Александр Тарасов - Смеяться, право, не грешно. Выпуск второй

– Перестань препираться и делай, что я сказала.

Через неделю, когда вышла газета с объявлением, телефон начал почти непрерывно звонить.

Но Лионелла, услышав первый же незнакомый мужской голос, бросила трубку и не осмеливалась больше ее поднять.

– В чём дело? – спросила мамочка. – Почему ты сидишь рядом с телефоном и дрожишь как осиновый лист?

– Не знаю, – ответила Лионелла, потупив взор.

– Ты на самом деле хочешь замуж? – спросила мамочка, надевая очки. – Может быть, ты пошутила?

Она даже отодвинула на минуту в сторону шахматную доску. – Скажи мне – откуда взялась эта странная мысль?

– Хочу, – призналась Лионелла, грустно глядя на неё. – Я хочу, чтобы у меня тоже была дочь.

Мамочка тяжело вздохнула и принялась набивать трубку табаком, озабоченно изучая сквозь очки Лионеллу и морщась от почти непрерывного трезвона телефона.

– Но ведь для этого совсем не обязательно выходить замуж, – сказала она. – Зачем тебе такая обуза? Будь паинькой, последуй моему примеру. Заведи себе ребёночка из пробирки.

– Но мамочка! Ты же сама всегда говоришь, что дети из пробирки получаются не очень качественные! – удивилась Лионелла.

– Что верно, то верно. Я выбрала лучшую фирму, но…

То ли наука в этой области ещё не так далеко ушла вперёд, то ли кто-то по блату туда свои гены подсунул, подумала мамочка про себя.

Она сделала глубокую затяжку и, выдохнув облачко дыма, критически разглядывала Лионеллу. Та покраснела и выронила на пол смятый комочек, получившийся из носового платочка.

– Ладно. Я сама буду отвечать на звонки. Говори, какого мужа ты себе хочешь, – вздохнула мамочка.

– Тебе виднее, – виновато прошептала Лионелла.

По-видимому, и правда по блату, мрачно подумала мамочка, снимая трубку.

– Я вас слушаю, – ответила она нежным голоском, точь-в-точь как у Лионеллы. – Да, я давала объявление. Какая я из себя? Я субтильная, люблю печь пирожки, у меня очень вкусные получаются, особенно с мясом… Вот как? Обожаете пироги? Объяснить, что значит «субтильная»? Извините, я поняла, что вы хороший человек, но вы мне не подходите.

Она решительно повесила трубку.

– Мамочка! – вскричала Лионелла. – Мы же его ещё в глаза не видели!

– Прости – зачем мне зять, а тебе муж, от которого не будет для нас никакого проку?

Мамочка погасила трубку и стала натягивать боксёрские перчатки, чтобы полчасика потренироваться в соседней комнате.

– Но, мамочка! Как ты так быстро это поняла?

– Он не знает, что значит «субтильная», – ответила мамочка, удаляясь в соседнюю комнату, откуда вскоре начали раздаваться глухие удары.

…Ровно через месяц она стояла на ветру у дверей подъезда, провожая взглядом машину, уносящую Лионеллу с мужем в свадебное путешествие.

«Зять вроде бы ничего попался, – думала она. – Два кроссворда с ходу решил. Но Лионелла всё-таки безнадежно старомодна – замуж, замуж…» Мамочка тяжело вздохнула. «Ничего не поделаешь – где это видано, чтобы взрослые дети слушались родителей…»

Известный модельер З.З. опаздывал на телестудию, где вёл передачу «Модный разговор». Он угодил в безнадёжную пробку, припарковал машину и дальше поехал в метро, куда последние года два не спускался.

Вагон не был переполнен. З.З. уселся удобно у двери, и всё бы ничего, если бы не эта женщина напротив. Моложавая, с ладной фигуркой, в коротком чёрном пальто. На её шее замысловатым хомутом был повязан широкий пёстрый шарф, так, что у пальто образовался высокий синий воротник-стойка, а нижняя часть шарфа была расправлена на груди как аппликация. З.З. мысленно одобрил правильный подход к оживлению простого чёрного пальто.

В вагоне ехали мужчины и женщины, все как один предпочитающие носить чёрные и серые куртки и брюки – практично. Как-либо оценивать их одеяние З.З. и в голову не приходило. О чём тут говорить.

Женщина дремала, слегка откинув назад голову с аккуратно собранными в пучок блестящими чёрными волосами. Глаза её были закрыты, и З.З. мог беззастенчиво разглядывать бледное точёное, с угловатыми скулами лицо. Безупречный макияж, аккуратно оформленные чёрные брови.

З.З. оглядел с одобрением и её кожаные сапоги. На высоком каблуке-шпильке, узкое голенище почти до колена. Синие. Такой выбор свидетельствовал о том, что у этой особы дизайнерский подход к оформлению своей внешности. Опять же – синяя сумка. Несколько иного оттенка, чем сапоги, но З.З. посчитал это допустимым. Далее его взгляд остановился на синих кожаных перчатках женщины. Вот это уже… перебор!

Будь они чёрные, размышлял кутюрье, они визуально продолжали бы чёрный рукав, что было бы неплохо. А теперь чёрное пальто оказалось в окружении целых пяти островков синего: сапог, шарфа, сумки и перчаток.

Судя по безмятежности женщины, она собиралась ехать долго, как и сам З. З. Чем дольше они ехали, тем больше эти синие перчатки его раздражали. Поменять на чёрные. Или хотя бы снять!

Поезд то тормозил, то снова ускорялся, проезжая всё новые и новые станции, цвет перчаток раздражал его всё больше и больше. Как ни уговаривал себя З.З., что это не его дело, что ничего идеального не существует и что каждый имеет право на ошибку, ему безумно хотелось стащить перчатки с рук женщины и выбросить за дверь. Да сними же ты их, мысленно повторял он.

Это испытание длилось долго. В конце концов женщина открыла глаза, поднялась и прошла к двери вагона, рядом с которой сидел раздражённый кутюрье. Она встала рядом с ним и взялась рукой в синей перчатке за поручень. Поезд остановился. Перед тем, как выйти, женщина на мгновение наклонилась к З.З. поближе и тихо произнесла:

– И не подумаю.

Ошеломлённый модельер забыл, что ему тоже следовало выйти, и проехал свою станцию.

…Анжелика вышла из метро и направилась в сторону телестудии, на съёмки шоу «Читаем ваши мысли».

Она стояла, грустная, перед моим шкафчиком с косметикой. Худенькая, печальная… Долго разглядывала духи, вертела флаконы в руках и, наконец, произнесла тихим голоском:

– А у меня только что последний флакон духов закончился, ни капли не осталось…

Бедненькая! У меня их столько, мне не жаль! Я протянула ей красивую бутылочку, ещё наполовину полную.

– Неужели это мне? Ты такая добрая! Спасибо!

Только после ухода соседки мне подумалось: и кто меня дёрнул отдавать духи! Это же мои любимые! Мне вспомнилось, что в прошлый раз она выпросила… нет, она же не просила… но получила – платок, купленный за рубежом. А ещё раньше… крем для рук, дорогой… Что за наваждение, почему меня так и подмывает ей что-то отдать?!

Мои мысли прервал звонок в дверь. Соседка сверху, моя близкая подруга.