Франсуаза Бурден - Обещание океана [litres]

– Жан-Мари, я убью вас обоих – тебя и твоего болвана-техника по радиосвязи! – сказала она в выключенный телефон.

Кристоф не указал их местоположения, и она не знала, когда они вернутся, иначе пошла бы встречать их на набережную. Слова «все в порядке» ничего ей не говорили. Были ли какие-то поломки на траулере помимо неисправного радио? Она позвонила в управление порта, чтобы ей сообщили, как только судно появится в пределах видимости. После этого Маэ вышла в палисадник и устроилась у низкой изгороди спиной к улице. В воздухе чувствовалось приближение весны. Розовые кусты перед домом, посаженные Эрваном, уже выпустили бутоны. Забота о розах была одним из немногих его развлечений, даже если подчас он обрезал все подряд, без разбора. Он утверждал, что розы, как любой колючий кустарник, от этого будут только лучше расти. Год назад, увидев гортензии в саду у Жана-Мари, он попытался вырастить их в своем саду, но безуспешно. Маэ пообещала себе, что в ближайшее время отнесет отцу на могилу самую лучшую голубую гортензию, а матери – розу, потому что они оба лежали под одной плитой.

Телефонный звонок вырвал ее из меланхолии, и она бросилась в офис. Но это были не новости о «Жабадао»: она узнала голос Алана.

– Как дела, железная леди? – весело спросил он.

Разочарованная в своих ожиданиях, она ответила:

– Не знаешь, кому сегодня расточать свои комплименты?

– На самом деле, я говорю это с нежностью.

– Послушай, я не могу долго висеть на телефоне, жду очень важного звонка.

– Мой тоже важный, – возразил он. – В прошлый раз ты сбежала, не договорившись о следующем визите, а ведь у тебя стоит временная пломба.

– Но ведь можно подождать несколько дней?

– Да…

– Прекрасно. Я договорюсь с твоей ассистенткой, обещаю.

– Дело не только в этом.

– Что еще? – нетерпеливо спросила она.

– Когда ты приедешь ко мне на ужин? Я давно тебя не видел.

– Если для того, чтобы выслушивать твои досужие вымыслы по поводу Жана-Мари, то мне это неинтересно.

– Прости. Это было действительно глупо.

Несмотря на настороженность, она почувствовала, что не может сказать «нет». В голосе Алана звучало раскаяние и волнение, и мысль о предстоящем вечере с ним вдвоем не оставила ее равнодушной. Маэ машинально посмотрела в ежедневник и, разумеется, не нашла в нем никаких планов на вечер в обозримом будущем. Она уже собиралась назначить день, как ее телефон дважды пикнул, сообщая о параллельном звонке.

– Мне звонят по другой линии, – сказала она поспешно. – Я тебе перезвоню.

Маэ переключилась и услышала, что «Жабадао» входит в порт. Схватив сумку, она бросилась из дома.

– Хватит с меня, надоело быть посмешищем! – взорвался Алан.

Людовик смотрел на него с экрана, иронически улыбаясь, и это вывело Алана из себя.

– И тебе совершенно необязательно издеваться надо мной!

– Это ты звонишь, чтобы жаловаться, – заметил брат. – Я только слушаю.

– Жаловаться? Я всего лишь сказал, что она сводит меня с ума!

– Я вижу, ты очень уязвлен… И очень влюблен. Мама будет в отчаянии, узнав об этом.

– Не говори ей ничего. И вообще, не надо никаких комментариев за моей спиной.

– Поздно. Ты уже говорил о своей Дульсинее, когда приезжал к нам, и теперь она сгорает от любопытства. Мама очень боится, что ты опять сделаешь неправильный выбор.

– Я ничего не выбирал, на меня это свалилось как снег на голову. И потом, вы преувеличиваете, однажды мне повезло. Луиза была ангелом.

С лица Людовика мгновенно исчезла насмешливая улыбка.

– Конечно, братец, конечно… Она была изумительная. Ты все еще думаешь о ней?

– Бывает, – признался Алан. – Когда вижу на улице женщину, похожую на нее.

– Маэ похожа на нее?

– Ничего общего. Ни с Луизой, ни с Мелани. Маэ вообще совершенно особенная.

– Насколько я понимаю, она особенно недоступна для тебя! Выходит, тебе не удается ее очаровать? То есть разговора с «рыболовным боссом» не получается?

– Нет, мы разговариваем. Но уговорить ее встретиться – это какой-то бег с препятствиями. Она всегда ускользает как угорь: всегда чем-то занята или у нее портится настроение от каких-нибудь моих слов.

– Если она для тебя много значит, будь настойчивее. Когда я встретил Линду, она поначалу доводила меня до белого каления, но я не сдавался, и не жалею об этом! А ты, если честно, в своем одиночестве стал уж слишком самодостаточным… Как будто тебе никто не нужен. Любая женщина решит, что ты не позволишь себя приручить, что обольщение для тебя – просто спорт. Закоренелый холостяк выглядит не очень привлекательно.

– Робкий воздыхатель – тоже! Особенно в моем возрасте.

– Ты должен знать, чего хочешь, и добиваться этого всеми возможными средствами.

Людовик посмотрел по сторонам, словно желая убедиться, что он один в комнате, и, снова повернувшись лицом к экрану, прошептал:

– Женщины ненавидят, когда их просто хотят трахнуть.

– А почему? Они тоже имеют право получать удовольствие. Нам без конца твердят о гендерном равенстве!

– Не обольщайся на их счет. Они закоснели в своем романтизме.

Алан рассмеялся:

– Ах ты, лицемер! Я повторю это выражение Линде, ей понравится. А теперь пойду спать, у нас уже полночь.

– Не хочешь поговорить с мамой?

– Не сегодня.

– Струсил?

– На сегодня мне достаточно нравоучений.

– Алан, послушай меня. Если это любовь, ее нельзя упускать.

Они улыбнулись друг другу, и лицо Людовика исчезло с экрана. Алан закрыл ноутбук и положил его рядом с кроватью. Пока он разговаривал с братом, белая кошка прыгнула на одеяло и свернулась калачиком у него в ногах. Когда она не гуляла в темноте по дому, то предпочитала лежать в кожаном кресле. Захотелось ли ей дополнительного комфорта или она почувствовала, что ему плохо? Маэ так и не перезвонила, между ними постоянно сквозило какое-то недопонимание. Если он придет завтра в порт или на рыбный рынок, это будет похоже на преследование, но желание увидеть ее стало навязчивым и сопровождалось приступами боли, похожей на зубную.

– Я в отчаянии, – сказал он кошке.

Яростным жестом Алан выключил свет, заранее зная, что не сможет заснуть. Словно влюбленный школьник, он несколько раз приезжал в Эрки под предлогом, что хочет выпить пива, глядя на море, а на самом деле в надежде увидеть Маэ или «случайно столкнуться» с ней. А в результате он случайно столкнулся с Жаном-Мари, шедшим в обнимку с симпатичной блондинкой, его бывшей пациенткой, которую Алан видел в церкви на похоронах Эрвана. Это она была лучшей подругой Маэ? Эти двое явно не прятались, они демонстрировали свое счастье, и подозрения Алана показались ему смешными. Во время похорон Жан-Мари просто поддерживал Маэ, окружал ее вниманием. Вместо того чтобы исподтишка наблюдать за ними на кладбище, он лучше бы подошел и обнял ее. Что она могла подумать о нем? Как могла ему доверять? Он совершенно не умел вести себя с женщинами, его брат был абсолютно прав.