Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

— Ах он хулиган! — хором скажут Берлускони и Делль’Утри. — А ведь таким приличным человеком казался.

В общем, детей своих Берлускони очень любил. И они часто отвечали ему взаимностью. В середине 70-х годов дети прибежали в отцовский кабинет и закричали:

— Папа, папа, мы хотим новое ТиВи!

Что ж, ничего не поделаешь. Желание детей было для Берлускони законом. Он вздохнул, пересчитал наличность в бумажнике и пошёл покупать свой первый телеканал.

Тут перед ним встала проблема. В те времена в Италии существовала государственная монополия на телерадиовещание. Правом говорить и показывать на всю страну обладала лишь компания Radiotelevisione italiana (RAI). Мотивировалось такое решение заботой о защите свободы слова и плюрализма мнений. Если, мол, эфир не принадлежит никому конкретно, следовательно, у всех будет равное право и возможность высказывания.

Впрочем, если нельзя, но детям очень хочется… Берлускони начал скупать местные кабельные телесети по всей Италии. Что закону совершенно не противоречило. Вот только на этом он не остановился и полностью унифицировал программную и рекламную политику этих отдельных сетей. Официально, на бумаге, никакой новой общенациональной вещательной корпорации не было. В реальности же она очень даже появилась.

Новорождённая медиаимперия получила название «Медиасет» и начала словно гигантским пылесосом втягивать в себя всё новые и новые подразделения: газеты, журналы, киностудии, далее везде. Учитывая же, что все бесчисленные юридические лица предыдущей империи, строительной, тоже никуда не делись, Берлускони сам уже путался в собственных активах. Дабы как-то упорядочить это бурление и кипение жизни, он создал «корпус пылесоса» — холдинг «Фининвест» — и накрыл им всё своё как уже приобретённое, так и вновь всасываемое имущество.

Государственные контролирующие органы при виде столь беззастенчивого попрания антимонопольного законодательства поначалу впали в растерянность. Но затем возбудились и пригрозили суровыми карами. Что было неприятно. И в 1984 году Берлускони пошёл к действующему премьер-министру Беттино Кракси с просьбой как-то посодействовать решению вопроса.

Хотя Кракси и слыл абсолютным чемпионом Италии и её окрестностей по коррупции в сверхтяжёлом весе, было бы несправедливо подозревать его в злонамеренности и в этом случае. Следует учесть, что Кракси занимал должность не только премьер-министра страны, но и генсека Социалистической партии. Правящая же левоцентристская коалиция состояла из социалистов и христианских демократов. Причём демохристиане находились на ведущих ролях, вынуждая партнёров по альянсу довольствоваться лишь объедками с барского стола. Другими словами, Христианско-демократическая партия, в сущности, и представляла собой итальянское государство. А RAI — была государственной телерадиокомпанией. Так что Кракси имел основания полагать, что его социалистическая точка зрения не находит должного освещения в выпусках новостей и общественно-политических программах. Потому в сложное положение детей Берлускони он охотно вошёл и протащил через парламент специальный закон вида «никому нельзя, а Сильвиным детям — можно». Так Берлускони и правительство поделили итальянский телеэфир: одна половина осталась у RAI, вторая отошла «Медиасету».

Сделка эта заодно положила начало и прекрасной дружбе. Друг Беттино вскоре стал заботливым крёстным отцом — в буквальном смысле, не подумайте чего дурного — для новых свежерождённых детей друга Сильвио.

Увы, дружба была коротка. Миланская прокуратура и революционный вихрь Танжентополиса унесли Кракси вдаль из политики. Нет, даже не так: они смели с лица земли всю итальянскую политику целиком. По образовавшемуся выжженному пространству в панике бегали граждане бывшей Первой республики, заламывая руки и с тревогой вопрошая друг друга: «Что же будет с Родиной и с нами?..»

Но тут половина телевизоров в стране включилась сама по себе, затрещали барабаны, зазвенели фанфары, и итальянцам явился светлый лик Берлускони. Он был краток:

— Ва бене. Я всех спасу. Обещаю рабочим — работу, капиталистам — капиталы, детям — мороженое, красивым женщинам — меня!

И прямо с экрана Сильвио уверенно шагнул на политическую сцену. А вслед за ним на ней очутились триста тридцать три богатыря и богатырши. Все красавцы удалые, все равны, как на подбор: элегантные мужчины в безупречно сидящих костюмах, длинноногие и белозубые женщины в мини-юбках. Это был политический авангард новой партии «Вперёд, Италия», рекрутированный из топ-менеджеров «Фининвеста». Во главе же его стоял дядька Марчелло Делль’Утри, в недюжинных талантах по подбору персонала которого мы уже убедились чуть ранее.

Ознакомился с программными положениями новой партии и Личо Джелли. И всплеснул руками от огорчения.

— Вот ведь шалун какой, этот Сильвио!.. Ведь вчистую же сплагиатил наш собственный масонский «План возрождения»! Всё, до последней буквы передрал… На его месте должны были быть мы!

И лишь где-то в самой глубине глаз пожилого масона на мгновенье промелькнул лукавый огонёк. Справедливости ради, Берлускони не отрицал, что был членом ложи «Пи Дуэ». Однако утверждал, что вступил туда просто по ошибке, перепутав эту организацию с Ротари-клубом. А как только сообразил, что к чему, так сразу же вышел обратно.

Короче говоря, на парламентских выборах в марте 1994 года победу одержал альянс, состоявший из «Вперёд, Италии», «Лиги Севера» и «Итальянского социального движения». Напомню, что «Лига Севера» — это такие националисты-сепаратисты, выступающие за разделение Италии на хорошую и правильную Северную и плохую и мафиозную Южную. «Итальянское социальное движение» же — хотя тоже вполне себе националисты, но наоборот: за единую и неделимую Республику. Оно и понятно, учитывая, что историческими корнями они восходят к Фашистской партии Муссолини.

Вот такие интересные люди и вошли в новое правительство, которое возглавил Сильвио Берлускони, впервые ставший премьер-министром страны. Продержалось оно, впрочем, всего полгода. Затем северные легисты с воплями ужаса вдруг начали разбегаться из зала заседаний. Что случилось?.. То, чего и следовало ожидать: выяснилось, что Марчелло Делль’Утри — настоящий патентованный сицилийский мафиози.

По мнению прокуратуры, Делль’Утри был отправлен Коза Нострой на Север с заданием внедриться в круги промышленников и предпринимателей, дабы с их помощью находить и создавать новые площадки для — в прямом и переносном смысле — великих строек мафиозного народного хозяйства.

После Палермского максипроцесса и Танжентополиса, разрушивших налаженную систему отношений между мафией и политикой, легенда изменилась. Агент Делль’Утри получил новую директиву: любой ценой вернуть Коза Ностре политическое прикрытие. Уже значительно позднее, в 2010 году, Вито Чанчемино, который, как мы помним, выступал в качестве связующего звена между мафией и Христианско-демократической партией, заявит следующее, цитирую: «Со всей ответственностью подтверждаю, что мы с Марчелло Делль’Утри являемся детьми одной и той же системы». Конец цитаты.