Елена Сомова - Белая ладья. Или Рюмки-неваляшки, полные бархата

«Люди ли шли на смерть? Смертны ли они?..», —

и начинают изучать жизнь предков как исторический факт бытия.

Во время игры на старом пианино Бонифация Кристофоровича Эллада Бонифациевна вспоминала лихую молодость, студенческую «картошку» и поцелуи второкурсника, у которого брат уехал жить во Францию.

«Мы уедем вместе с тобой, Элладушка! Мы будем счастливы и свободны от всего! Главное – от экзаменов! Мы будем сами себе хозяева, сладкая девочка моя!», – шептал студент Георгий по кличке Победоносец, активно тиская раскрасневшуюся Элладу в кулуарах студенческого театра. В облачках сахарной ваты текло милое студенческое время.

«Главное, чтобы наши родители были согласны!»

«Мои не будут против, а твои?»

«Что ты, лапушка моя! Мои родители очень чуткие люди».

Ах, как заливаются соловьи гимнами Гименею!

Мы слышим соловьиные ноты в стихах классиков, человеческие сердца откликаются многоголосьям птичьих концертов за окнами. Прекрасное рождается в мгновения счастья, когда сердце и солнце сливаются в одно…

…и везде сидят почемучки соседских глаз, как воробьи под ветками, с которых соловьи, подняв головы и клювы, дарят небесам свои звуковые шедевры. Эти «почемучки» могут разрушить счастье, но могут и укрепить его, а доброе отношение к ним – это половина успеха.

Человек обречен быть зеркалом эпохи, отражать и хорошее и плохое, и хорошо, когда концентрируется больше доброго и хорошего, – это залог счастья.

Что остаётся с человеком на всю жизнь? Не взлёты и падения на экзаменах, не попытки приобщения к разным конфессиям и опыт вращения в них, нет – аромат любви. Экзамен жизни, за который платишь судьбой. Хорошо, когда своей. Плохо, когда твоей судьбой расплачиваются любители щедрых победоносных ягодно-грибных корзин славы. Такие жрут плоды чужого счастья, навеки потеряв своё, судорожно шарят они в сумеречных уголках своей судьбы, а находят останки чужого сгоревшего счастья, материализованного в стопки лекций, в которые вложена страсть к самоидентификации.

Когда институт был закончен, тот студент неожиданно для всех уехал прямо после сдачи последнего экзамена. И больше никто со всего потока ничего о нём не слышал.

Костры тщеславия догорели, но они выжгли глубоко в сердце Эллады имя возлюбленного как печать предательства, на которое была обречена первая любовь. Самолюбие Эллады Бонифациевны было уязвлено несостыковками желаемого и действительного, так что она начала было сомневаться в том, можно ли вообще любить живое существо, если оно приносит столько боли и разочарования. Так что даже самые светлые радости меркнут в чёрных лучах отчаИвания. Постепенно все погасшие звёзды неосуществлённых побед становятся неприподъёмным грузом, и задачей человека становится желание сбросить этот груз.

Тараканы, неизменные тараканы бегали по столу, хлебу, чайным чашкам и заварному чайнику. Также быстро бежали пальцы Эллады Бонифациевны по клавишам, насовсем убегая от насущных проблем в прошлые радости и гадости. Аврора Дуримаровна не терпела лжи, и её дочери не были прощены утехи с резвым юношей. Мама заперла дочь на ключ и обеспечила ей только струю воздуха из форточки, куда бы не пролезла Эллада Бонифациевна, будучи на втором месяце нежелательной беременности.

И что есть беременность, когда на войне как на войне разрывались контракты с совестью, у кого-то и с честью, и оставался лишь обруч манкуртов для рабов. Манкурты плодили себе подобных, но в худшем ракурсе показываемых историей фишками в игре тиранов. Бестолковый мозг рабов не сопротивлялся порабощению. Но среди крыс явились миру новые мутанты: кошачьи болванчики, сладко мяукающие на ухо сказки о вкусных жирных крысах.

Трепещите, тираны и вы, предатели,

Всеобщий позор,

Трепещите! Ваши планы отцеубийц

Получат наконец то, что заслужили!

Все станут солдатами, чтоб биться против вас,

И если они упадут, то наши молодые герои,

Что земля снова родит,

Будут все готовы биться против вас!

Против Эллады оказались и родители другого паренька, с которым девушка познакомилась на курортном отдыхе в Ялте. Ялта находилась далеко от Упсельвании, но родители проникли сквозь все барьеры недосказанности и предоставили дочери комфорт под искусным наблюдением. Смотровая площадка была замаскирована под книжный ларёк. В Ялте люди не часто писали книги, приходилось Авроре Дуримаровне самой их писать и издавать аппаратным способом, чтобы наполнить ими ларёк и делать вид, что она продавщица книг, – и всё это чтобы следить за дочерью. На что только не способны любящие сердца родителей! Это очень просто: засунул в аппарат рукопись, бумагой и краской заправил бандурку размером с советскую телефонную будку, – и дело в шляпе! – книги указанным на электронном табло тиражом выползали из дверки привезённого Бонифацием Кристофоровичем с другого конца света издательским аппаратом.

Ялтинский воздыхатель Эллады Бонифациевны оказался мачо со значительными рельефами мышц под спортивной майкой, он дышал паровозом, изобретая всё новые сложности в общении. Самостоятельность его бесследно исчезла сразу же после сообщения Эллады Бонифациевны, что мама требует объяснений по поводу задержки месячных. Папа будет в гневе, если мама хоть каплю истины прольёт на седую голову отца, который был не в курсе ещё и прежних не победоносных фактов бытия его любимой дочери.

Подобно пузырькам лимонада, испаряются клятвенные обещания, оставляя от любви послевкусие лимонной корки.

Кошачьи болванчики всегда соглашаются со своими хозяевами, ставя в культ собственное благо и тепло под брюшком. За это хозяева кормят их. А милые, но хищные киски поедают время, лакомые куски которого отдают их мурлыкающим песням на ушко сладострастные кузнецы новых монет для расплаты со своей совестью.

От окаянных дней под серпом и молотом до издержек украинских сепаратистов государства делят правые и виноватые, друг на друга тянут и рвут флаги. Политика разделения государства остаётся при этом прежней, и власть берёт современный Тамерлан.

Наносите или сдержите свои удары!

Пощадите этих печальных жертв,

Что идут с оружием на нас против своей воли,

Но не этих кровожадных деспотов,

Не этих сообщников ненавистного генерала Буйе,

Не всех этих тигров, что без жалости

Рвут грудь своей матери!

Чтобы не огорчать родителей, Эллада побежала в больницу и избавилась от проблем. Теперь уже у неё никогда их не будет. И весёлые крыски бегают перед окном с видом на городскую помойку, хищно пичамкивая белоснежными зубками, готовыми перегрызть горло кому угодно, кто чуть только подтянется за их нескончаемой добычей. Всё едут грузовики с просроченной едой, всё сгружают эту еду, эти пластиковые стаканчики с йогуртами и копчёные колбасы в вакуумных упаковках, сыры и помятые персики. Палёную водку и просроченное вино ящиками, погнившие прямо в упаковке бывшие зеленые огурцы, куры недощипанные, но закопчённые до костей – ну прямо гречанки! – и в вакууме. Всё не на столы людям, а на помойку крысам. У людей-то не хватает средств, чтобы купить все яства, что приезжают вагонами в бывший СССР. Магазины – почти музеи, только в музеях экспонаты не продаются, а в магазинах не покупаются в таких количествах, в которых это хотелось бы закупщикам. Поэтому помойки полны питания для теперь уже сытых крыс. А что вы думаете: откуда в офисах и сомнительных конторах зализанные безликие мэны и не мэны с жидкими усами и/или с длинными хвостиками?! Законы абсурда машут самодельными флажками и резкими колками втыкаются в сердце Эллады Бонифациевны. Кардиолог с крысиным носом сказал не употреблять пищу на ночь. А когда её употреблять, если днём надо усиленно трудиться на благо Отечества? Неба крысам не увидать никогда, и небу не услышать крысиного пищания, – это закон жизни. Но небо слышит человеческий плач. Если бы крысы были не так проворны, оставалось бы и людям, гулко блуждающим по помойкам. Забравшись в свои уютные жилища, крысы чавкают своей добычей, рассказывая байки своим соотечественникам о государстве людей, которые (вот чудаки!) не хотят есть такую вкусную колбасу в вакуумной упаковке, слушая антирекламу из своих телевизоров про вред от пищи в вакуумных упаковках, несущей онкологические заболевания людям. Крысы онкологией не страдают. Иногда только ожирением, но это проходит, когда вдруг людям выдадут причитающуюся зарплату, заслуженную не только длительным ожиданием, но и своим трудом.