Владимир Титов - Одна нога здесь… Книга вторая

Остановившись у почти затянувшегося пятна, рыжий прищурился:

– Что делать-то будем, дедушка? – Потянулся рукой, намереваясь тронуть стену, и тут же получил палкой по пальцам.

– Не трожь! – сурово молвил одноногий. – Без руки можешь остаться. Как выбраться – придумаем, наверное. Ты мне лучше про книгу договаривай, коли и впрямь знаешь, где она.

Вербан уже приоткрыл рот, но тут в поле зрения появился запыхавшийся Заяц, сжимавший под мышкой – что бы вы думали? – книгу. Ту самую. Старинную. Рот рыжего сам по себе растянулся в усмешке:

– На ловца и зверь бежит!

Корчмарь, похоже, все ещё не понял, как он вляпался. Что ж, в счастливом неведении ему придётся оставаться не долго…

– А где все? – спросил Заяц, будто и сам не мог догадаться.

– Уже там, где ж ещё! – хмыкнул Вербан. – А мы вот тут с дедом застряли. Не хочет, понимаешь, уходить, старый упрямец, пока книгу свою не найдет. Ты, часом не видел?

Заяц пожал плечами: какую ещё книгу? Да нет, вроде не ви… Книгу?!! Кни… Дыхание корчмаря от ужаса сперло, а сам он мигом покрылся холодным потом. Попался! И так глупо, что в пору заверещать и начать дубасить свою несмышленую голову этой самой книгой, рвать волосы пучками и пускать пену. Своими руками вынес уворованное прямо пред очи владельца. Ой, как не хорошо этот полуголый здоровяк со стариком на него смотрят! Ой, как не хорошо!

– Значит, не видел? – удивился усач. – Ой, а что это у тебя в руках?

Всё, это конец! От отчаяния, корчмарь всерьез принялся размышлять, что лучше: сдаться на их милость, и тогда рыжий не станет его убивать, а просто скинет в яму к зверю, или от стыда спрыгнуть туда самому вместе с книгой? Чтоб, стало быть, не досталась никому? Как там сказано у Велеслава? « Я ли смерть заклинаю? Я ли её приму?» Да… Это будет мужественным и красивым шагом, о котором потом перехожие гусляры станут слагать выспренние и самую чуточку печальные песни. Что-то вроде того:

Растрогавшись словами, что так ненавязчиво сложились сами собой, Заяц незаметно для себя чуть-чуть подпустил слезу, пожалев сиротку, при этом с легкой грустью улыбаясь, отдавая должное безумной своей храбрости. Хорошо хоть не зашмыгал носом, вовремя сообразив, что никто о его беспримерном подвиге так и не узнает…

Вербан, разминая запястья, кивнул старику:

– Что, дедуля, твоя книга?

Одноногий заходил с боку, уже занеся палку для решающего удара:

– Похоже, что моя.

И тут корчмаря осенило! Нет, даже озарило, причем так ярко и сильно, что у него чуть не полыхнуло из глаз. Он вскинул вверх руку с книгой и возопил, словно опытный нищий, вымаливающий у косносердечной толпы жалкое подаяние:

– Стойте! Вы что же, подумали, будто я её украл? Вот и делай после этого людям добро… А я ведь так и знал, что этим окончится, что подозревать будут в самом плохом да ещё и избить попытаются. А она говорит: нет, ничего не будет, просто забери книгу и…

– Кто, «она»? – насторожил уши старик.

– А я знаю? Я её и в глаза не видел. Просто в тот вечер, когда вы все у меня устроились, был мне голос женский, словно с потолка! Я даже подумал поначалу, что всё – кукушка в голове завелась. Ну, в смысле, того, сбрендил. – Заяц сочинял, чем дальше, тем вдохновеннее, что, в общем-то, и понятно, когда речь идет о спасении собственной шкуры. – Сказала, что её зовут Любава, и велела мне пойти, забрать из твоей сумки книгу и понадежней спрятать её, потому как скоро начнётся в корчме заваруха, и книга может пропасть, а этого никак невозможно, оченно книга важная и ценная. А потом уж, когда опасность минует, тогда её и возвратить. Я отнекивался, как мог, я, мол, мирный корчмарь, не к лицу мне в колдунские усобицы влезать… да будто она меня спрашивала! Возьми, говорит, книгу, припрячь и не рассуждай, а не то… Я уж не стал слушать – ладно-ладно, говорю, госпожа, сделаю, только не серчайте…

– Любава… – старик сразу как-то весь пообмяк, глаза затуманились, а палка вернулась на своё место, перестав грозить Зайцевой голове.

Остановился и рыжий. Заяц же понял, что, назвав имя загадочной Любавы, угодил в самую точку, и продолжал заливать:

– И ведь как в воду глядела! Седмицы не прошло, и началось… Я многое повидал, но чтобы столы скакали, как молодые козлики – это чересчур. Тут голову на плечах удержать бы, а книга в такой сумятице запросто затеряться могла бы…

– Могла, – кивнул старик. «Слушает, оказывается! – удивился Заяц, – А я уж думал совсем дед поплыл».

Вербан только молча кивнул, припомнив царящий в каморе беспорядок и её размеры, позволявшие без труда спрятаться небольшому воинскому отряду, скажем этак человек под пятьдесят.

Очередной, причем весьма изрядный, рывок пола под ногами, лишил его опоры, и Заяц приземлился на задницу, выпустив книгу из рук. Вербан молниеносно подхватил её в полете и передал старику. Тот не глядя взял, спрятал книгу в сумку, и приложив руку к сердцу, искренне молвил:

– Спасибо тебе, добрый человек, за помощь! И прости дураков, что худое о тебе подумали.

Корчмарю стало стыдно. Он покраснел ушами и смущённо отвел взгляд в сторону. И ладно, зато не побили! Мощный рывок поднял его на ноги, только на сей раз это был не скачущий пол, а Вербан, ухвативший его подмышки.

– Тяжёл же ты, братец! – Фыркнул он, снова утвердив Зайца в стоячем положении. – Ну, и меня, что ль извини, что хотел намылить тебе шею. Недоразуменьице вышло…

– Я уже все забыл! – Воскликнул корчмарь, радуясь таким переменам в настроении, хотя и всплакнув в глубине души по трём тысячам гривен, что растаяли, как облачко поутру. – Так чего, давайте выбираться отсюда.

– Да, дедуля, книгу свою ненаглядную обратно заполучил, так теперь давай, вызволяй нас.

Дед шустро завертел головой по сторонам.

– Так, ребятки, сейчас сообразим. Ну-ка, ну-ка! – потом с надеждой спросил у Зайца: – А сейчас ты голосов не слышишь? Не подсказывает Любава чего? Нет? Жаль… Ну, хорошо, а что у нас вот это? Ага, бывшая дверь. То, что нужно! Нам туда. Не знаю зачем, но точно туда…

Но сказать это, оказалось легче, чем сделать. Пол снова подпрыгнул, причем сильнее, чем в предыдущий раз, когда уронило Зайца. Теперь попадали все трое: корчмарь опрокинулся на спину, старик плюхнулся ему на живот, а вот Вербан упал менее удачно, с силой приложившись головой об обломки дубовой скамьи. Дед вскочил довольно резво для своих лет и даже помог встать Зайцу. Рыжий поднялся последним, глаза смотрели бессмысленно, а его самого качало, словно пьяницу.