Элизабет Эльберг - Лучше, чем друзья

– Эй, Макаллан, – нараспев поздоровался со мной Кит.

Я поморщилась, проходя мимо.

– А, у кого-то эти дни, – Кит фыркнул. – Ты ведь ведешь ее календарик, а, Калифорния? Вряд ли хочешь оказаться рядом с ней, когда ее накрывает?

Во-первых, какого хрена? Во-вторых, неужели у Кита не нашлось других объяснений, почему я не хочу с ним разговаривать? Вряд ли он полный идиот, значит, это только у девушек такой талант, что ли?

Я остановилась посреди коридора. Надо было не обращать внимания и идти дальше, но сегодня я была не в настроении терпеть его треп.

– Ничего получше не придумал? – презрительно прошипела я.

Все трое остановились, и двое – за исключением Леви – обернулись. Он пробормотал что-то о том, что лучше меня игнорировать.

Кит ухмыльнулся.

– Да нет, конечно. Но ты же слабачка, не выдержишь.

Кит привык получать то, что хочет. А мне в тот момент хотелось его задеть. Чтобы не я одна чувствовала себя отверженной.

– Уж поверь мне, выдержу. Ты же о женщинах знаешь только то, что выучил на уроках биологии. Давай, удиви меня.

Тим шокированно охнул, как делают парни, науськивая ругающихся.

– Ты слышал, ты слышал?!

Он рассмеялся. Леви не двигался с места.

Кит, похоже, моим словам не обрадовался.

– Макаллан, да я же тебя в сто раз умнее.

Это даже звучало нелепо.

Но его самодовольное лицо бесило меня дальше некуда. Он забрал у меня Леви, и я ему этого просто так не прощу.

Я подошла ближе.

– Ты же знаешь, что единица за контрольную не значит «ты тут номер один, чувак»?

Кит смерил меня взглядом, и улыбка медленно расползлась по его лицу, словно он понял, как меня поддеть. Но это было невозможно. Ни встречаться с ним, ни обижаться на него я не стану.

– Конечно, знаю… – Он заговорил заплетающимся языком. – Я же не… я же не умственно отсталый.

Я на секунду остолбенела.

Подошла еще ближе. Леви отошел на несколько шагов назад.

– Не мог бы ты повторить?

Я была уверена, что даже Кит не опустится до такой низости.

Он скрючил руки и опустил кисти. Согнул ноги в коленях и зашагал, покачиваясь.

– А не знаю… Могу ли я? Что значит «повторить»?

Не раздумывая, я толкнула его. Сильно. Он слегка пошатнулся. И засмеялся. Я разозлилась еще сильнее.

– Макаллан, – Леви схватил меня за руку. – Успокойся.

Я отмахнулась от него.

– Не буду я успокаиваться. А ты как можешь стоять тут, пока он издевается над моим дядей, который, позволь напомнить, всегда был к тебе добр? Никогда и слова ни о ком плохого не сказал. И ни за что не стал бы издеваться над людьми!

Голос у меня задрожал, и я чувствовала, что начинаю трястись всем телом.

– О господи, – Кита, похоже, шокировала моя реакция. – Прости, Макаллан. Я думал, ты понимаешь шутки.

– Ты думаешь, это смешно? – резко спросила я.

Нет, я не буду плакать у Кита на глазах. Не дам ему понять, насколько он меня задел.

– Ты просто жалок. Жду не дождусь, когда ты выйдешь за стены школы и реальная жизнь вдарит тебе под зад.

Он сузил глаза.

– Думаешь, ты вся такая крутая, лучше остальных? Но знаешь что? Если твоя мамочка умерла, это еще не дает тебе права быть такой сукой.

Меня охватила безумная ярость – не помню, когда в последний раз я чувствовала подобное. Хотя я видела, что он пожалел о своих словах сразу, как произнес, было уже поздно. Кит мог обзывать меня как угодно, но пусть только посмеет хоть слово сказать о моей маме.

Мне хотелось его заткнуть. И я знала только один способ это сделать.

Ему не повезло так, как Леви; Кита целовать я не стала.

Вместо этого я сжала кулаки и ударила его прямо в поцелуйню.

Кит, этот выдающийся атлет, грохнулся на задницу.

Я встала над ним.

– Еще слово скажешь про мою семью – и я нежничать не стану.

Я развернулась на каблуках. И столкнулась лицом к лицу с мистером Мэтьюсом, нашим физруком.

– Мисс Дитц, я думаю, нам надо пройти в администрацию. Юных джентльменов это тоже касается.

– Это она на меня напала! – воскликнул Кит.

– Довольно, мистер Саймон, – мистер Мэтьюс встал между нами. – Не думайте, что я не слышал, что вы тут говорили.

Мы вчетвером пошли за ним в администрацию. Меня посадили в отдельную комнату, и я поняла, что влипла. Мой идеальный аттестат может оказаться запятнан. Но мне было плевать. Я была зла. Злилась на весь мир. А почему бы и нет? У меня безо всяких объяснений забрали самое важное, что есть в жизни. Иногда я могла быть сильной. Иногда я могла притвориться, будто все в порядке.

Но иногда ребенку просто нужна мама.

Я целую вечность просидела в кабинете директора. У меня было время подумать над своим поведением. Я вспомнила, что однажды в первом классе разозлилась на четвероклассника, который всегда дразнил меня на переменках. Он обзывался и иногда кидал в меня палками.

В конце концов я рассказала про него маме. Сказала, что ненавижу его и хочу дать ему по лицу.

Мама сказала, что бить никого не надо, потому что насилием ничего не решишь. Что мои удары только подтвердят, что он меня расстроил, – и никому нельзя давать над собой такой власти.

Но я злилась не на Кита. Мне было на него плевать.

Наконец дверь открылась, и я увидела папу. Мне было очень стыдно, что я его в это впутала. Никогда не думала, что папу вызовут из-за меня к директору.

– Привет, Кэлли, – сказал папа мягко.

Он называл меня так, только когда беспокоился за «свою малышку».

Мисс Бокмайер, директор, жестом пригласила его присесть. Я была в таком ужасе от своего поведения, что не могла даже смотреть на папу.

– Я рассказала твоему отцу о случившемся. Рассказы Леви и Тима совпадают до деталей. А Кит, похоже, кое-что приукрасил, – мисс Бокмайер поджала губы, словно сдерживая смех. – Я понимаю, что Кит спровоцировал тебя своими словами, но, к сожалению, это не оправдывает твоей реакции. Наши правила насчет насилия очень суровы, и ты как-никак его ударила. До конца недели ты отстраняешься от уроков, а потом две недели будешь оставаться на отработку. Если больше таких происшествий не будет, эта история не отразится на твоем аттестате.

Я вздохнула с удивленным облегчением. На этой неделе День благодарения, так что я пропущу всего два дня. И оставался шанс, что мой аттестат не пострадает.

Я быстро встала и вышла следом за папой из здания. По дороге домой он молчал. Я смотрела на распухшие, покрасневшие костяшки пальцев.

Машина остановилась; папа заглушил двигатель. Я подняла взгляд: мы приехали в «Калверс».

– Что… – пробормотала я.

Папа развернулся ко мне. В его глазах блестели слезы.

– Не могу сказать, что меня обрадовал звонок директора, Макаллан. Но потом ваша директор и Леви рассказали мне о том, что случилось, и… в общем… твоя мама была добрейшим человеком. Она бы и мухи не обидела.