Елена Сомова - Белая ладья. Или Рюмки-неваляшки, полные бархата

Сара Врублевская и Андрей Рублев повлияли на экономику страны своей свадьбой, укрепившей фундамент шахматных владений Вильгельма-Фердинанда Эсмеральдовъ фон Трахтенгерца. Фон игры выбирает и тональность. На свет маяка, что расположен на пальце Колосса Родосского, держал путь Андрей Рублев, являясь на белый свет уже охваченным восторгом путешествий.

У Сары и Андрея Рублевых на Рождество родилась тройня.

«Боже», – подумала я, – «Эта несчастная никогда не испытает восторга бытия в той мере, в какой дано испытать отважным… Она вечно будет корпеть над тетрадями своих учеников, сеять доброе и вечное, попираемое со всех сторон и превращаемое в пыль потенциальными носителями, – старея и дурнея, превращаться в министервство обороны. Так и хочется сказать этому беднейшему существу: «Увольте вашего министра! Он не пригоден для службы».

Через пять лет она станет заслуженным учителем, через десять завучем. Через двадцать умрет от безденежья под настольной лампой постсоветской идеологии. Немудрено, раз младенцы рождаются уже с указкой для предков, чтобы ткнуть ею в необходимый объект безудержного внимания. Пока политики проверяют на прочность народ, оный мрет пачками, уцелевшие согласны даже на подмену ценностей.

Через тридцать лет мертвое изнутри существо, для которого наглое хамство начальства давно стало нормой обращения к ней, ни капли не уважаемое родным директором, коллегами, своими учениками, которые усыхают, зажав животы, если министервство обороны выходит выгуливать свой скелет, с годами слегка обрастаемый низкокалорийным жирком, – начнет констатировать факты благодарности от нового строя, непонятного ей ранее. Под карнавальные шествия властьимущих дряхлеющий народ внимает их салютам и меняет обувь на стельки с клеем, чтобы хватило на оплату коммунальных услуг. А нашу героиню с министервством обороны внутри охватит ярая стервозность в минимасштабе – буря в стакане воды выкипит, коммерция сожмет ее горло ненавистью к богатому образу жизни, ей недоступному. Вопрос в том – отчего недоступному? А оттого что ей вольготнее после работы лежать на диване в прострации, нежели пойти поизучать спрос населения и сделать хотя бы попытку слегка удовлетворить его, хотя бы частично. А что делать: социализм проводили с провалом, – теперь многие о нем мечтают, – значит, удовлетворять осталось только спрос населения. Презрение глубоко заляжет в недрах ее глаз основной ценностью и даже кладом прожитых лет. Духовное богатство (по соседству с глубочайшим презрением) даст кислорода ее сердцу еще лет на пятнадцать, после физической смерти. А один унавоженный щедрым пониманием классической литературы книжный червь считал, что оная не в состоянии учить людей ничему… Что люди вообще ничего не читают, а читая, не учатся… Помните: «Как тяжело бродить среди людей, и претворяться непогибшим…»? Ее невостребованное тело посереет и сморщится, не целованные губы перестанут хвалить учеников и выдавать авансы благодарности директору, выдаваемые цепочкой следов поцелуев прямо след в след до стола главного бухгалтера. Дух будет еще жить и травить идеализмом умы, неизвращенные этой прозрачной чистотой, выскобленной химическими стерилизаторами утильной недагогики. Здесь не описка: не педагогики, а именно недагогики. Прозрачной до пустоты. До безмолвия. Мысленная пустыня громогласно извергнет классическое изречение в духе Ле Цзы.

Наливное яблоко в паутинчатом плену тли.

Эллада Бонифациевна бойко играла на пианино Марсельезу. Это произведение вызывало в ней трепет уже давно ушедшей в прошлое молодости. Но боевой дух остался и не давал покоя, как может не дать покоя хороший резвый любовник, стервец и жеребец, очертя голову бросившийся в объятья давно желаемой им женщины. Эллада Бонифациевна с трепетом нажимала правой ногой на педаль, будто ехала на педальном танке в парке культуры и отдыха в свой младший школьный возраст. Так надо было доехать, точнее, довести пьесу до конца, владея прекрасной техникой исполнения, гарцуя на высоких аккордах.

На кухне выкипал чайник, из крана капала вода, – обычная атмосфера запустения. В состоянии не стерильности был и носовой платок Эллады Бонифациевны, который она артистично прикладывала то к вискам, то к носу, а то ко лбу, как философ, за сильной мыслью гонясь за своим внутренним ощущением причастности к большой политике, крутя ручку машины времени. Сколько шарманщиков сейчас крутят эти ручки, а народу подносят факты этого незамысловатого вращения: боль и голод, разрастающиеся вооружённые конфликты, кризис ислама – ИГИЛ*.!!!…!? ((!?!)) 3\7!_ №№ ((

Вооружённые столкновения на религиозной почве с многочисленными жертвами – это совсем сродни абсурду, когда Бог един, и является духовной сущностью народов, символом единения народов, любви к миру и человеку.

Имея вкус к жизни, важно с чутьём подходить к вопросу избранности объектов внимания. Эллада Бонифациевна хорошо знала музыку своего ушедшего в прошлое столетия, именно музыка надолго сохраняет колорит времени и нравов.

* ИГИЛ – террористическая организация, запрещенная на территории РФ.

Вдоль губки с мылом для мытья посуды по раковине активно ползали друзья советского прошлого нашей Родины – рыжие усатые тараканы, которые теперь мутировали в огромных крыс на свалках за чертой города, – оттуда и приползли! – из места, куда огромные самосвалы отвозили просроченную еду из всех городских магазинов. Еду не успевали закапывать, и по ней прыгали взад-вперёд черные длиннохвостые крысы вместе со своим юрким потомством. Крысы чувствовали неприязнь к себе и крысятам и сопротивлялись, как могли. Единственное, чему крысы не могли противиться, так это культуре, оттого что ничего в ней не смыслили. Они только иногда вздрагивали от музыки из окна ближайшего к помойке дома, откуда раздавались громоподобные звуки. Вы уже догадались, что это были за звуки: это Эллада Бонифациевна играла и пела «Марсельезу»:

Вставайте, сыны Отечества,

Настал день славы!

Против нас поднят

Кровавый флаг тирании…

Тираном называли Тамерлана, он победил кровавым способом: жёг степь позади своего войска, и всадники на конях смяли насмерть бегущего навстречу противника. Один век характеризует эволюцию человека. Нам интересен именно тот век, в который произошли радикальные изменения жизни человечества. Эллада Бонифациевна играла «Марсельезу» не случайно. Начиная с деятельности пионерского актива, в котором Эллада играла главенствующую роль, и по сей день, в этой могущественной женщине жив дух сопротивления. Государственная тирания посылает человека в водоворот общественных преобразований, но случаи, когда за человека вступается природа, крайне редки. Бури фантазий правителей сжигают за полвека человеческую жизнь, превращая миллионы судеб в крохотные угольки сгоревшего и невостребованного счастья, которое в суматохе жизни обменяли на хлеб, как в голодные годы блокады Ленинграда и в каторжные для народа перестроечные перемалывания живых существ. Когда люди становятся биомассой в руках политиков, являются материалом для преобразований, отдельный человек не имеет ценности, его уносит в небытие толпа карателей от политологии. Человеческая песчинка любит, страдает, судорожно глотает воздух, переживая новые и новые потрясения, а видит эти страдания лишь Господь, и только он является помощником, только он – вседержитель и основа жизни, нравственности, морали.