Франсуаза Бурден - Обещание океана [litres]

– Ты простодушная.

– Но твой дантист накормил тебя завтраком!

– Да, черствым хлебом. И вообще, я больше ничего не хочу слышать об этом хаме.

– Правда? Значит, мы вернулись с тобой к исходной точке! Пойдем, я заварю тебе чай по одному потрясающему рецепту, а сама буду лопать твои круассаны.

– Не утешайся едой, а то к лету не влезешь в платья.

Если не считать прогулок на яхте, Армель почти не носила брюки, еще меньше – джинсы, предпочитая им более женственные варианты.

– А ты, наоборот, как будто похудела. Ешь! У тебя неприятности? Согласна, на твоем банковском счету сейчас не очень внушительная цифра, но ты ведь не разорена, насколько я знаю? В любом случае, у тебя есть возможность взять кредит или…

– Я устала все время висеть на волоске, Армель. Хочется какой-то предсказуемости, чтобы не бояться вкладываться в дело. Мы еле-еле выходим в плюс, все время зависим от погоды. А она нам совершенно не помогает. Сейчас ситуация выправилась благодаря Жану-Мари, он смелый парень. Он всегда идет туда, куда другие не отваживаются, но он очень упрям, так что его иногда даже заносит.

– Ты думаешь?

– Да.

– Считаешь, мне надо оставить его в покое?

– Это здесь ни при чем.

Маэ с наслаждением сделала несколько глотков чаю, но, увидев, что подруга снова берется за круассан, отобрала его и сказала:

– Три – это уже чересчур. Лучше я его съем.

Армель улыбнулась и задумчиво добавила:

– Во всяком случае, в постели он очень милый.

– Ты ожидала другого?

– У меня были определенные надежды, и он их не обманул.

Маэ разразилась смехом, а Армель печально продолжала:

– Но между нами явно нет никакой романтики, это просто приятный эпизод. И чтобы забыть об этом разочаровании, я подумала: может, нам с тобой поменяться ролями? Ты пробуешь с Жаном-Мари, который и так тобой очарован, а я – с нашим дантистом, раз ты его больше знать не хочешь. Он довольно привлекательный, несмотря на десять лет разницы в возрасте, и, может, влюбится в меня?

– Я думаю, что он вообще не желает ни в кого влюбляться, этот коллекционер «приятных эпизодов».

– Проблема в том, что мы перебрали всех имеющихся холостяков. Но все-таки я отказываюсь обращать внимание на женатых мужчин.

– Я тоже!

– Тогда вопрос: что нам делать, дорогая?

Они переглянулись и снова беззаботно рассмеялись.

Им было пока по тридцать, жизнь была еще впереди, даже если иногда казалось, что время идет слишком быстро.

– Я не собираюсь полностью посвятить свою жизнь банку, как и ты – рыбалке. Нам надо найти мужей и родить детей.

– Мы вообще ничего не должны, Армель. У нас будет то, что для нас приготовит судьба.

– Но ты согласна хотя бы ее подтолкнуть?

– Подтолкнуть – да, но не пинком под зад. Ладно, не становись циничной. Тебе не хватает твоих морских прогулок на яхте, весной все пойдет по-другому.

– Это еще не скоро!

– Кстати, что ты делаешь на Рождество? Придешь к нам?

– Конечно. Кого еще ты собираешься позвать?

– Только не Жана-Мари, извини, он проводит Рождество у родителей.

– Жаль.

– Я вижу, ты еще не поставила на нем крест!

Маэ улыбнулась Армель и добавила как бы мимоходом:

– Ах да, будет еще один маленький мальчик, Артур. Я уступила уговорам его матери, которая не знала, куда его пристроить в эти дни.

– Маэ, ты сошла с ума?

– Это Розенн сошла с ума. И я беспокоюсь за ребенка.

Вновь став серьезной, Армель внимательно посмотрела на нее и покачала головой.

– Соглашаясь на это, ты впутываешься в опасную историю. Требования этой женщины никогда не закончатся. А за это время, кто знает, вдруг ты привяжешься к этому мальчику!

Не отвечая, Маэ встала и подошла к окну. Помолчав, она тихо произнесла:

– Ветер стих.

Она не хотела говорить с Армель об Артуре – впрочем, она ни с кем не хотела говорить о нем. Она до сих пор не поняла, что заставило ее уступить Розенн, зато уже начала думать о новогодних украшениях, о елке, о праздничных лакомствах, которые могут понравиться мальчику, и даже о подарке.

– Разве стоит жалеть о хорошем поступке?

Позади нее Армель тяжело вздохнула.

Три дня подряд Кристофу пришлось заменять одного моряка на траулере, собирающем моллюсков; он вернулся на «Жабадао» только в четверг и очень обрадовался встрече с Жаном-Мари и с открытым морем. Рейсы в несколько дней нравились ему гораздо больше, чем ежедневные сорокапятиминутные сборы морских гребешков в бухте. Он любил дальнюю рыбалку, любил смотреть, как поднимается трал, как высыпается горой рыба на сортировочный стол, как помещают ее на лед после потрошения. А больше всего он любил выходить в море и стоять за штурвалом. Эта страсть захватила его еще в юности, когда в морском лицее Шербура он получил удостоверение матроса, а потом – профессионального рыбака. Он мечтал о дипломе капитана, но ему не хватало опыта, и надо было набраться терпения, прежде чем продолжить профессиональное обучение. Пока что ему плохо давались светосигнальные средства, опознавательные знаки, а также навигационные карты, зато он был уже почти асом маневрирования, и Жан-Мари часто доверял ему штурвал.

В это утро, когда они обогнули мыс Эрки и далеко отошли от побережья Пентьевр, их ждала радость: небо расчистилось и засияло голубизной.

– Наконец-то! – заметил Жан-Мари, глядя на горизонт.

Мурлыкал двигатель «Жабадао», и, несмотря на холод, четверо мужчин на борту радовались, предвкушая относительно спокойное море и хорошую рыбалку. Жан-Мари спустился в рубку, чтобы составить график выхода на вахту; потом прослушал по радио метеосводку, поправил маршрут на карте и позвал Кристофа.

– Сегодня назначаю тебя в камбуз, – объявил он.

– О нет!

– Ты всегда отказываешься, но должен же кто-то этим заниматься. К тому же ты самый молодой в команде.

– Но я не умею готовить!

– От тебя не требуется ничего сложного: нарезать бутерброды, а когда хочется горячего – сварить макароны. Но если ты недоволен, можешь плыть к берегу.

И Жан-Мари махнул рукой в сторону двери. Он знал, что Кристоф не будет дуться, это было не в его характере, но он очень разочарован тем, что не может постоянно находиться на палубе. Этот парень далеко пойдет, и если Маэ его оставит, он станет отличным пополнением команды. Но она, наверное, и сама это понимала, потому что оценивала качества морских рыбаков быстро и верно.

Маэ… Их отношения охладели в последние дни, взаимопонимание исчезло. Он горько жалел, что признался ей, как школьник, в своих чувствах. На что он надеялся? Он прекрасно понимал, что гоняется за несбыточной мечтой. Лучше бы он молчал, по крайней мере, сохранил бы свои иллюзии и продолжал фантазировать. А теперь он знал и невольно обижался на нее за то, что она разрушила его надежду. С тех пор в его голове и сердце царила пустота. Другая женщина не могла заменить ее, по крайней мере сейчас.