипломатического убежища у Аида), а потому герою пришлось пойти по старым связям.

Злопамятен Геракл был в папу, поэтому на Мнемозину-память не жаловался: реестр «обидевших Герку» выстраивался такой…

– Так, Эврисфей… из плюсов: прикольно орет и в кувшины прячется, из минусов – он столько раз это делал, что уже и не смешно. Авгий на списании… Танат… так, кажись, это не он меня обидел… Лаомедонт не заплатил за освобождение дочери. О! Лаомедонт!! Не заплатил!!!

В общем, верный принципу «заплати налоги и спокойно взывай к Гипносу» Геракл рванул брать Трою. С первого взгляда, все происходило в классическо-аэдском ключе: ссора из-за женщины, собираются герои, годы стоят под стенами города, вызывают друг друга на поединки, режут противников и союзников, строят коней и всячески создают будущий эпос для многих поколений. Только в классике Геракл разбирался плохо, а про эпос знал одно: «Он – это я!». Поэтому он попросту собрал команду и взял Трою в рекордно краткие сроки (обеспечив аэдов материалом разве что на пару частушек).

Лаомедонта и его сыновей (кроме младшего) Геракл попросту перестрелял, опять недобрав эпичности.

Пока боги на Олимпе отходили от зрелища («Это что, осада Крепкостенной Трои?!» – «Стоп, а когда всё кончилось? Я моргнул»), выяснилось, что Геракл к тому же еще и не ворвался в город первым. То есть, он, конечно, хотел и старался, но троянцы толкались и мешали, а герой Теламон по утрам бегал кроссы и тренировал дыхалку…