Андрей Смирнов - Дон Корлеоне и все-все-все. Una storia italiana

Как раз в этот момент, в 2008 году, кандидат в президенты Российской Федерации Дмитрий Медведев произнёс свою историческую фразу: «Свобода лучше несвободы». Итальянский народ к его мнению прислушался и поспешил стать свободным, вновь усадив Берлускони в премьерское кресло. Во время беседы, приуроченной ко взаимному назначению на ответственные государственные посты, лидер Италии выразил уверенность, что новый российский президент Медведев с лёгкостью найдёт общий язык с президентом США Бараком Обамой, поскольку оба они, цитирую: «молодые, красивые и загорелые». Мировое сообщество напряглось и переспросило: в каком это, мол, смысле?

— А в самом прямом, — отвечал Берлускони. — Я, кстати, и жену этого… как его… загорелого… а, Обамы!.. видал. Так они вместе на пляж ходят. Представьте себе, она у него тоже очень загорелая!

Да, как вы уже догадались, Берлускони вернулся к главному делу своей жизни. К развлечениям. Правда, теперь они у семидесятидвухлетнего премьер-министра приобрели специфический оттенок. Вернее даже сказать, целых пятьдесят оттенков.

Этот новый этап он начал с того, что отправился с дружественным визитом к ливийскому лидеру Муаммару Каддафи, во время которого прошёл ускоренный курс посвящения в тайны древнего могущественного африканского ритуала… Впрочем, об этом чуть позже.

Во внутренней же политике приоритетными направлениями для него стали терпимость и толерантность. Ночи напролёт без сна и отдыха совещался он со свеженазначенной главой Министерства равноправия Марой Карфаньей. Дискуссии их протекали столь бурно, что прослушивающая их в рамках оперативных мероприятий по борьбе с коррупцией прокуратура возбудилась и начала интересоваться: а за какие же именно заслуги синьора Карфанья получила министерский пост?

— Да у неё куча достоинств! — отвечал Берлускони. — Не был бы я уже женат, точно б на её достоинствах женился. И вообще, кто сказал, что бывшая эротическая модель не может управлять государством? Вы что же, против равноправия?..

Тут возбудилась уже не только прокуратура, но и жена Берлускони. Весной 2009 года она заявила журналистам, что не может более оставаться под одной крышей с человеком, твёрдо вознамерившимся сформировать свои партию и правительство исключительно из длинноногих несовершеннолетних прелестниц.

— А вот и неправда! — возмущённо отвечал Берлускони, как раз вернувшийся с закрытой вечеринки по поводу празднования дня рождения юной активистки Ноэми Летиции. — Она уже взрослая, ей вчера восемнадцать исполнилось. Следовательно, к политической работе вполне готова.

Следует признать, что проведённое Берлускони обновление партийных рядов сильно укрепило престиж Италии на международной политической арене. Так, например, папарацци запечатлели детали рабочего визита премьер-министра Чехии Мирека Тополанека на виллу Берлускони в Порто Ротондо, что на Сардинии. На этих фотографиях Тополанек, одетый в парадный костюм Адама, демонстрировал вздыбленный символ чешской политической и военной мощи восхищённым берлусконимолкам, тоже облачённым в подобающие случаю одеяния. Хотя по решению суда основная масса снимков была сразу же удалена из публичного доступа, но успевшие их рассмотреть мировые лидеры уже торопливо меняли расписание поездок и включали в график обязательное посещение владений друга Сильвио. Кончилось, впрочем, плохо.

В ноябре 2010 года в кабинете Берлускони раздался телефонный звонок. Премьер-министр выслушал собеседника, поморщился и сказал:

— Так, никаких органов опеки! Скажите им там, что она… — тут национальный лидер задумался, — племянница египетского президента Хосни Мубарака, вот!.. И что они спровоцируют итальяно-египетскую войну. А я сейчас кого-нибудь пришлю и заберу её.

Берлускони швырнул трубку, ткнул кнопку селектора и рявкнул:

— Минетти хочу!

В покои шефа вплыла региональный советник «Народа свободы» Николь Минетти, красотою лепа, бровями союзна, губами силиконова.

— Там Руби за мелкую кражу арестовали, — сказал ей Берлускони. — Срочно поезжай и вытащи её, пока комиссия по делам несовершеннолетних не подключилась.

Хотя верная Николь исполнила приказ в точности, неугомонная прокуратура опять возбудилась и принялась задавать вопросы: почему это, мол, премьер-министр Италии вытаскивает из застенков фальшивых племянниц Мубарака и откуда, кстати, они друг друга знают? Тут, как назло, у Руби развязался язык и она сообщила: её, дескать, в составе ограниченного женского контингента завозили на виллу Берлускони, загружали в бассейн, а затем, под личным руководством синьоры Минетти, все начинали делать…

— Что?!.. — сказали прокуроры, подавшись вперёд от нетерпения.

— Бунга-бунга!

— Но ведь это же вовлечение несовершеннолетних в занятие проституцией! — возбудились прокуроры.

— Ничего подобного, — возразила Руби. — Бунга-бунга — это никакая не проституция, а древний африканский ритуал. Сильвичке его Каддафи показал. Кто первый всех отбунгабунгает — тот и становится величайшим охотником племени.

Современную Италия трудно назвать излишне пуританской страной. Но эта история, всё более напоминавшая дурной порнографический рассказ, уже явно перешла любые разумные границы. Вожак свободонародной стаи наконец-то промахнулся. Мало того, неудачи посыпались одна за другой: активизировалось расследование в отношении Делль’Утри, а по стране катком проехался экономический кризис.

В ноябре 2011 года Берлускони нехотя оставил пост премьер-министра. Чтобы немедленно попытаться начать всё заново, возродив старую добрую «Вперёд, Италию». И это ему почти удалось. Но тут враги и завистники исхитрились нанести коварный удар: шесть месяцев спустя по старому делу об уклонении от уплаты налогов его приговорили его к двум годам обязательных общественных работ.

История же с бунга-бунгой продолжения не имела. Правосудие решило, что бунгабунгались все не за деньги, а по любви к Родине. И заглядывать в паспорт, дабы убедиться в совершеннолетности бунгабунгуемых, Берлускони во время процесса было недосуг.

Орудуя метлой на улицах Рима, обиженный и не оценённый по достоинству соотечественниками Берлускони обронил в сердцах, что, мол, Италия — это, цитирую: «paese di merda». То есть — «говнострана». Смущённо понурили тогда головы итальянцы и устыдились. Поняли они и осознали, какой чёрной неблагодарностью отплатили великому государственному мужу, который все три тысячи триста сорок дней и ночей своего премьерства неустанно радел лишь об их благе…

Но не все. Нашлись и те, кто посчитал, что системные проблемы итальянского государственного управления находятся вовсе не на стороне пользователей.