Элизабет Эльберг - Лучше, чем друзья

У меня защипало в глазах. Я разочаровала папу. И, что было еще хуже, разочаровала маму.

– Но… – он положил руку мне на ладонь. – Она бы не стала терпеть, когда оскорбляют ее семью. Этот номер бы с ней не прошел. Солнышко, твоя мама поступила бы так же. Ты с каждым днем все больше напоминаешь мне ее, и хотя я не могу тебе помочь так, как смогла бы она, но я очень тобой горжусь. И она бы гордилась.

– Правда?

Мои щеки залило слезами.

– Конечно, – папа крепко сжал мою руку. – И я знаю, что она смотрит сейчас на тебя и посмеивается. Наверное, она бы хотела быть рядом. И еще она попросила меня угостить тебя заварным кремом за то, что ты проявила силу и вступилась за дядю. И за себя.

Я представила маму такой, как ее описывал сейчас папа, и поняла, что он был прав. Она бы в жизни не стала терпеть, если бы дядю Адама обижали. Папа говорил, что, когда они только познакомились, его больше всего восхитило, что она никогда не нянчилась с дядей Адамом. Она обращалась со своим младшим братом так же, как с остальными детьми. И, конечно, не позволила бы никому говорить ни о нем, ни обо мне в таком тоне.

– Это что, улыбка? – спросил папа.

Я кивнула.

– Ты прав. Я знаю, что мама мной гордилась бы. Она нами обоими гордилась бы, пап.

Казалось, мои слова его удивили – но ведь не я одна потеряла близкого человека.

– Пойдем поедим крема.

Прости меня, Макаллан. Ты знаешь, как мне стыдно за то, что случилось. Мне нужно было вмешаться; это я должен был врезать ему. Поверить не могу, что вел себя как жалкий трус. Это вообще чудо, что ты хочешь со мной разговаривать. И я очень рад, что мне не пришлось испытать на себе твой хук справа.

Знаю, знаю. Не стоило об этом шутить.

Ну какой же я кретин!

Чтоб мне провалиться! Если кто и заслужил леща, так это я.

Прости, пожалуйста.

Ладно, проехали.

Мне нужно было собраться с мыслями. И я сделал то единственное, от чего мне всегда становилось лучше.

Я отправился на пробежку.

Футбольный сезон закончился, и мне больше не нужно было переживать, что я сожгу слишком много калорий. Мне больше не нужно было беспокоиться о том, чтобы удерживать вес. И вообще о чем-то беспокоиться.

Я мог просто бежать.

Признаюсь: было восхитительно поймать тот пас и услышать, как взревела толпа. Теперь понятно, почему люди снова и снова вспоминают такие моменты. Хочется раз за разом переживать секунду, когда чувствовал себя победителем.

У моего отца есть друг, который всегда просит его рассказать о бейсбольном матче их школьных времен. Папа рассказывает эту историю каждый раз, когда этот чувак приходит в гости. А мы сидим и слушаем, будто не слышали ее уже миллион раз. Я раньше думал, что это позор: как можно бесконечно вспоминать какую-то жалкую игру, всего один матч, и думать, что это был величайший момент твоей жизни?

А теперь понимаю отлично.

Я был для всех героем. Спасителем. Лучшим игроком. И что я сделал для этого? Всего-то поймал мяч. Джейкоб очень метко его бросил, но разве его кто-нибудь похвалил? Ну да, но совсем не так, как меня.

Я упивался своим величием, когда появилась Макаллан и испортила мне всю малину.

И что сделал этот герой, этот спаситель, этот ценнейший игрок в команде? Он стоял как истукан и не сделал ничего.

Ни-че-го.

Мне пришлось пересказывать случившееся не только директору, но и папе Макаллан. Когда он приехал в школу, вид у него был расстроенный… А потом он услышал, как отважно поступила его дочь.

А я просто стоял рядом.

Мне пришлось рассказать ему, какие ужасные слова сказал Кит.

А я просто стоял рядом.

Никогда раньше я не чувствовал себя таким неудачником.

Я сам не понял, как добежал до Риверсайд-парка. Я так быстро бежал, что видел, как у меня изо рта вырываются струйки пара. Я немного прошелся, чтобы остыть, – на холодном воздухе это было несложно.

Я обычно так быстро не бегаю ранней зимой, но мне нужно было убежать от того, что случилось утром.

Я зашагал к качелям, но заметил, что там, рядом со столами для пикника, кто-то делает растяжку. Я резко остановился. Макаллан. Она закинула правую ногу на стол и нагибалась, чтобы растянуть ахиллово сухожилие.

Я замешкался. Подойти к ней? Или уйти, пока она меня не заметила?

Я шагнул вперед. Пора уже было вести себя, как подобает победителю – я ведь уже несколько недель им притворялся. Вернее, даже несколько месяцев.

– Эй! – окликнул я ее.

Она быстро обернулась.

– А, привет.

Она помолчала секунду, а потом вернулась к растяжке.

– Ты только начала?

– Не-а, уже заканчиваю.

Я знал. Мне были знакомы ее привычки. Она любила бегать одна. Говорила, это помогает ей собраться с мыслями. Ей не нужна была команда, не нужна была толпа, чтобы заниматься делом.

Я не знал, что предпринять. Мне хотелось все исправить, но я не знал, чем придется заплатить. Поэтому я решил начать с того, что мне следовало сделать уже не один месяц назад: извиниться.

– Макаллан, кстати, насчет…

Она меня перебила:

– Давай не будем об этом.

– Он козел, – сказал я.

Она скривила рот.

– Он твой лучший друг.

Я хотел сказать: «Нет, не он, а ты», но я вел себя с ней совсем не по-дружески, я бросил свою лучшую подругу.

Я открыл рот, пытаясь придумать, что сказать, чтобы разрядить обстановку. Однако произнес я следующее:

– Увидимся на День благодарения.

Увидимся на День благодарения? Лучше бы уж я попросил ее мне врезать, чтобы не мучился.

– Угу.

Она зашагала прочь.

– Эй, Макаллан, – позвал я. – Ничего, что мы придем?

Она в нерешительности замолчала.

– Конечно, ничего.

Пауза длилась всего пару секунд, но этого было достаточно. Я понял, что сильно напортачил.

Родители разрешили мне отвезти их в моей новой машине на День благодарения. Вроде надо радоваться, что мне доверили такое взрослое дело, но я нервничал. Впервые за все время, что я знаком с семьей Макаллан, я не знал, как себя с ними вести. Мне хотелось, чтобы Макаллан хорошо провела праздник, и боялся, что сделаю или скажу что-нибудь, что испортит ей радость.

Я мечтал как-то вернуть все на прежние места. Вернуться к временам, когда я еще не вел себя как полный идиот. Как все было до Ирландии. Возможно, даже до того, как все было до Эмили.

Адам раскрыл дверь, улыбаясь во весь рот.

– С праздником!

Я вспомнил слова Кита и почувствовал укол вины.

Мы обменялись поздравлениями, повесили куртки, разложили подарки. Мы принесли цветы, тыквенный пирог, закуску из креветок и алкоголь для взрослых.

В гостиной нас встретил восхитительный аромат праздника.

Мама поставила коктейль из креветок на кофейный столик рядом с вкусностями Макаллан: обваленные в специях пеканы, рулетики из бекона и, к моему восторгу, ее знаменитый сырный шар с печеньем.