Инна Фидянина-Зубкова - Сахалинские каторжанки. Смешные мемуары

© Инна Фидянина-Зубкова, 2020

ISBN 978-5-4496-2576-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Воспоминания о семье и детстве автора. Все имена и фамилии в точности соответствуют реальным людям.

Место действия: о. Сахалин, посёлок Мгачи 1970-80-ые годы.

– На севера, на севера, на севера,

на севера! – сказали доктора. —

На севера, где северный народ

даже в пургу не пропадёт.

На севера отправилась Москва

Брянск, Белоруссия, Литва.

На севера: на Дальний на восток,

на Сахалин, Курильск, Владивосток,

на БАМ, Амур, в Хабаровск.

О сколько ж нас пропало,

пропало навсегда!

Там наша даль-земля,

она нас понесла

и всё несёт, несёт

вперёд, вперёд, вперёд!

А впереди пурга

и бешеный народ.

Ну кто его поймёт?

То пляски-свистопляски,

то мёрзлая вода,

то горы-перегоры,

то дружба навсегда!

И горе рекой:

хоть купайся или пой

про горы-перегоры,

про рыбу и про лес,

про баню, прорубь, шубу.

Ну вот и чёрт залез

в истерзанную душу:

– Такие, брат, дела.

– Зачем же я припёрся

на эти севера?

На севера, на севера, на севера,

на севера! – сказали доктора.

– Я верю, верю, верю докторам,

свой север никому я не отдам!

Пьяный доктор спит на лавке,

мёрзлый город не поёт.

Не помри сегодня, Клавка,

сала шмат Колян несёт.

*

Сахалин – это такое место, куда постоянно кто-то приезжает и уезжает. Наёмники работают месяц, два, полгода, пять лет, десять и уезжают обратно. Поэтому Сахалин их глазами – это перевал база, вечный поезд, караван-сарай. Но есть и такие, кто остаётся тут навсегда. И тогда в их глазах остров постепенно превращается в родину, ту самую, самую-пресамую, родную и близкую. А о своей прошлой жизни они забывают навсегда. Вот спросишь их:

– Ты, друг, откуда?

А он и не помнит:

– Так местный я, свой! Вы чё, ребята?

Но есть ещё и те, кто родился на острове. Их называют аборигенами (независимо от национальности) и их уже большинство. Вот им то Сахалин не кажется караван-сараем, для них это статичная территория окружённая колючей проволокой, то есть водой. И они точно знают, что тут рождённый, здесь и должен умереть. А те недосахалинцы, которые рискнули покинуть островную зону навсегда, умирают в страшных муках где-то далеко-далеко в Краснодарском крае или того хуже – в Калининграде. Ну такова участь всех предателей, не будем об этом.

Деревня Поконь, близ города Клинцы – голодна Брянщина. Кулацкий сын поляк Красновский снарядил резвую тройку и помчался по ближайшим деревням – подыскивать себе невесту. И нашёл он себе девку сугубо русскую. Родили они дочь – Варвару красу, длинну русую косу. А как Варварушка заневестилась, так и жених ей нашёлся – Колька из древнего рода Горыня. Тем самым наши поляки окончательно обрусели и успокоились. Варвара и Николай Горыня нарожали трёх детей. Одна из них была мамка авторки – Горыня Валентина Николаевна (1941 года рождения).

А когда началась война. Николая Горыню забрали на фронт. Выдали ему форму, ружьё, отправили в первый бой и приказали:

– Беги!

Ну он и побежал. Вскоре упал. Над ним склонился друг Степан:

– Николай, что с тобой, давай помогу!

Но тут в спину Степана глухо ударили, и командир грозно прорычал:

– Беги, не останавливайся! Без тебя подберут.

Больше Стёпа не увидел дружка Колю ни живым, ни мёртвым. Обидно. Да. Погиб солдат не сделав ни единого выстрела.

*

А теперь перенесёмся на 16 лет вперёд в Брянский железнодорожный вокзал – в могучий кипящий муравейник, где народу тьма-тьмущая. На тюках сидит укутанный в старушечьи платки скелетик.

– Мама, – говорит скелетик вяло. – А куда едут все эти люди?

– Туда же куда и мы, детка, на Сахалин.

Худосочная мать скелетика – Варвара Горыня, сжимает в руках заветное письмо от старшей дочери. Письмо прилетело с Сахалина, в нём взрослая дочка Лида описывает как она, её муж, брат Володя и его жена сытно живут на далёком острове, работают на шахте Мгачи, носят дорогущие шубы из натурального меха, а весной собирают папоротник в обмен на японские товары.

Вот выдержка из письма: «Мама, ты не поверишь, тут как в раю. Жизнь есть, оказывается! Хватай сестрёнку Вальку и к нам. Вам и квартирку в бараке дадут. Правда, правда!»

Чтение Варвары прервал склонившийся над скелетиком небритый мужик:

– Сколько ей?

– Шестнадцать.

– И куда ты её везёшь такую?

– В рай! То есть на сытный Сахалин, – мечтательно ответила Горынька.

Мужик равнодушно ткнул в скелетик пальцем:

– Не довезёшь, сдохнет в дороге, – и неспешно подошёл к кассам.

– Мам, а этот дяденька тоже на остров едет? – промычал скелетик.

Варвара, глотая слёзы, ответила:

– Да, Валентина, да. Куда ж ему ещё ехать? Сейчас все дороги ведут в рай.

*

Скелетик на Сахалине прижился: пошла Валя в школу, картошку с мамкой на сопке сажала, по грибы, по ягоды в лес с подружками бегала, ела кислое варенье (ведь сахар был дефицит). А рыбу даже не ловила: вместе со всеми собирала на берегу идущую на нерест, выброшенную волнами корюшку, салакушку, горбушу и даже кету. В общем, скелетик потихоньку отъедался: наращивал мышцы и жировую прослойку.

А Варвара устроилась на шахту коногоном (но странным таким коногоном: бабы вместо лошадей толкали вагонетки с углём). И мешки с картошкой на сопку с сопки тоже тягать приходилось самой. И мешки с рыбой до дома. Валька, конечно, помогала, но дочку сильно не обяжешь: девка должна расти здоровой, ей же ещё и рожать.

– Рай там, где нас нет, – бурчала Варвара Горыня, падая от усталости.

– Нет, мамочка, Сахалин – это самый настоящий рай! Никогда в голодный Брянск не вернусь! Слышишь, никогда.

*

Валя выросла девушкой чернявой-пречернявой, большеносой, тонкогубой с маленькими глубоко посаженными глазами – ну самая что ни на есть исконная (типа того) россиянка. И по зову поляков-предков (а может, ещё каких иных расс) начала искать: с кем бы разбавить свою чёрную, горючую Горынинскую кровь? И нашла таки мужичишку – Зубкова Ивана мальчишку. А Ивашка рыжий-прерыжий, конопатый-преконопатый, голубоглазый и всё время хихикал, как дурачок. Ну вот и всё. Законы жанра соблюдены – можно жениться.

– Свадьбе быть! – сказала Варвара, выдала свою младшую дочь замуж и уехала с острова навсегда.

Старшая дочь Лида и её муж умотали жить в Ростовскую область и позвали мать к себе, туда, где есть фрукты и их можно есть. На Сахалине же остался средний сын Володя с женой и детьми. Ну и конечно же, младшенькая – Валя.