Элизабет Эльберг - Лучше, чем друзья

Не знаю, что заставило меня пойти на последний футбольный матч в сезоне. Дядя Адам с радостью присоединился ко мне на трибунах. Он ходил на все школьные игры, с гордостью надев оранжево-голубую форму. Я же пошла под тем предлогом, что хотела поддержать Даниэль с ее марширующим оркестром.

Я даже помахала Эмили, когда она выступала с чирлидершами.

Но это был только предлог. На самом деле мне хотелось прийти на случай, если Леви наконец дадут выйти на поле. Он играл неплохо; проблема была в том, что все игроки в его позиции учились в выпускном классе и отлично играли.

Я не знала, как долго смогу поддерживать эту одностороннюю дружбу с Леви. Со времени вечеринки мы с ним почти не разговаривали. Когда мы сталкивались в школьных коридорах, Леви слегка взмахивал подбородком, давая понять, что он заметил мое присутствие, но я не заслуживаю даже простого «привет». Я старалась не придавать этому слишком большого значения, но с каждым днем обида копилась. Иногда я думала, что лучше просто забыть о нем и жить своей жизнью. Я уже пережила потерю одного лучшего друга. Я пережила и куда худшее.

Но какая-то часть меня все еще хваталась за надежду.

– Давайте, ребята! – закричал Адам, когда команда противников забила гол.

Счет стал 10:7 не в нашу пользу. Оставалось меньше двух минут до конца игры. Я знала, что с таким счетом Леви точно не выпустят на поле. Мы наблюдали за игрой, и секунды медленно ползли по табло, пока их не осталось всего тридцать. Я начала складывать покрывало на коленях, готовясь рвануть к выходу.

Однако раздались свистки, и я снова посмотрела на поле. Там шла какая-то возня; расставляли флажки.

– Что происходит?

Адам осмотрел поле.

– Наверно, у кого-то травма.

Люди на поле расступились; один игрок остался лежать на спине, схватившись за колено.

Стадион затих. Тренер с помощником выбежали оценить ситуацию. Игроки выстроились вдоль ограждений. Наверное, переживали за товарища. Какое яркое напоминание о том, как хрупки человеческие тела!

Толпа зааплодировала, когда игрок захромал с поля, опираясь на тренера.

– Эй, да это же Кайл Янковски, – сказал Адам, захлопав громче.

Бедный Кайл, подумала я. А потом сообразила, что Кайл играет в той же позиции, что и Леви.

Я огляделась и поймала взгляд миссис Роджерс. Наверно, нехорошо было надеяться, что травма другого игрока даст Леви шанс выйти на поле. Но случилось именно так.

Леви трусцой выбежал со скамьи.

– ДАВАЙ, ЛЕВИ! – громко заорал Адам и похлопал меня по спине.

У меня заколотилось сердце. Но я была уверена, что у Леви оно колотится гораздо быстрее.

Команда выстроилась; мяч перехватил Джейкоб Томас, основной нападающий. Он отбежал назад и оглядел бежавших по полю игроков. Джейкоб забивал больше голов, чем большинство игроков его позиции у нас в школьном округе, а все потому, что слева от него играл Кит. У команды-противника не было ни единого шанса к нему пробиться, пока Кит стоял у них на пути.

Джейкоб сделал длинный пас. Я затаила дыхание, не понимая, хочу ли, чтобы мяч поймал Леви. Конечно, я мечтала, чтобы он забил гол… но вдруг он не забьет и тогда вина за поражение будет на нем? Хотя я считала несправедливым, что кого-то одного хвалят или винят за результат всей игры. Другие игроки тоже сделали свой вклад, даже если в последние секунды мяч был не у них. Одна ласточка погоды не делает.

Мяч не долетел до игроков и ударился о землю. Команда быстро сгрудилась у линии в сорок ярдов. На часах оставалось меньше двадцати секунд. Мяч отскочил от земли. Джейкоб пятился, пытаясь найти проход к воротам. Оставалось пятнадцать секунд. Толпа подскочила на ноги. Мяч проплыл по воздуху. Он направился прямо к Леви; тот ветром несся к зачетной зоне.

Могу поклясться, что время на несколько секунд остановилось. Стало тихо. Все глаза следили за траекторией мяча.

Леви вытянул руки вперед, сосредоточившись.

Он слегка подпрыгнул, поймал мяч. На секунду замер – видимо, пораженный, что поймал. Развернулся и побежал к зачетной зоне.

Трибуны разразились аплодисментами; остальные участники команды подбежали к Леви отпраздновать победу.

Мы с Адамом обнялись. Потом нас начали обнимать соседи по трибуне. Я пробралась к родителям Леви.

– Это было прекрасно! – сказала я, когда доктор Роджерс заключил меня в объятия.

Мне было так приятно праздновать победу с родителями Леви. Они оставались моей семьей; это не изменилось. Я подумала, что все в итоге вернется на круги своя. Нельзя просто взять и забыть семью.

Я бросила взгляд на поле. Стейси с другими чирлидершами выбежали на поле и присоединились ко всеобщей суматохе. Леви быстро поцеловал Стейси перед тем, как другие игроки подняли его и подбросили в воздух.

Леви сиял от счастья. Сбылась его главная мечта: теперь он по-настоящему стал частью команды. Стал одним из парней.

Мой восторг быстро испарился. Надо было радоваться за Леви, но реальность не изменить.

В ту секунду я поняла, что потеряла его навсегда.

Удивительно, как одна-единственная победа растит в ком-то уверенность. Или эго.

Я отправила Леви СМС в пятницу вечером, чтобы поздравить с победой, и не получила ответа. В понедельник утром я увидела его на парковке и помахала, но он слишком наслаждался своей новой ролью спортивного божества, чтобы заметить меня.

Вся школа только и говорила о той игре, словно никто раньше не видел футбольного матча. Никто не помнил, что первые три четверти прошли на удивление скучно. Очевидно, значение имели лишь последние двадцать секунд. Если бы тот гол случился за две минуты до финала, то мы бы уже о нем забыли.

Да, было совсем не по-дружески не радоваться вместе с Леви. Но были ли мы друзьями? Мы не разговаривали уже несколько недель. У него в жизни теперь есть люди поважнее меня (но, разумеется, не лучше меня).

Повернув за угол по дороге из кабинета английского, я увидела Леви вместе с Тимом и Китом. Я разозлилась как черт. Они брели по коридору в своих куртках с вышитыми эмблемами команды, и от них так и разило чувством превосходства. Не понимаю я этого. Если ты можешь швырнуть мяч или поймать мяч или еще что-то такое прекрасное сделать с мячом, то это автоматически делает тебя героем? Ребята из оркестра, при всех их талантах, не вели себя, словно мы все должны орать от счастья, что дышим с ними одним воздухом.

Я напомнила себе, что лишь ничтожная часть игроков попадет в университетские команды и ничтожная часть этих счастливчиков в итоге уйдет в профессиональный спорт. А может, и вообще никто. И скорее всего, лысеющий и толстый Кит через двадцать лет будет сидеть на лавочке и вспоминать эти дни своей славы.

Мне хотелось верить – вернее, я надеялась, – что мои лучшие годы еще впереди. Будет слишком печально, если нынешний хаос окажется лучшими годами моей жизни.