Зальция Ландман - Еврейское остроумие

— Он ее, наверное, отодвинул в сторону.

Отец, задумчиво:

— Только не это!

Родители обручили молодого и богобоязненного иешиве-бохера. Тот встречает на улице своего приятеля, который поздравляет его с обручением.

— Ах, не с чем меня поздравлять! — жалуется бохер. — Я не сплю ночами. Я должен жениться, а я понятия не имею, как это делается!

— Ну и дурень же ты! Погляди на крышу: видишь, там два голубя, они как раз занимаются любовью. А вон там, на другой крыше, этим же занимаются две кошки. Так что наука немудреная, ты наверняка тоже справишься.

Спустя два месяца приятели встречаются вновь.

— Я слышал, ты женился. Мазлтов, поздравляю!

— Ах, — опять стонет иешиве-бохер, — какие поздравления? У меня жена с крыши упала!

Один благочестивый иешиве-бохер женился. Через пять месяцев жена рожает ему ребенка. Молодой человек в отчаянии. Жена его утешает:

— Младенцы частенько рождаются семимесячными.

— Это так, но ведь прошло всего пять месяцев!

— Ну конечно, — объясняет жена, — ведь семимесячные всегда рождаются на два месяца раньше.

Еврейка плачет: ее дочь родила ребенка через пять месяцев после свадьбы!

— Так не вовремя! — стенает мать.

— Да успокойтесь вы, — вмешивается соседка. — Она-то родила как раз вовремя. Это свадьба была не вовремя!

Вариант.

Соседка утешает:

— Успокойтесь, во второй раз этого не случится!

Супружеская пара намерена развестись. И все нужно поделить по справедливости. Но детей у них пятеро.

Раввин обдумывает ситуацию и решает:

— Поживите еще год вместе! Тогда детей станет шестеро, и каждому достанется ровно трое.

— А вдруг она родит двойню? — спрашивает муж.

— Поглядите на этого умельца! — восклицает жена. — Да у меня и этих пяти бы не было, если бы я стала тебя дожидаться!

Господин Мойзеску и его жена попадают в лесу в руки разбойников. Жену разбойники насилуют.

Муж идет к раввину.

— Я с ней разведусь, — говорит он.

Раввин пытается его успокоить:

— Но ведь на то была воля Божья.

— Что мы попали в руки разбойников, — соглашается муж, — то действительно была Божья воля. И что они набросились на мою Сару — тоже. Но чтобы она вихляла бедрами, на то Божьей воли не было!

Старая проститутка, еврейка, приходит к раввину и говорит, что раскаивается и хочет стать добродетельной.

— Иди работать в больницу, — предлагает раввин.

— Не могу, я слишком слаба.

Раввин предлагает ей и то и это, но она на все отвечает, что слишком слаба. Наконец он спрашивает:

— Так все же, что ты хочешь делать?

— То же самое, что раньше, но бесплатно и со стариками евреями.

Старая Россия. В вагоне поезда знакомятся еврей и еврейка. Оба едут на один день в Москву, но путь далекий и утомительный, так что они решают сойти на какой-нибудь маленькой станции и там переночевать. Человек слаб. Так что ночью между ними происходит нечто недозволенное, и утром они оба испытывают укоры совести.

— Не тревожься, — говорит мужчина. — В Москве я пойду к раввину и попрошу его назначить мне какое-нибудь наказание в искупление греха.

Через день они опять встречаются на вокзале в Москве.

— Ну как, ты был у раввина? — спрашивает женщина.

— Был.

— Назначил он тебе какое-нибудь тшуве (наказание, покаяние)?

— Да. Я должен пожертвовать для бейс-мидраша (религиозной школы) два фунта восковых свечей.

— И ты это выполнил?

— Я пожертвовал целых четыре фунта свечей.

— Почему же именно четыре фунта?

— Ну, нам же с тобой еще ехать обратно…

Янкель жалуется раввину:

— Моя Сара ложится не так, как я хочу.

Раввин приглашает к себе Сару и говорит:

— Янкель жалуется, что ты ложишься не так, как он хочет. Почему?

— Нет, пусть не просит, я ни за что этого не сделаю!

— Еврейская женщина должна ложиться так, как хочет ее муж.

— Но этого он от меня требовать не может.

— И чего же он требует?

— Чтобы я лежала в трех метрах под землей.

Трое евреев беседуют.

— Мне уже шестьдесят лет, но я все еще могу выполнять свои супружеские обязанности два-три раза в неделю, — говорит первый и трижды стучит по дереву.

— А мне шестьдесят пять, — говорит второй, — но примерно раз в неделю я еще могу иметь это удовольствие! — и тоже трижды стучит по дереву.

Третий, которому уже стукнуло семьдесят, вздыхает и говорит:

— Постучать по дереву я тоже могу…

Шлезингер застал свою дочь и Шмуля на месте преступления. В бешенстве он хватает парня за лацканы пиджака и трясет изо всех сил:

— Вы соблазнили мою дочь, негодяй, и вы мне за это заплатите… Скажите, а сколько вы заплатили за материальчик на этот пиджак?

Супруга на смертном одре признается:

— Не могу унести эту тайну с собой в могилу. Знай же: Исаак — не твой сын.

— Чушь! От кого же он может быть?

— От нашего конторщика Гиршфельда.

— Не верю ни одному твоему слову! Такой красавчик, как Гиршфельд, и такой мордоворот, как ты…

— Я заплатила ему две тысячи франков.

— И где же ты взяла столько денег?

— Из твоей кассы.

— Ну вот, я и говорю: Исаак — мой сын!

— Говорят, Ашерзон стал богатым рантье?

— Это верно. Одни говорят, он хорошо зарабатывает на своих гешефтах и может кое-что себе позволить. А другие утверждают, что его жена кое-что себе позволяет и может на этом хорошо заработать.

Старик Кон распекает своего сына за то, что он целыми днями шатается без дела и домой является только на рассвете.

— Я хочу насладиться радостями жизни, — защищается юноша.

— Ну что ж, — резонно замечает старик Кон, — почему бы и не насладиться? Но делай это так, как я, — днем в лавке, а ночью в своей постели, как все порядочные люди.

Моисей Штейнпильц, находясь в деловой поездке, привел к себе в номер гостиницы девицу легкого поведения. Вдруг стук в дверь: пришла телеграмма. Штейнпильц вскрывает конверт, бросает взгляд на строчки, видит сообщение о внезапной смерти супруги, быстренько прячет телеграмму и говорит:

— Ты будешь смеяться! Завтра утром я так перепугаюсь и зарыдаю…

Тфилт, коробочки с пергаментными текстами для утренней молитвы, обычно хранят в красивом бархатном мешочке.

— Куда ты собрался? — спрашивает Исидор своего приятеля, который в пять часов вечера шагает по улице, помахивая бархатным мешочком для тфилин.

— В бордель — отвечает тот.

— В пять вечера и с тфилин?

— А может, я задержусь там до утра!

Привратница богатого еврейского дома ждет ребенка и спрашивает хозяйку, нельзя ли ей взять детскую коляску, десятилетиями стоящую на чердаке без всякого употребления.

— Даже не знаю, что вам сказать, — ломается хозяйка. — Может быть, она еще мне самой понадобится.

Мимо проходит ее супруг, он слышит разговор и бросает на ходу: