Мэри Уэстмакотт - Неоконченный портрет

Когда в комнату, хрустя накрахмаленным передником, величественно вплыла массивная особа, Селия окончательно струсила.

– Добрый день, – произнесла она слабым голосом.

– Добрый день, мадам.

Опустившись на стул напротив Селии, кандидатка вперила в нее пристальный взгляд. Этот взгляд ясно говорил, что ни одна уважающая себя няня не станет связываться с такой мамашей, как Селия.

– Мне нужна няня для маленького ребенка, – начала Селия, моля Бога придать своему голосу уверенность. – Для девочки двух месяцев.

– Да, мадам. Другие дети имеются?

– Нет.

– Сколько человек в семье?

– Э-э… я, мой муж и дочка.

– Каков штат служащих?

«Штат служащих» составляла одна умозрительная горничная.

– Мы живем очень скромно, – Селия покраснела, – у нас одна горничная.

– В детских убирают?

– Нет, вам придется делать это самой.

– О?.. – Кандидатка поднялась и сказала больше с сожалением, чем с гневом: – Боюсь, мадам, ваши условия меня не устраивают. В доме сэра Элдона Уэста мне прислуживали две горничные.

Селия мысленно обругала желтоволосую распорядительницу. Зачем она заставила ее отвечать на вопросы о финансовом положении, если присылает таких нянь, которые согласны работать только у Ротшильдов?

Следующей была чопорная женщина с густыми черными бровями.

– Один ребенок? Двухмесячный? Вы понимаете, мадам, что ребенок должен быть целиком поручен мне? Я не терплю вмешательства матерей.

Чернобровая получила отказ.

Та же участь постигла и неопрятную старушку, которая, как выяснила Селия, была ко всему прочему еще слепой, глухой и бестолковой.

Розовощекой девушке тоже было отказано, поскольку она оказалась не няней, а посудомойкой, но считала, что с детьми у нее получится лучше.

Селия совсем было отчаялась, когда в комнату вошла очень аккуратная женщина лет тридцати пяти с приятными голубыми глазами за стеклами пенсне.

Она на удивление спокойно отнеслась к тому, что ей придется самой убирать детскую.

– Я не против, мадам. Я жила в колониях и привыкла делать все сама.

Она показала рекомендации, утвердившие Селию во мнении, что Мэри Денман – так звали няню – отлично умеет присматривать за детьми. Договорившись об оплате, Селия со вздохом облегчения покинула агентство.

Теперь ей предстояло нанять горничную. Это оказалось едва ли не более сложным делом, чем найти няню. Няни, по крайней мере, были в избытке, но горничные с началом войны превратились в большую редкость: все они пошли работать либо в госпитали, либо на военные заводы. Обойдя несколько агентств, Селия отыскала все-таки одну пухлую добродушную девицу по имени Кейт, годящуюся в горничные. Но заполучить ее Селии удалось не сразу.

Камнем преткновения опять стала детская.

– Я не из-за ребенка, мэм. Детей-то я люблю, но вот их няньки… В последний раз я дала себе слово не наниматься в дом, где есть няня. Где няня, там и неприятности.

Напрасно Селия убеждала ее, что Мэри Денман – это кладезь всевозможных добродетелей. Кейт была непреклонна:

– Я по опыту знаю, мэм: все неприятности – от нянек.

Под конец Селия обратилась за помощью к Дермоту – ведь он был мастер добиваться своего, – и он, конечно, ее уломал.

– Не понимаю, что на меня нашло, ведь я поклялась в прошлый раз, что ноги моей не будет там, где есть нянька. Но капитан так по-доброму со мной разговаривал… И он знает полк, в котором служит мой жених… Ладно, я попробую.

Итак, Кейт была завоевана.

Октябрьским днем Селия, Дермот, Денман, Кейт и Джуди торжественно въехали на Лосестон-Мэншнз, 18, и семейная жизнь началась.

Дермот чудно относился к Джуди: он ее боялся. Когда Селия предлагала ему подержать Джуди, он шарахался прочь.

– Нет, я не могу. Я не могу это взять.

– Когда-нибудь все равно придется. И она не это.

– Когда-нибудь – да, но только не сейчас. Вот подрастет, будет бегать и разговаривать, может, и понравится мне. А почему она такая толстая? Думаешь, это пройдет? – Дермот был равнодушен к пухлым младенческим ямочкам.

– Но ей же только три месяца.

– Ты считаешь, она похудеет?

– Конечно. Мы с тобой вроде бы не толстые.

– Лишь бы похудела. Терпеть не могу толстых женщин.

Селии оставалось только выслушивать восторги миссис Стедман, ходившей кругами вокруг Джуди, как в тот памятный день вокруг куска мяса.

– Ах, какая малышка! Ну копия капитана, правда? И видно, что сделана не второпях, простите меня, мэм, но я от чистого сердца говорю.

В целом Селия находила семейную жизнь довольно забавной и всерьез ее не воспринимала. Денман отлично ладила с Джуди и была очень мила и услужлива, пока в доме после переезда было все вверх дном. Когда же хозяйство наладилось и жизнь приняла размеренный ход, в характере Денман обнаружилась обратная сторона – она стала вдруг обидчивой и вспыльчивой. Вспышки гнева задевали, конечно, не Джуди, которую она обожала, но Селию и Дермота. Впрочем, Денман с ненавистью относилась вообще ко всем работодателям. Самое невинное замечание могло вызвать у нее истерику. Селия, например, говорила:

– Сегодня ночью у вас горел свет. Надеюсь, с ребенком было все в порядке?

В ответ Денман немедленно закипала:

– Что, мне уже нельзя свет включить, чтобы посмотреть, который час? Вы и так со мной обращаетесь как с черной рабыней, но всему есть предел! Я сама надзирала за рабами в Африке, и даже для них, доложу вам, не жалели необходимого. Если вы считаете, что я трачу попусту электричество, скажите об этом прямо.

Заслышав разговоры о черных рабах, Кейт на кухне фыркала от смеха.

– Няньке не угодишь, я уж знаю. Она не угомонится, пока ей не дадут в подчинение дюжину негров.

Кейт была истинной отрадой для Селии. Флегматичная и добродушная, она спокойно управлялась на кухне и в комнатах, вспоминая по ходу дела о своих прежних хозяевах.

– Я никогда не забуду свое первое место. Мне и семнадцати тогда не исполнилось, и я была худая как щепка. Так они меня голодом решили уморить. На ужин давали одну селедку и маргарин вместо масла. Я аж светиться стала. Мать меня оттуда забрала.

Глядя на упитанную и щекастую Кейт, Селия с трудом верила ее рассказам.

– Надеюсь, Кейт, у нас вы не голодаете?

– Нет, мэм, что вы. Тут я всем довольна. Только вы, пожалуйста, держитесь от кухни подальше.

В Селии неожиданно проснулась страсть к кулинарии. Обнаружив, что все, что нужно, – это только следовать рецепту, она с головой ушла в новое увлечение. Кейт неодобрительно ворчала и стремилась выставить хозяйку из кухни, но, когда у нее бывал выходной, Селия устраивала кулинарные оргии. Вернувшегося с работы Дермота она кормила деликатесами собственного приготовления вроде котлет из омара с ванильным суфле.