Игорь Негатин - Перстень Охотника

Вошёл – и чуть было не бросился вон из костёла, словно на меня накинулась вся нечисть преисподней! Может, и убежал бы, только ноги вдруг ослабели. Хотел бы увидеть вас на моём месте – как бы вы отреагировали на представшую передо мной картину. Шла обычная служба, точнее, проповедь. Ксендз читал наставление пастве, которая слушала его со всем прилежанием и усердием, которое отличает «ревностных» католиков. Нормально, буднично, с одним исключением – ксендз был Нежитью. Нет, я не сошёл с ума, как может показаться – просто остолбенел, внимательно рассматривая эту тварь. Да, всё тот же чёрный провал глазниц; кожа, похожая на полуистлевший пергамент. Нечисть...

А в зале сидели люди. Обычные, нормальные люди. Слушали, внимали его поучениям о справедливости, терпимости к ближним, доброте и милосердии. Что же это творится в этом мире, Господи! Кто теперь заботится о твоей пастве, вознося благословенные молитвы небесам?

– Впечатлились?

Я медленно, ещё находясь в шоке от увиденного, обернулся и увидел ксендза. Скорее всего, он вышел из крипты, поэтому я и не заметил, как он подошёл. Худощавый, лет сорока, но уже седой, как лунь, мужчина. Впалые щеки, тёмные грустные глаза, вокруг которых разбегаются лучики морщин...

– Вы отец Станисловас?

Он кивнул и показал мне на дверь.

– Пойдёмте, молодой человек, не будем мешать людям...

Мы вышли на улицу и, не сговариваясь, повернули на дорожку, которая опоясывала костёл. Между истёртыми за сотни лет каменными плитами пробивалась весенняя трава; несколько потемневших от времени замшелых скамеек виднелось в глубине небольшого сада. Даже деревья, которые росли вокруг храма, настраивали человека на мысли о смысле Бытия... Иных и возникнуть не могло – при взгляде на эти искривлённые обрубки ветвей в глубоких морщинах. Словно застывшие в немой мольбе руки, тянущиеся к небесам.

– Вы, полагаю, удивлены, – ксендз посмотрел на меня. – Извините, я не успел вас предупредить, что службу сегодня проводит мой коллега...

– Коллега?!

– Да, – грустно кивнул он, – именно коллега.

– Не понимаю, внутри костёла я видел Нежить, а вы, как мне сказал Пётр, один из нас...

– Да, – он опять кивнул, словно жалея о том, что не успел меня перехватить перед дверьми костёла. – Дело в том, что это мой родной брат. Старший брат. И вместе с тем он является той самой предназначенной мне нежитью, которую я должен уничтожить. Давайте присядем, – он кивнул на скамью.

– Вы знаете, Станисловас, о том, что я охотник, я узнал недавно. Не буду скрывать, в душе такое творится, что описать трудно. Даже вопросов у меня уже нет, одно смятение. Привычный мир превратился в непонятную игру по ещё не известным мне правилам. Но после того, что я увидел в храме, у меня последние мысли вышибло. Просто не понимаю, что происходит вокруг!

– Жизнь, Александр, вокруг обычная жизнь. Пусть и в Чистилище. Я бы мог многое вам рассказать, но думаю, сейчас в этом нет необходимости. Вы в смятении – вполне, надо заметить, понятном. Лучше не пытайтесь сейчас разобраться. Время – лучший учитель.

– После того, что увидел там, – кивнув на костёл, сказал я, – мне вообще будет трудно кому-то поверить.

– Не судите, да не судимы будете, – сказал ксендз, – не так всё просто в этом мире, как бы этого хотелось.

– И можно вот так жить рядом с жертвой, не пытаясь её уничтожить?

– Как видите, можно. Если...

– Если что?

– Если договориться, что придёт день, и вы убьёте её.

– Вы договорились с Нежитью? Договор с нечистой силой? Вы в своём уме, святой отец?

– Не хамите, молодой человек, – ксендз прищурился. – Со временем вы научитесь и не такому. Если совершать поступки, следуя только канонам нашей профессии, то можно не заметить, как переступите черту, отделяющую нас, Охотников, от Нежити.

– Простите, но я не понял...

– Со временем поймёте. Изредка приходится поступаться принципами и откладывать свершение правосудия на позднее время.

– Чтобы Нежить существовала?!

– Чтобы дать ей шанс придти к Богу, – Станисловас поднял на меня глаза. – Всегда должен быть шанс, пусть иллюзорный, но он обязан существовать.

– Вы играете в опасные игры, Отче.

– Я в них играю не первую жизнь, Александр, – согласился он, – но эта игра последняя. Убив своего брата, я получу прощение.

– Почему же не сделаете это сейчас?

– Хочу дать и ему пусть призрачный, но шанс. Но довольно про меня. Ваш Авгур должен был объяснить путь, которым вы отныне будете следовать?

– В общих чертах – да, но поверьте, яснее мне не стало.

– Вы уже убивали?

– Да, на меня напала, – я запнулся, – Нежить с тьмой вместо глаз.

– Выражение, что глаза – это зеркало души, появилось не просто так, – кивнул он, – но это не единственная примета.

– Что?!

– Неужели вы полагаете, что тёмный провал – это единственный примета ваших, – он немного замялся, – ваших подопечных?

– Разве это не так?

– Нет, Александр. Всё намного сложнее. У ведьм, например, есть глаза, потому что есть душа. Чёрная, проданная Дьяволу, но есть. Поэтому с ними бороться опаснее всего. Со временем научитесь распознавать, чувствовать их колдовские козни. В этом вам поможет перстень, правда, я не могу сказать, как – каждый действует по-разному. Например, мой – Станисловас поднял правую руку, показывая чёрный перстень на руке, – темнеет, когда ведьма или Нежить рядом. Как поведёт себя ваш, не знаю. Пока не научитесь, будьте осторожны, не рискуйте без необходимости, и, главное, никому в этой жизни не верьте.

– Даже Авгуру?

– Никому, – он немного помолчал. – А знание... Оно придёт само, со временем.

– У меня такое ощущение, что вы смирились, – сказал я. – Это так?

– Да! – Станисловас резко ответил мне, словно боясь ответить иначе, и посмотрел мне в глаза с такой злобой, что чуть не оскалился в ответ, отвечая на его ярость, – Да, смирился. Я нашёл свою Нежить и убью её, когда придёт нужное время. Получу прощение и упокоюсь навечно, оставив за плечами седьмую жизнь и этот проклятый небесами мир! И не тебе меня судить, Александр!

– Может, и так, – я пожал плечами и поднялся со скамьи. – Может, и так. Но знаете...

– Что ещё?

– Corruptio optimi pessima... (*)

Когда подходил в машине, неподалёку, метрах в тридцати, в тени придорожных деревьев заметил неприметный Гольф тёмно-серого цвета. Внутри, приоткрыв окна, сидели два парня, которые так откровенно меня разглядывали, что я даже усмехнулся. Экая наглость, право слово! Может, шугануть их, дилетантов частного сыска? С этими мыслями, уже приоткрыв дверь в свою машину, я вдруг резко повернулся и направился к ним. Как бы не так – не успел пройти и десяти шагов, как ребятки шустро завели свой пепелац и уехали, оставив меня в одиночестве. А из ворот храма, уже начинали выходить люди со строгими и задумчивыми лицами, будто, отсидев положенный срок на жёстких скамьях храма, они разом избавились от всех грехов, которые успели натворить за свою долгую жизнь…