Инна Фидянина-Зубкова - Сахалинские каторжанки. Смешные мемуары

– Ростов-на-Дону, Саратов на Волге. Я тебя не догоню, у тебя ноги долги!

Мать занервничала, попыталась заткнуть дитятке рот. А я всё громче:

– Ростов-на-Дону, Саратов на Волге. Я тебя не догоню, у тебя ноги долги!

Деды зашушукались:

– Вот чё болезная ревёт, можа, у ей токсикоз?

– Варикоз! – вытянули бабки свои больные ноги.

А мужичок на костылях пшикнул на нездоровое детское пение, да и говорит:

– Заткнись, девка! Не так петь надо, вот послушай, послушай, – и жалобно затянул:

Сахалин – вторые Сочи,

солнце греет, но не очень,

выполняем план по водке,

недодали по селёдке.

Деды и бабки одобрительно закивали:

– Да, да, внуча, иди учи эту песню. Она на наши ухи привычнее.

– Зубчиха, беги сюда!

– Зубчиха, уходи!

– Зубчиха!

Так дразнили меня ребята во дворе. Очень обидно. Достало! Иду к матери:

– Отец у нас плохой, фамилия его меня никак не устраивает, давай нашего папку на другого папку поменяем.

– На кого, доню?

– На Петрова, Иванова, Васечкина… Не знаю!

– Так-так, что там у вас с отцом случилось, рассказывай.

– Ничего. Соплежуи во дворе задолбали. Зубчиха я им, видите ли. Как будто у меня имени нету! Ну давай хоть на твою девичью фамилию всей семьёй перейдём.

– На Горыню что ли? Хочешь чтоб тебя змеем Горынычем звали? Ты ещё в дочки к тёте Нине Каргаполовой попросись, будешь старой Каргой. Или к Бургановым, знаешь как их Ирку дразнят? Бур-бур-бур!

Горько хмыкаю и ухожу, бурча:

– Ну и родители мне достались! А друзья у них – и того хуже.

У бабы Паши кот, ну, совсем неподъёмный! Еле-еле запихиваю его в авоську и тяну по двору. А авоська – это почти рыболовная сетка в виде сумки. Представьте каково там коту живётся! Бабка как увидела такое зверство, сплюнула и пошла по своим делам. Но моя мать не осталась столь равнодушна к деяниям дочурки, она руки в бок и попёрла на рыбачку-неудачку:

– Ты что, живодёрка, удумала?

– В магазин иду.

– А до твоих мозгов ни капельки не доходит, что ты животину мучаешь?

– Чего ему будет то?

Мать подумала и смягчилась:

– И правда, чего ему будет? А ты его в зоомагазин или сдашь в мясной отдел?

Я не поняв в чём разница, смело отвечаю:

– В мясной отдел!

– А не жалко котейку? Он же тебя вынянчил у деда печке, песни тебе маленькой пел, байки баил.

Пожимаю плечами:

– Да что ему будет то? Мясом накормлю и выпущу.

Мать, наконец, начинает соображать, что ей надо было поступить, как мудрая баба Паша: плюнуть и пойти дальше по своим делам. Но я и не думала униматься, тереблю родительницу за подол:

– Мам, а коты бывают придуроЧные?

– Не придуроЧные, а придуроШные. Вернее, пишется «придуроЧные», а читается «придуроШные».

Тут бабка с грядки встала,

бабулька слушать устала:

– Хватит, заткнулись оба!

Котищи бывают только

умные да дурные,

а вы оба – тупые!

Мать со страху чуть не упала:

– Сегодня бабушка злая!

А кот мяукнул из авоськи,

жалобно так: – Ну, тётки!

Валентина Николаевна склонилась над капустной грядкой. Я долго и внимательно вглядываюсь в капустные раскидистые листья… там маленькие зародыши только-только завязавшихся кочанов:

– Мам, а папа сказал, что вы меня в капусте нашли. Ну смешной, нет? Сказал бы уж, что в корыте у свиньи, я б тогда поверила, корыто то оно большое. А капуста… где ж там ребёнку уместиться? Ребятёнок как разляжется, так капуста ваша и поломается, вон она какая хрупкая!

Мать выпрямила спину и удивлённо посмотрела на дочь:

– Тьфу! А знаешь, сколько ты весила, когда мы тебя в капусте нашли?

– Скока? – я строго прищурилась.

– Кило семьсот! Все дети как дети, а ты была в два раза меньше их.

Фыркаю и иду в дом. Нахожу кошку Марыську и волоку её в огород.

– На, смотри что будет с твоей капустой, если полтора килограмма на капусту положить, – я с силой укладываю животное на капусту.

Ещё не успевший завязаться, драгоценный, выросший в почти северных условиях, кочан ломается. Мать ещё раз рапрямляется, переводит дыхание, считает до десяти и только потом начинает орать:

– Ах ты, поганка! Твоя кошара весила полтора килограмма год назад! А сейчас в ней не меньше трёх!

– Не меньше трёх, значит. А сколько весит нормальный ребёнок?

Мать чуть ни плача:

– Не меньше трёх.

– Вот и не врите нормальным детям, что вы их в капусте нашли. А то повадились: Ирку в капусте нашли, Толика в капусте, Оксанку в капусте. Ишь, мы прям все капустные у вас! Хоть бери и щи из нас вари.

– Забирай листья, которые поломала и иди вари из них щи. И это…

– Чо?

– А вот как сваришь, так и поймёшь, что уварила именно ту капусту, в которой мы тебя нашли.

– Как это?

– Иди, иди, разумная ты наша! Тоже мне тут, нашлась…

Барак – одно или двухэтажное многоквартирное деревянное здание. Постройки могут иметь разную планировку: от общежитий до отдельных квартир. Моя семья долго жила в бараке, пока не переехала в частный дом – в дом барак. Объясняю. Люди настолько прониклись барачной жизнью, что даже свои частные дома повадились строить на двух-трёх хозяев. В таком домишке выросла и я: одна половина принадлежала моим родителям, а вторая моим дедушке с бабушкой. Дверей, соединяющих обе половины дома, не было, и чтобы прийти к старым Зубковым в гости, нужно обойти подворье кругом. Даже наши огороды имели глухой забор – наследство от старых хозяев. Кстати, этот забор очень сильно повлиял на психику деда Вавила – за ним он прятался от внуков. И гонял нас, если мы перелазили через забор и обрывали его крыжовник. Плохой дед, плохой!

Но баба Паша другая, подобрее. Внуки так и шныряли, так и шныряли к ней лакомиться пирожками.

А ещё… У деда Зубкова такая же летняя кухня, как и у нас, но лучше – выше, с фундаментом, подвалом и деревянными ступеньками. Во дворе у Вавила есть колодец, а у нас – нет. Мой отец за водой ходил к общественному колодцу или на колонку. Дед не давал вычерпывать свою воду до дна. И правильно делал. Молодые Зубки её прямо таки «жрали» – моя мамка очень любила плескаться, стирать, всё отмывать да поливать грядки.

Вот и пёрлась я каждый раз вслед за тятькой к общественному колодцу, а тот недалеко, надо лишь огород деда Зубкова обойти и ещё одну дачу. А там колодец, поросший зелёным мхом, тропинка, овраг, кусты, деревца и заросли крапивы. Всё как в сказке! Именно тут Иван Вавилович любил рассказывать мне про всякую нечисть. А главным победителем бабы Яги, кикиморы и водяных выступал почему-то заяц-победоносец. Нет, россказни отца не являлись сказками. Так, придумает что-то и трындит как бы ни о чём. А мне то хотелось продолжения, но продолжения нет. Не было даже действия, все истории состояли из пары фраз и заканчивались всегда одним и тем же: заяц прогонял нечистую силу в колодец. А ведь мы эту воду пили! Я пропилась этой водой насквозь, и теперь вся накопившаяся в ней нежить прыгает из меня и ложится в сказки.