Синти Шелтон - Я увезу тебя из города слез

Эмиль кивнул:

— Я знаю, что вел себя, как ребенок. Дурацкая потребность работать на благодарную публику.

Жаклин удивилась:

— Я думала, вам это нравится.

— Раньше нравилось. А сейчас… Очень трудно остановиться. Особенно когда от тебя ожидают… выходок.

— Я понимаю, — сказала Жаклин. — Вы мне совсем не мешали. А в чем-то даже помогли. Все нормально. Можете и дальше… наскакивать. Мне будет интереснее работать.

Парень усмехнулся:

— Вы… необычная.

— Спасибо, — Жаклин усмехнулась в ответ и посмотрела на него сквозь темные очки. Самоуверенный вид, но откуда такая тоска в глазах? Странный мальчик. — Судя по вашему имени и бретонскому выговору, вы француз? — спросила она и медленно тронулась с места. Эмиль пошел рядом.

— Да, я родился в Марле.

«Именно так. И там же у твоих родителей небольшая компьютерная фирма. А этой роскошной черной гривой ты обязан своему отцу Жильберу, потому что твоя мать Жюли — блондинка и, похоже, натуральная».

— Почему же вы приехали сюда? Во Франции много приличных мест, где можно получить неплохое образование.

— Да… Родители очень удивились. Даже, кажется. рассердились. Мечтали, что я буду электронщиком — как они. А меня всегда тянуло к чему-то… оригинальному. Заниматься философией — ведь это необычно?

Жаклин улыбнулась:

— Наверное, для кого как. По-моему, это достойное занятие, как, собственно, и любое другое. Если есть способности, конечно.

— Ага. Во всяком случае, мне это интересно. Я прошел несколько курсов по Интернету в разных заведениях и понял, что здесь учиться будет интереснее всего. Поэтому я и приехал. И не жалею… не жалел до недавнего времени.

— А теперь?

Эмиль помолчал, нахмурившись:

— Вы же знаете о том, что у нас произошло…

— Да, это ужасно, — сказала Жаклин.

Эмиль странно на нее посмотрел:

— Вы говорите тоном человека, которого это совсем не касается. Хотя и правда, вам-то что за дело? Подумаешь, несколько придурков решили расстаться с жизнью…

— Да, — неожиданно для себя жестко сказала Жаклин. — Не могу вам сказать, что события, происшедшие туту вас до моего приезда, слишком меня потрясли. В мире каждую секунду умирают тысячи людей. Если каждую смерть переживать, как смерть близкого человека, от нас мало что останется.

Бертран от неожиданности остановился. Он смотрел на нее со смесью ненависти и презрения.

— А зачем вы согласились работать у нас?

— А чем ваш университет хуже любого другого? — она посмотрела на него в упор.

— Это здорово, что вы не изображаете из себя… милосердие, — проговорил он после паузы, и взгляд его смягчился. — Наверное, это лучше, чем охать, как все эти… члены комиссий. Ведь большинство из них думают и чувствуют точно так же, как и вы. При этом на всех углах кричат, как им нас всех жалко. «Бедные дети! Что с ними происходит? Куда катится общество?» — передразнил он. — Что происходит! Если бы знать…

Некоторый отрезок пути они шли молча.

— Здорово вы с этими ста гульденами, — после паузы проговорил Бертран. — Произвело впечатление. Любите красивые жесты?

— Терпеть не могу, — сказала Жаклин. — Я была искренней.

— На это у нас еще никто не ставил. Вы, что же, действительно уверены в том, что… больше такого не будет?

— Уверена, — кратко ответила Жаклин.

— Почему?

— Просто уверена, и все.

— Занятно… Вы очень занятная… За вами, наверное, студенты толпой ходили? Там, где вы раньше работали?

Жаклин улыбнулась:

— Некоторые ходили… Издержки профессии преподавателя. Ничего особенного. Кому-то рано или поздно начинаешь нравиться.

— Ну, по-видимому, дело здесь не только в профессии, — ухмыльнулся он. — Вы далеко живете? Можно вас проводить?

Она засмеялась:

— По-моему, вы меня уже провожаете.

— Да? Я и не заметил. Не знаю почему, но ужасно хочется с вами общаться. Могу я вас пригласить пообедать?

Жаклин впервые посмотрела на Бертрана с интересом.

— Истинно французская напористость, — проговорила она. — Бороться бесполезно. Если когда-нибудь увижу робкого французского парня, наверное, умру от счастья.

— Я понимаю… — неожиданно смутился Эмиль. — Я выгляжу не очень оригинальным. У вас, естественно, другие планы…

Жаклин потеребила ремешок сумки, словно раздумывая:

— Отчего же… Есть все равно где-то надо. Что ж, приглашайте.

Бертран заметно повеселел:

— Здесь недалеко, в двух кварталах от плошали Дам, есть маленький уютный ресторанчик. Там прекрасно готовят рыбу и есть французское вино.

И в это время там почти никого не бывает. Вам должно понравиться.

— Да, мне действительно нравится, когда хорошо готовят рыбу и когда в ресторане пусто. Ведите.

Ресторанчик располагался на маленькой улице недалеко от канала и от того места, где находился дом Жаклин. Она удивилась, что никогда не бывала здесь раньше. Впрочем, в Амстердаме есть масса мест, которые вдруг открываешь впервые, даже если живешь в нем всю жизнь. Эмиль предложил ей занять столик у окна и уверенным жестом подозвал официанта, который улыбнулся ему как доброму знакомому. Похоже, парень был здесь постоянным посетителем.

Где-то в глубине полутемного зала звучала тихая музыка, исполняемая скрипкой и флейтой, но музыкантов видно не было. Жаклин склонила голову набок и глубоко вздохнула. Ей здесь определенно нравилось. Эмиль понял это и довольно улыбнулся.

— А когда принесут наш заказ, вы будете вообще в восторге, — сказал он.

Она кивнула:

— Спасибо, Эмиль. Здесь действительно приятно. Терпеть не могу яркого света и шума.

Они перекинулись еще парой незначащих слов и фраз и замолчали. Жаклин увидела, что паренек испытывает смущение, которого, судя по его предыдущему поведению, испытывать бы не должен.

Она вопросительно на него посмотрела.

Эмиль понял вопрос и, словно отгоняя смущение, встряхнул своей шикарной шевелюрой:

— Не верится, что сижу за одним столом с такой красивой женщиной, которая к тому же является профессором философии. Хочется выкинуть что-нибудь… этакое.

Жаклин засмеялась.

— Я думаю, что в общении с женщинами вы недостатка не испытываете.

— Да нет. Конечно, смазливых девчонок вокруг много… Но по-настоящему красивых, как вы…

— Я для вас слишком стара, — сказала Жаклин. — Не советую строить планы.

— Это почему? — возмутился Эмиль. — Не такой уж я и мальчик. Мы наверняка ровесники.

— Настоящая французская галантность, — усмехнулась Жаклин. — Но мне и вправду много лет. Не забывайте: я — профессор.

Эмиль озадаченно на нее посмотрел:

— Может быть, вы были вундеркиндом и закончили школу экстерном?

— Нет, — засмеялась Жаклин. — Я закончила школу самым нормальным образом. Потом — Сорбонну. Потом работала. Можете посчитать.