Виктория Холт - Невеста замка Пендоррик

— Хорошая была леди, у такой служить одно удовольствие. Такое горе, что она… Что-то я заболталась. Мария вон говорит, что у меня язык без костей, оно и верно, без костей.

— Да будет вам, миссис Пеналлиган! С вами очень приятно было поболтать. Я, собственно, затем и приходила.

Лицо миссис Пеналлиган расплылось в улыбке.

— Вот и она тоже. Любила посудачить со мной, особенно сначала. Потом уж она стала…

Я ждала, а миссис Пеналлиган, нахмурившись, месила тесто.

— Менее дружелюбной? — подсказала я.

— Нет-нет. Просто грустила много. Иногда вдруг замолчит и смотрит так, как будто не видит тебя. У бедняжки своих забот хватало.

— Ее что-нибудь огорчало?

— Само собой, мэм. Она ведь как любила его…

Она вдруг спохватилась, вспомнила, с кем разговаривает.

— Как я понимаю, мэм, вы хлеб предпочитаете из непросеянной муки, верно? Я такого больше делаю, чем сдобного белого. Белый-то палаша уж больно любит, вот я и балую его, пусть порадуется. Да он и привык получать, что хочет. Правду сказать, у него иногда с головой бывает не того, путает все. Наверно, оттого, что не видит, вот и путается.

Я сказала, что она все делает правильно и что вкуснее хлеба, чем ее, я в жизни не пробовала.

Этим я завоевала ее сердце. Кроме того, она заключила, что, хотя я и хозяйка, но люблю посудачить и посплетничать, и почувствовала себя со мной свободно.

— Я непременно загляну к вашему отцу, когда в следующий раз буду в деревне, — пообещала я.

— Я ему скажу. То-то он обрадуется. Только, мэм, он путается немного, как я говорила, вы уж не обессудьте. Девяносто годков, куда ж денешься. Он тут вбил себе в голову, уж не знаю с чего, наверно, потому что новая невеста в Пендоррике…

— Что вбил себе в голову?

— Ах, мэм, вы, чай, уже знаете, как она умерла — матушка мистера Рока и мисс Морвенны?

— Да-да, знаю.

— А папаша-то мой аккурат там был, когда это случилось. У него это в голове и засело, все думал об том сначала. Потом вроде забыл, да, видать, не совсем. Как услыхал про новую невесту, так и начал все сначала, вы ж понимаете.

— Понимаю… Так значит, он там был в это время?

— Так я ж и говорю, мэм. Прямо в холле, когда она, бедняжка упала туда с галереи. От тогда еще не вовсе ослеп, хотя и нехорошо уже видел, но что она там наверху, видал. Он и позвал на помощь, когда она упала. Оттого, видно, и засело у него в голове, нет-нет, да и вспомнит, хоть уж двадцать пять годков минуло.

— Он верит в… эту историю о привидении?

Ее удивил мой вопрос.

— Папаша знает, что такие вещи происходят. Да вот только, кто ж его знает, что он думает про смерть миссис Пендоррик. Из него и слова не вытянешь про это. Просто сидит и все думает, и думает. Может, заговори он, так и полегчало бы… Сейчас Мария будет вынимать хлеб из печки. Я всегда пеку в старой печи. В ней хлеб выходит на славу, как нигде. Хотите взглянуть?

Я сказала, что с удовольствием, но мысли мои были заняты другим. Я шла в пекарню, отвечала на приветствия Марии и Хетти Томе, смотрела на золотистые буханки, вынимаемые из печи, но перед глазами у меня стояла зловещая картина: прекрасная молодая женщина на полу, сломанная балюстрада, улыбающееся лицо Ловеллы Пендоррик, глядящее с галереи, и полуслепой старик внизу, напряженно вглядывающийся, старающийся увидеть, что же произошло.

После разговора с миссис Пеналлиган я действительно почувствовала себя хозяйкой дома. Старая экономка, дочь Плейделлов, служивших в Пендоррике не одно поколение, приняла и признала меня. Морвенна была только рада избавиться от забот по дому, и я с удовольствием приняла эту обязанность.

Я хотела узнать каждый уголок в Пендоррике. Я полюбила дом, стала понимать, что в доме, который прослужил семье не одно столетие, по-другому себя чувствуешь и думаешь, чем во вновь построенном.

Я сказала об этом Року, и он был в восторге.

— А я что говорил? — воскликнул он. — Все Невесты Пендоррика безумно влюбляются в это место.

— Должно быть оттого, что они счастливы стать Пендорриками.

Он порывисто обнял меня, и я вдруг почувствовала себя дома и в безопасности. Я продолжала:

— Я хочу, чтобы ты мне все рассказал о доме. Это правда, что короед постепенно уничтожает все деревянные части?

— Эти мелкие твари — бич всех старинных домов Англии, дорогая, может быть, даже хуже, чем Управление налоговых сборов.

— И еще: ты как-то сетовал, что не столь богат, как лорд Полорган. Ты правда думаешь, что придется передать Пендоррик Национальному тресту?

Он взял мое лицо в ладони и легко поцеловал.

— Не горюй, любовь моя, мы еще повоюем.

— Так мы живем не по средствам?

Рок беззаботно рассмеялся.

— Я всегда знал, что жена у меня женщина деловая. Знаешь что, я поговорю с Чарльзом и покажу тебе, как здесь что работает. Надо мне тебя как-то использовать. Войдешь в курс дела, узнаешь, как управлять таким поместьем, как наше.

— Рок, дорогой, как здорово!

— Я знал, что эта идея тебе понравится. Но сначала мне надо наверстать упущенное за время моего долгого отсутствия. Да и Чарльза надо подготовить. Он, видишь ли, несколько старомоден, полагает, что не женское это дело — бизнес. Он ведь понятия не имеет, кого я взял в жены, какую светлую голову. Морвенна сроду не интересовалась имением, кроме сада.

— Переубеди его поскорее, Рок!

— Положись на меня.

И добавил уже серьезно:

— Я хотел бы, чтобы мы во всем были вместе. Хорошо?

Я энергично кивнула.

— И никаких секретов между нами, так? — добавила я.

Он на секунду крепко прижал меня к себе, прошептав мне в ухо:

— Вместе… в беде и радости, пока смерть не разлучит нас.

— Ой, Рок, не говори о смерти.

— Только как о чем-то, ужасно далеком, в глубокой-глубокой старости, любовь моя. Фэйвел, ты ведь счастлива?

— Очень!

— Я хочу, чтобы ты всегда была счастливой. Поэтому перестань беспокоиться о доме. Нас с тобой двое, да и Чарльз скорее даст отрезать себе руку, чем допустит, чтобы мы потеряли Пендоррик. Не то, чтобы мы совсем его потеряли бы, передай мы его Национальному тресту. Но когда у тебя дома с двух до шести тридцати бродят посторонние люди — каждый день, кроме среды, — это уже не совсем твой дом.

После этого разговора я почувствовала себя совершенно счастливой, никогда еще папина смерть не казалась такой далекой. Мой дом теперь был тут, в Пендоррике, и хотя я только что вошла в эту семью, меня признали. И самое главное: Рок был рядом.

Вскоре я решила осмотреть весь дом, все его уголки и попытаться определить, что именно требует срочного ремонта. Это следовало сделать, потому что Чарльз был занят фермой, Морвенна садом, а Рок всем поместьем в целом.

Начать я думала с восточного крыла, поскольку там никто не жил. И однажды после завтрака я спустилась во внутренний дворик, посидела там немного и вошла в дом через восточную дверь.