Кэти Чикателли-Куц - Карантин

И кажется, что почти каждое слово – ложь.

Проснувшись утром, сразу замечаю странные ощущения в горле. Не першение, не боль, а просто нечто странное. Как будто проглотила что-то, а оно пошло не в то горло. Нос тоже течет. Может, в доме отца меня беспокоили вовсе не перья в подушке. Может, в конце концов я и не смухлевала с термометром…

В теле такая слабость. Даже не помню всех этих ночных проверок температуры и давления.

Потягиваюсь на койке и замечаю, что ноге больно. А потом все обрушивается на меня разом. Мать Оливера ругалась с Келси. У меня вдруг начался жар. Келси знает, что мы с Оливером целовались. Лицо Оливера после нашего поцелуя – будто я и вправду заразная и отвратительная. И все, что мама сказала о Голди. Это была идея Голди – пригласить меня в гости, а вовсе не папина. И в конце концов я пнула дверь. А Джои с мамой оттаскивали меня обратно в постель. Потом Джои давал мне таблетки, уверяя, что они помогут уснуть.

Меня передергивает. Ненавижу таблетки. Я даже адвил [3] Обезболивающий препарат американского производства. практически не пью.

Выбираюсь из койки, ковыляю к ванной и подпрыгиваю, когда смотрю в зеркало. Под глазами огромные круги, лицо кажется осунувшимся, больным. Плескаю немного воды в лицо и пытаюсь по-разному зачесать волосы, но как их ни укладывай, круги под глазами не спрятать. Полагаю, если б я пользовалась косметикой, то могла бы их замазать, но у меня никогда не получалось разобраться со всеми этими тонкостями. Может, стоит поискать учебник о том, как быть девочкой. Эта мысль напоминает мне о руководстве для парней. Я должна была помогать Оливеру. Надо узнать, все ли с ним в порядке, не злится ли на него Келси. Ну и на меня – тоже. Я снова все испортила. Но можно же все исправить. Я всегда все исправляю. Только нужно подумать. Просто немного подумать. Вот бы еще нога не болела. И хорошо бы избавиться от этой рассеянности.

Делаю глубокий вдох. Пойду на ту сторону палаты, чтобы убедиться, что Оливер в порядке и Келси на него не злится. Если злится, надо рассказать, как все исправить.

Я умею все исправлять… решать проблемы. Всю жизнь этим занимаюсь. Всю жизнь с Рэнди.

Открыв дверь, смотрю на задернутую штору. На той стороне так тихо. Может, Оливер все еще спит? Надеюсь, он не заболел.

– Оливер, – зову нерешительно.

Нет ответа.

Подхожу ближе к шторе.

– Оливер.

По-прежнему тишина. Нахожу щель в шторе, смотрю сквозь нее, и там… никого нет.

Открыть глаза очень трудно. Ночь, должно быть, в самом разгаре. Но я чувствую свет, бьющий по глазам, так что заставляю себя поднять веки. Что-то в комнате кажется иным, но непонятно, что именно. Сажусь, осознавая, как тут тихо. Флоры не слышно. Ни движений, ни дыхания.

Внезапно, полностью проснувшись, вскакиваю с постели и кричу:

– Флора!

Ответа нет. Оглядываю комнату. Окно смотрит в коридор, а не на улицу. Чувствую себя в какой-то параллельной реальности.

– Флора! – кричу снова.

Распахиваю штору. Постель Флоры пуста, ее нигде нет. Это, должно быть, сон. Изо всех сил тру глаза, слегка хлопаю себя по щеке: «Вставай, Оливер!».

Затем дверь открывается, и входит кто-то в костюме химзащиты, но силуэт остается в тени.

– Как тебе новое жилье, Ромео?

– Джои? – осторожно спрашиваю я. Это все еще может быть дурной сон – я по-прежнему не вижу его лица.

Джои медленно выходит из тени. Или, по крайней мере, кто-то похожий на Джои. Секунду он молча пялится на меня, а потом вдруг кричит:

– Бу!

Я вскрикиваю, и он истерически смеется, хватаясь за живот.

– Что тут происходит? – спрашиваю ядостаточно громко, чтоб заглушить его смех. – Где Флора? С ней все в порядке? Почему палата выглядит иначе?

– Вау, ты очень легкий, Ромео. Мы дали тебе снотворное во время одной из проверок посреди ночи и перевезли. Доктор Демарко решила, что, узнав о наших планах, вы бы не согласились.

– Погоди, о каких планах? Ты все еще не сказал мне, в порядке ли Флора!

– Сам посмотри. Она в другой стороне коридора, – скучающе отвечает он. Бегу к окну и всматриваюсь в палату на той стороне… палату, которую мы делили с Флорой. Флора сидит на койке. Она поворачивается ко мне, слабо машет и улыбается.

– Что случилось? – спрашиваю, несколько успокоенный тем, что не попал в параллельную реальность.

– Вчера ночью у нее резко поднялась температура, – говорит мне Джои. – Безопаснее было отселить тебя, а не Флору. Так меньше шансов распространить вирус.

– Значит, вы, ребята, просто накачали меня и перевезли… пока я спал? – саркастично спрашиваю я.

– Ага.

– Хм, а это законно?

– Да, потому что ты – несовершеннолетний и твоя мама дала согласие, – любезно отвечает Джои. Он проверяет мне температуру, давление, пульс и записывает результаты.

– Джои! – зову, прежде чем он успевает выйти. Джои оборачивается, глядя все с той же скукой. – Передашь привет?

Он ухмыляется, но ничего не отвечает и уходит.

Мы с Оливером смотрим друг на друга через коридор. Он показывает мне пальцы вверх, что выглядит несколько странно, но мило. Так приятно видеть его, хотя и необычно находиться так далеко. Вдруг понимаю, как привыкла к тому, что Оливер постоянно рядом.

Прокручиваю свои сообщения и нахожу фотку Оливера, которую запостила с самым первым тегом: «#карантинейджер». Смотрю на это фото, на эти прохладные, словно ветер, глаза. Вспоминаю, какими мягкими были его волосы, когда я отводила их от лица.

Кажется, прошла уже тысяча лет.

Пишу ему: «Извини. Надеюсь, у вас с Келси все хорошо».

Оливер подскакивает, получив мое сообщение. Он читает его, потом смотрит на меня в растерянности. Приходит ответ: «Да, все нормально. Ты в порядке?».

«Лучше не бывает», – пишу и начинаю рассказывать о том, как хочу помочь ему со всеми этими делами из руководства для парней и что все случившееся – лишь досадное недоразумение, как вдруг мой телефон жужжит уведомлениями. Закрываю все чаты и вижу, что нас с Оливером отметили на видео.

Видео? Я точно нигде не могла попасть на видео. И вряд ли моя мама или мама Оливера снимали нас, пока мы спали. Щелкаю на видео, и открывается запись. Хотя тут особо не на что смотреть, потому что запись сделана в сумке Келси во время ее вчерашнего визита.

Сначала смотрю видео в растерянности. Разговор кажется знакомым. Потом понимаю, что он кажется знакомым потому, что состоялся вчера. Останавливаю запись, чувствуя легкую дурноту, и совсем не из-за того, что я в больнице.

Закрыв видео, поднимаю взгляд на Флору, но она сидит с опущенной головой, глядя в телефон. Наблюдаю, как обрушивается волна комментов: