Синти Шелтон - Я увезу тебя из города слез

Эмиль пожал плечами:

— В таком случае вы неплохо сохранились. Или ваша бабушка была колдуньей?

— Я сама колдунья, — усмехнулась Жаклин. — Может, хватит обо мне? Расскажите лучше об университете. О ваших друзьях, моих студентах. Должна же я разработать стратегию вашего… укрощения. — И добавила серьезно: — Все действительно в шоке?…

Улыбка сползла с лица Эмиля.

— Может, не надо об этом?

— А может, не надо уподобляться страусу и прятать голову в песок?

Эмиль вздохнул:

— Это сказано про меня. Я пытаюсь спрятаться. Всеми силами. Потому что если все время об этом думать… Вся штука в том…

Официант принес заказ, и Эмиль обрадовался поводу умолкнуть. Жаклин не стала настаивать на разговоре и принялась за еду. Ее кавалер разлил вино по бокалам.

— За знакомство с невероятно красивой женщиной! — поднял он бокал.

— За знакомство, — согласилась Жаклин. — С невероятно раскованным студентом. В годы моей учебы молодые люди более почтительно относились к своим профессорам.

— Поколение детей не похоже на поколение отцов, — отпарировал Эмиль и тихо добавил: — старушка…

Жаклин сделала вид, что не услышала.

Некоторое время они ели молча. Эмиль украдкой поглядывал на Жаклин, которая, казалось, была полностью поглощена своим блюдом.

— Жалко, что мы не встретились раньше, — пробормотал он.

Жаклин поперхнулась:

— Когда это, малыш? Когда тебе было годиков пять?

Эмиль расплылся в улыбке:

— А мы перешли на «ты»?

Жаклин покачала головой:

— Нет, конечно. Это у меня как-то нечаянно вырвалось. Простите, Эмиль.

Он отложил вилку, и, положив локти на стол, посмотрел на нее взглядом не мальчика, а взрослого мужчины.

— Нет, черт возьми, — произнес он медленно, — все еще не могу поверить. Еще вчера я и подумать не мог, что познакомлюсь с такой женщиной.

— Не с женщиной, а с профессором, — попыталась отшутиться Жаклин, но, к стыду своему, почувствовала, что теперь настал ее черед смущаться.

«Да что это со мной?» — отругала она себя, но смущение не проходило.

Все так же не сводя с Жаклин восхищенного взгляда, Эмиль заказал кофе. Но она уже взяла себя в руки и решила отвлечь его внимание от своей особы.

— Что ж, Эмиль, выкладывайте. Как вам пришло в голову затеять такую ужасную игру? Или это тоже способ спрятаться от проблем?

Эмиль поднял брови.

— Может быть. Мне это не приходило в голову. Вообще, я не знаю, кто это первый затеял. Но ребята… Знаете, нельзя же все время пребывать в унынии. Когда надоедает плакать, начинаешь смеяться. Да и ваши древние философы призывали относиться к смерти проще. Не надо бояться ее. Ибо когда она придет, меня уже не будет, а пока я жив, она еще не пришла. Встреча с ней абсолютно исключена для человеческого существа. Эпикур, между прочим.

— Похвально, — сказала Жаклин тоном строгой учительницы. — Но зачем же издеваться над смертью своих друзей?

Лицо парня вдруг окаменело.

— Может, стоит уйти вслед за ними? — проговорил он глухо. — Что бы вы сделали, если бы ваш очень близкий друг решил уйти из жизни?

— Я бы постаралась его удержать, — спокойно сказала Жаклин.

— А если он не счел нужным поставить вас в известность о своем решении?

— Значит, я была для него плохим другом.

— А может, он просто не захотел вешать на вас свой груз?

— Эмиль, — Жаклин вздохнула. — Неужели близкий друг нуждается в словах? Разве непонятно без слов, что происходит с нашими друзьями и в каком состоянии они находятся?

У Бертрана заблестели глаза.

— Конечно, — проговорил он, уставясь в одну точку. — Вы, безусловно, правы.

Повисла тяжелая пауза.

— Эмиль… — осторожно сказала Жаклин. — У вас умер друг?

Он растянул рот в неестественной улыбке.

— Подруга… Причем… когда она была жива, я не думал, что буду так… убиваться… — Жаклин показалось, что мальчик вот-вот заплачет. Любые слова сейчас были бы неуместны. — А вообще… зря вы затеяли этот разговор, — сказал он, пытаясь справиться с собой. — Хотелось бы провести этот вечер с вами более… мажорно.

— Простите… — пробормотала Жаклин.

Он махнул рукой.

— Я закажу еще вина? — спросил он.

— Пожалуй, да, — сказала Жаклин.

Эмиль сделал знак официанту, и тот принес бутылку рейнвейна.

— Знаете, — сказал Эмиль, разливая вино в бокалы, — эта девчонка, Лиза, Элизабет… Никто и не подозревал, что между нами что-то было… Вообще-то ничего и не было. Она… не слишком бросалась в глаза, а я слыву в университете неким… покорителем сердец, — он слабо усмехнулся. — Я много общаюсь с девушками, а она обычно держалась в стороне.

Можно сказать, что я ее почти не замечал. Но однажды она подошла ко мне и протянула конверт. Там оказались стихи. Я не большой любитель поэзии. Ее стихи были слишком сложными для меня. Я ничего не понял. Если это было объяснение в любви, то уж больно… замысловатое. Ну и… все. Потом она стала передавать конверты постоянно. Ничего не говорила, не спрашивала, не просила оценить или вообще как-то… реагировать. Только улыбалась.

— И вы не реагировали? И тоже ничего не говорили и не спрашивали?

Эмиль смутился:

— Ну… в общем, да. Я ждал от нее каких-то более активных шагов.

Жаклин кивнула:

— Ну, а потом… Был ее день рождения. Она чуть ли не впервые со мной заговорила и пригласила к себе. Я думал, что будет хоть какая-то компания, но, оказалось, она пригласила только меня… Стол, свечи, странная девчонка напротив. Было ужасно… неловко. Я пытался что-то рассказывать, шутить, как всегда, но… Она была ужасно серьезной, как будто из другого мира. Я подумал, что уж раз она меня пригласила, то, значит, хочет быть со мной… Ну, вы понимаете. Обычно у меня не бывает проблем, а тут я просто не знал, с какой стороны подойти… Вы знаете, ее глаза и звали, и останавливали одновременно. Я готов был сквозь землю провалиться.

Постарался поскорее уйти. Ну, вот и все… Нелепость какая-то, да?…

Жаклин промолчала.

— Я знаю, что зря это вам рассказываю, — проговорил Бертран и налил себе еще вина. Бокал Жаклин был полон. — Но… я никому не мог этого рассказать. Не знаю, почему вам… Может быть, потому что вы человек посторонний? Пока посторонний, — поправился он. — Да и о чем тут рассказывать? О том, что это я довел ее до самоубийства?

— Эй! — сказала Жаклин. — Я так понимаю, что вы ее вовсе не отвергали?

— Нет, конечно… Но и в объятия не бросился. Вел себя как чурбан. Потом все эти полицейские, комиссии спрашивали, не было ли у кого-нибудь из… умерших причин… Которые могли бы быть нам известны. Я хотел им сказать, а потом подумал: а о чем тут говорить? О стихах и об этом дурацком дне рождения? А с другой стороны, может, у каждого из этих одиннадцати были такие… дни рождения?…