Виктория Холт - Невеста замка Пендоррик

Ловелла, обращаясь ко мне, называла меня только Невестой, что забавляло меня сначала, но потом уже не казалось веселым. Хайсон обычно смотрела на меня долгам взглядом, не произнося ни слова, пока я не начинала чувствовать себя не в своей тарелке.

Дебора делала все, чтобы я чувствовала себя дома. Она говорила, что я ей стала как дочь, потому что она Рока любит как собственного сына.

Как-то раз днем, сидя во внутреннем дворике, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Я решила, что это мне мерещится, потому что я, помимо своей воли, все время жду чего-нибудь в этом роде, и постаралась не поддаваться волнению, однако чувство, что за мной наблюдают, не проходило. Я взглянула на окна западного крыла, где я однажды видела Дебору, почти ожидая увидеть ее там снова, но шторы были задернуты. Затем я перевела взгляд на восточное крыло. Я могла бы поклясться, что заметила там какое-то движение. Я помахала рукой, продолжая внимательно глядеть, но ответа не последовало, а десятью минутами позже Дебора вышла из дома и присоединилась ко мне.

— Я вижу, вы полюбили этот уголок, — сказала она, подвигая себе один из белых с позолотой стульев.

— У меня к этому месту смешанное чувство, — призналась я. — Мне здесь ужасно нравится, и в то же время я здесь не особенно уютно себя чувствую.

— Да? Почему же?

— Наверное, из-за окон.

— Я всегда жалела, что сюда выходят лишь окна из коридоров. Тут очень мило и совсем не похоже на широкие панорамы, открывающиеся из окон в комнатах. Я люблю разнообразие.

— Но сами окна… Они мешают уединению.

Она рассмеялась.

— У вас, оказывается, воображение.

— Да нет, не думаю… Это не вы были в восточном крыле некоторое время назад?

Она отрицательно покачала головой.

— Я уверена, что кто-то смотрел оттуда вниз.

— Не думаю, милочка, только не из восточного крыла. Комнаты там давно пустуют, мебель в чехлах… кроме ее комнат.

— Ее комнат?

— Барбарины. Ей всегда нравилась восточная сторона. Ей не мешала Причуда, как другим. Те на нее смотреть не могли. Там была и ее музыкальная комната, Барбарина говорила, что там она может музицировать, никому не мешая, сколько душе угодно.

— Может, это был кто-то из близнецов?

— Возможно. Слуга туда редко заходят. Кэрри сама убирает в комнатах Барбарины, она очень сердится, если кто-нибудь заходит туда. Но вам непременно надо там побывать, вы ведь теперь хозяйка дома и должны все повидать.

— Мне бы очень хотелось.

— Можем пойти туда прямо сейчас.

Я с радостью вскочила на нога, Дебора взяла меня под руку, и мы пересекли внутренний дворик к восточной двери. Мне показалось, что Дебора волнуется, ведя меня туда.

Дверь за нами затворилась, и мертвая тишина обступила нас. Я обратил а внимание на эту тишину, и тут же сказала себе, что не должна быть такой впечатлительной, ведь в доме всегда тихо, если там никого нет. По недлинному коридору мы прошли в холл.

— Слуга считают, что здесь водится привидение, — сообщила Дебора.

— Призрак Барбарины?

— О, так вы знаете эту историю? Ловелла Пендоррик якобы являлась тут, пока не умерла Барбарина и не заняла ее место. Типичная для Корнуолла история, милочка. Я рада, что родилась по другую сторону Тэймер. Я не желала бы все время ублажать всяких там домовых и духов или нечто, что бухает по ночам.

Я с интересом оглядывалась вокруг. Планировки и пропорции комнат были в точности такими же, как в остальных частях здания. В холле по стенам висело оружие, на огромном столе стояли старинные столовые приборы, под каждой ступенькой лестницы красовался герб Пендорриков. Картины на галерее были, разумеется, другие, я успела лишь мельком рассмотреть их, поднимаясь по лестнице.

Проходя по коридору, я все пыталась угадать, у которого из окон я заметила движение, но так и не смогла сориентироваться.

— Комнаты Барби на втором этаже, — говорила между тем Дебора. — Я очень часто приезжала и жила здесь у нее, когда она вышла замуж. Пендоррик стал мне вторым домом, я проводила здесь не меньше времени, чем в Девоншире. Мы ведь с детства были неразлучны и не видели причины, почему нам вообще надо было бы разлучаться.

По дороге она открывала двери и показывала мне комнаты, где вся мебель была укрыта чехлами, отчего они казались призрачными, как это часто бывает в больших и полупустых домах.

Дебора порой искоса на меня поглядывала, и я догадалась, что она чувствует мое настроение и посмеивается про себя, потому что я оказалась гораздо более подвержена влиянию Корнуолла, чем хотела ей показать.

— А вот и музыкальная комната, — сказала она и распахнула еще одну дверь.

Здесь чехлов не было. Из окна открывалась величественная панорама побережья и был виден замок Полоргана на высоком утесе. Но в этот раз я не бросилась к окну. Меня интересовала сама комната. Более всего меня поразило то, что комната имела совсем жилой вид, как будто хозяйка только что вышла на минутку. В одном конце был невысокий помост, на котором стоял пюпитр с открытыми нотами, рядом на стуле скрипка — ее, казалось, только что положили — футляр лежал на столике чуть поодаль.

Я поймала на себе серьезный взгляд моей спутницы и спросила:

— Здесь все так же, как было в день ее смерти?

Дебора кивнула.

— Глупая привычка, конечно, но если это кому-то утешение… В первое время мы просто не могли заставить себя прикоснуться тут к чему-нибудь, а теперь вот Кэрри взяла все в свои руки, и ради нее мы ничего не меняем. Вы представить себе не можете, как привязана она была к Барбарине.

— И к вам тоже, конечно.

Дебора улыбнулась.

— Конечно. Но Барбарина все-таки была ее любимицей.

— Вы с Барбариной были близнецами или двойняшками?

— Близнецами. Как Ловелла и Хайсон. Детьми нас очень трудно было различить, но потом это прошло. Она была живой и веселой девушкой, а я всегда оставалась тугодумкой и очень замкнутой. Внешность ведь зависит не только от черт лица. Да возьмите хоть Ловеллу с Хайсон. Теперь сходство между ними полное только, когда они спят. Как я говорила, Барби была всеобщей любимицей. И оттого, что она была такой… какой была, я с нею рядом казалась еще скучнее и неприметнее, чем на самом деле.

— Вас это задевало?

— Что вы! Я обожала Барбарину, как и все вокруг, даже больше. Я была самой рьяной ее поклонницей. Когда ее хвалили, я гордилась, словно хвалили и меня тоже. У близнецов такое случается. Они ближе, чем просто братья и сестры, и могут разделять радости и огорчения друг друга в большей мере, чем остальные люди.

— А она чувствовала то же по отношению к вам?

— Совершенно то же. Как жаль, что вы ее не видели. Она была просто чудо, именно такой, какой хотела бы быть я сама. А из-за того, что мы были так похожи и она была как бы частью меня, я была счастлива.