Александр Шляпин - Максимовна и гуманоиды

Выходка Зека вызвала гнев у председателя колхоза, но когда за шкуру свиньи сданной на бойню один из предпринимателей заплатил бешеные деньги, то профессия «свиного кольщика» стала для Сашки Зека основной.

С тех пор каждый рабочий день, он жужжал Зек машинкой, разрисовывая деревенских «пятачков» замысловатыми хохломскими узорами, которые он срисовал из книги «Узоры русских народов севера». Свиньи из села Горемыкино стали пользоваться огромным спросом и шли на рынке по тройной цене. Сумочки, кошельки из шкур местных хрюшек, стали модными аксессуарами среди богатых дам Рублевского шоссе Москвы. С тех пор художественная «роспись» была поставлена председателем на широкую ногу. Вот так —благодаря Сашкиному умению расписывать хрюшек, словно пасхальные яйца, в село Горемыкино потянулись всевозможные торговые дилеры из известных кожгалантерейных фирм. Бюджет колхоза начал прирастать твердой валютой, а Сашка получил в народе широкую популярность и известность. Особый спрос закрепился за молочными поросятами на спинах которых, Зек каллиграфическим почерком цветной тушью выводил вензеля, словно на праздничных тортах – «Совет да любовь», или «Саньку от Вована».

Закончив работу Балалайкина, восседала за столом в самом центре, не выходя из образа «Снегурочки». По правую руку в костюме «Деда Мороза» сидел колхозный инженер и тайный кандидат на её сердце Колька Крюков. Сквозь свисающие пейсы белоснежной шевелюры, он косился на Максимовну, нежно и ласково называя её Машенькой. Раз от разу он подливал ей «бальзам», в надежде в эту чудесную ночь разжечь в груди красавицы огонь бушующей страсти.

Максимовна, с полным равнодушием глядела на старания Николая Крюкова. Хотя, где—то в душе она мечтала не о колхозном инженере, а о брутальном самце типа «Тарзана» из самых высших слоев общества. В её планах, уже как неделю, сформировалась абсолютно иная, полная приключений жизнь. Николай Крюков в её жизни был той сухой постельной крошкой, которая мешала сбыться её планам.

«Нубирит», который висел на её полносочных грудях, открывал перед ней такие возможности, которые она не могла и даже не имела права упустить. Сдерживало Максимовну только одно: по паспорту она числилась, как глубокая и древняя старуха, а на вид она выглядела, словно молодуха из танцевального ансамбля «Березка». Этот факт, мешал ей полноценно выйти из тени подпольной жизни и развернуться на всю катушку.

В углу под пологом из бархатного колхозного красного знамени, обняв своими хлипкими ручками гипсовый бюст Ленина, который сохранился в клубе еще со времен правления коммунистов, крепко спали пьяные гости планеты Земля. Самогон местного разлива, настолько задурманил их головы, что они не могли даже осознать, на какой планете они в данный момент находятся и для чего вообще прилетели.

– Ша, – сказала Максимовна, и стукнула так кулаком по столу, что тарелки со звоном подпрыгнули и громко опустились. —Это кто такие будут?! – спросила она у Крюкова, зная наверняка, что гуманоиды прибыли по её душу.

– Ты же их сама награждала за лучший карнавальный костюм, – ответил Крюков, колупая вилкой салат оливье.

– А почему они тут лобызаются с вождем мирового пролетариата? – спросила Максимовна.

– Ну, их Шумахер «клюквянкой» угостил. Вот они и ослабли.

– Что Шумахер, – завопил Коля. – Я что знал, что они на убой слабы. После второго стакана пришлось их тащить в самое теплое место, чтобы не околели на морозе. И так какой – то зеленью покрылись!

Максимовна встала из—за стола и подошла к бюсту Ильича. Его обнимал один из пришельцев, прижимаясь щекой к гипсовой прохладе. То ли вид разгневанной Максимовны, то ли излучение «Нубирита», привели гуманоида в чувство. Он открыл свои бездонные глаза и что—то прочирикал на таком языке, который на Земле еще ни кто никогда не слышал.

Эти слова настолько тронули Максимовну, что она погладила его по лысой голове и как – то по—матерински сказала:

– Спи родимый, когда оклемаешься, тогда и по душам поговорим. Твое пьяное чириканье в нашей деревне один хрен ни кто не поймет, а толмачей у нас отродясь не было.

Гуманоид закрыл глаза и вновь отошел ко сну.

– Что, делать будем мужики? – спросил Шумахер, рассматривая гуманоидов. —Их же, наверное, жены и дети ждут?..

– Что – что допросим с пристрастием, когда очухаются! А там и решим —валить им на свою «Альфу—Центарву», или здесь остаться для расплоду, – сказал кузнец Прохор, кусая куриную ножку.—Погуляли на Земле, пора и честь знать! Бесплатно кормить дармоедов ни кто не будет! Много таких по вселенной шатается и все хотят на нашу матушку Землю —на наши харчи!

Шумахер, выслушав кузнеца, засмеялся так, что стал икать.

– Ты что ржешь, придурок, – спросил Крюков.

– Что – что! Вы тут все до последнего за их счет «горелку» пьете и новый год гуляете!

Присутствующие переглянулись.

– А ну—ка поясни нам Колюня, за чей счет мы пьем, – спросила Максимовна, и за чей счет новый год гуляем?!

– За чей, за чей —за их! Я же их транспортное средство Семену Гутенмогену сдал в металлолом! А деньги, которые он мне дал, мы всей деревней пропили! Теперь, чтобы им тарелку вернуть, нужно или деньги назад забрать у Канонихи и отдать Гутенморгену. А, как Сеня, их тарелку автогеном режет? Что тоды?! Так что не видать им своей Альфы—Центарвы, как своих ушей! Долетались! Будем их по стране возить и за деньги показывать…

– У нас на ферме третий год баб на дойку не хватает, – пробурчал кузнец Прохор. —Пусть идут работать.

– Правильно! Туда и определим этих гуманоидов! Пусть они, коров за сиськи дергают, да на жизнь себе зарабатывают! Может они нам настоящий социализм построят?! – сказал Крюков.

Он налил в рюмку самогона и запрокинул стакан в рот. А выпив, сказал: —Вот поженим их на Нюрке! Она нам будет детей индиго плодить. Хоть кто—то потом в этом колхозе головой работать будет!

– Правильно говоришь Крюк! – крикнул Сашка Зек, – Я вот на свинарнике, как папа Карло навоз выгребаю. Провонялся уже до самых костей. Пусть пришельцы поработают. Не хрен на халяву нашу водку откушивать! Я хочу блатным быть! Хочу сидеть на шконаре и жизни радоваться. Я что зря зону тапочками топтал?!

Максимовна сняла с головы кокошник и надела на голову спящего гуманоида.

– А ничего – смотрится! А ну Николай, сфотай меня с этими пришельцами. Когда еще будет такая возможность.

Николай снял с головы шапку «Деда мороза» и надел на другого спящего инопланетянина.

– А вот теперь у нас полный комплект, —сказал Крюков.

Он достал смартфон и сделал несколько фотографий Максимовны, которая сидела посередине между гуманоидами и улыбалась, обнажив жемчужины зубов.