Мэри Уэстмакотт - Неоконченный портрет

А потом он вернулся. Это был Дермот, не Стрелок.

Он говорил, что очень виноват перед ней. Она была права. Покинув ее, он не нашел счастья. Они должны жить вместе. Он попробует… Потом он сказал:

– Но ты должна выздороветь, ведь я терпеть не могу больных и несчастных. Отчасти в этом была и твоя вина. Я стал встречаться с Марджори, потому что искал с кем поиграть.

– Я знаю. Мне надо было «оставаться красивой», как ты просил. – Помедлив, Селия добавила: – Ты точно решил использовать шанс? Я имею в виду… я больше такого не выдержу. Пусть это будет три месяца. Если после трех месяцев ты захочешь уйти – тогда уходи навсегда. Я боюсь опять заболеть.

Он обещал, что постарается, что в течение трех месяцев не будет видеться с Марджори. Он раскаивался.

Ничего из этого не вышло.

Мисс Худ была недовольна возвращением Дермота. И, как выяснилось позже, совершенно справедливо.

С каждым днем Дермот становился все мрачнее. Селия жалела его, но не смела сказать ни слова. Мрак постепенно сгущался. Стоило Селии зайти в комнату, где был Дермот, как он немедленно уходил прочь. Если она пыталась заговорить с ним, он не отвечал. Он разговаривал только с Джуди и мисс Худ. Он даже не смотрел на нее.

Дермот иногда катал Джуди на машине.

– Мама поедет? – спрашивала Джуди.

– Да, если она хочет.

Когда Селия уже была готова, Дермот неожиданно заявлял:

– Нет, я не могу. Пусть мама тебя покатает.

Если Селия отказывалась, Дермот и Джуди уезжали.

Невероятно, но Джуди ничего не замечала, или это просто так казалось Селии. Хотя временами она выдавала нечто, удивлявшее Селию.

Они говорили о том, что надо по-доброму обращаться с Обри, и Джуди сказала:

– Ты добрая, а папа не добрый. Но зато с ним весело.

Однажды Джуди задумчиво произнесла:

– Папа тебя не любит… – и добавила с большим удовлетворением: – Зато он любит меня.

Селия решила поговорить с дочерью откровенно.

– Джуди, папа хочет оставить нас. Он думает, что будет счастливее, живя с кем-то еще. Как ты считаешь: стоит его отпускать?

– Нет-нет, – быстро сказала Джуди, – я не хочу, чтобы он ушел. Пожалуйста, мамочка, не отпускай его. Разве он не счастлив, когда играет со мной? И потом, он же мой папа.

«Мой папа». Сколько гордости прозвучало в этих словах!

Селия размышляла: «Джуди или Дермот? Я должна стать на чью-то сторону. Джуди еще ребенок, и я должна быть на ее стороне. Но жестокость Дермота мне невыносима. Я снова заболеваю. Мне страшно».

Страсть проходит, но разве между супругами нет ничего другого? Она любила его, жила с ним, родила ему ребенка, прошла вместе с ним через бедность, и теперь он спокойно приготовился оставить ее. О, как это страшно…

Она ему мешала, она была препятствием… Вот если бы она умерла… Да, он хотел, чтобы она умерла, иначе отчего ей было так страшно?

Селия заглянула в детскую: Джуди спокойно спит. Бесшумно закрыв дверь, она спустилась в холл и собралась выйти на улицу. Из гостиной выбежал Обри.

– Привет, – сказал его хвост, – на прогулку? Ночью? Ну ладно, я не прочь.

Но его хозяйка шла не на прогулку. Сжав узкую морду в ладонях, она чмокнула его в нос и сказала:

– Оставайся дома. Хороший песик. Не ходи со мной.

Никто не должен был идти с ней туда, куда она шла.

Селия больше не могла этого переносить… Единственное, что оставалось, – исчезнуть.

После сцены с Дермотом она чувствовала опустошение и отчаяние. Мисс Худ уехала в Лондон навестить сестру, и он воспользовался этим шансом. Он сразу признал, что встречается с Марджори. Он обещал, но не сдержал своего обещания. Пусть и так, лишь бы он не терзал ее… Жестокие, изуверские слова. Чужие глаза… Дермот, которого она любила, ненавидел ее.

Невыносимо. Это был самый легкий путь.

Когда он объявил, что уезжает, но через два дня вернется, Селия сказала ему:

– Не ищи меня здесь.

Движение век выдало его. Она знала, что он понял. Он поспешил ответить:

– Что ж, если ты куда-то собираешься…

Потом, когда все будет кончено, он станет говорить (и сам в это поверит), что не понял значения ее слов. Так для него будет удобнее.

Он понял, и у нее промелькнула легкая, как трепет его век, надежда. Нет…

Дермот, конечно, предпочел бы другой выход. Он хотел, чтобы Селия тоже возжелала свободы. То есть он хотел, чтобы она выполнила его желание и стала от этого счастливой. Она бы путешествовала и наслаждалась, а он бы думал: «Я был прав. Это самое лучшее решение для нас двоих». Он не хотел принимать факты как они есть, он хотел, чтобы факты соответствовали его желаниям.

Но смерть тоже была выходом. Когда она умрет, Дермот не станет себя винить. Он внушит себе, что Селия сошла с ума и хотела покончить с собой после смерти матери. Он тут ни при чем. Дермот обладал потрясающей способностью самовнушения.

Селия с минуту тешила себя мечтой, что он раскается. У нее была детская надежда: «Когда я умру, он пожалеет». Но она знала, что этого не произойдет. Дермот был не из тех, кто признает ответственность за смерть другого человека. Это для него было бы катастрофой. Ради собственного спасения он должен будет себя обмануть.

Но ей будет уже не важно. Она уходит. Река. Когда-то давно река текла через долину первоцветов… Давно, до того как все это случилось…

Селия прибавила шагу. Она подходила к месту, где дорога пересекала реку. Быстрее – на мост.

Внизу текли неторопливые воды. Вокруг – никого. Она подумала о Питере. Она знала, что после войны он женился. С добрым Питером ей было бы спокойно и безопасно. Но она не любила бы его так, как Дермота. О, Дермот… В целом мире не было защиты от его жестокости и предательства. Лучше – в реку. Она взобралась на перила и прыгнула.

Вот, в общем-то, и все. На этом для Селии история заканчивалась.

Все, что случилось после, не имело для нее никакого значения. Были суета в полицейском участке, мальчик-кокни, который вытащил ее из реки, сообщения в газетах, обида Дермота, забота мисс Худ – все это было не важно и словно во сне.

Больше она не пыталась покончить с собой. Это было глупо и несправедливо по отношению к Джуди. Это было равносильно тому же, в чем она обвиняла Дермота, – бросить Джуди.

– Мне было стыдно, – рассказывала она. – Единственное, чем я могла смягчить свою вину перед Джуди, – забыть о себе и жить ради нее.

Селия, Джуди и мисс Худ поехали в Швейцарию. Дермот написал ей письмо, где сообщал, что основания для развода готовы. Некоторое время Селия не предпринимала никаких шагов.

– Знаете, – сказала она мне, – я растерялась. Я была готова на все, лишь бы он оставил меня в покое. Я боялась… боялась, что приключится еще что-нибудь. И до сих пор боюсь. Дермот думал, что я мщу ему. Вовсе нет. Я обещала Джуди не отпускать его, а теперь была готова предать ее из-за банальной трусости. Мне хотелось, чтобы они с Марджори уехали куда-нибудь подальше: тогда бы я смогла развестись с Дермотом. Тогда бы я сказала Джуди, что у меня не было выбора. Но письма от Дермота приходили чуть ли не каждый день. Он писал, что я веду себя недостойно, что все его друзья сочувствуют ему, ну и дальше в том же духе.