Синти Шелтон - Обитель воскреснувших грез

— Что ты имеешь в виду? — Клод уставился на приятеля.

— Ну, что если она тебя любит, то, ради любви к тебе, пусть даст развод. Ведь она хочет, чтобы ты был счастлив, не так ли?

— Она готова на все. На все, кроме развода. Она, знаешь ли, католичка. Да и не в этом дело…

— А ты никак не можешь обойтись без развода? — Пьер Грати отодвинулся от стола, упираясь в него руками, и стало видно, что его ноги не достают до пола. Они были явно коротковаты для его тела. — В конце концов, живите себе счастливо… без венца. Твоя будущая невеста, кажется, не страдает набором комплексов?

— Ты не понимаешь, — раздраженно ответил Клод. — Я хочу, чтобы она стала моей женой. Чтобы все было… как должно быть… Светло… чисто… счастливо…

— По-моему, ты ведешь себя как ребенок. Ведь тебе не двадцать лет.

— В двадцать лет все было гораздо проще. Я не думал, что можно вот так… влюбиться. Страстно желать всегда быть вместе и… и… умереть в один день. Я только сейчас, наверное, осознал, что такое семейная жизнь… в любви…

— Ага… И в горе, и в радости… — Пьер смотрел на приятеля как на больного.

— Ты смеешься?

— Что ты! Завидую, наверное… Но чем помочь ума не приложу. Ведь нужно, чтобы твоя нынешняя супруга тебя разлюбила. А сердцу не прикажешь.

— Но ты же у нас светило. Гений психологии за что можно разлюбить человека? Я на все готов. Готов стать убийцей, если бы она разлюбила меня за это. — После этого признания Клод Деново вынул из кармана надушенный платок с вензелем и приложил его к вспотевшему лбу.

— Только этого не хватало! Как в таком случае ты представляешь себе будущую семейную жизнь? Молодая жена ходит к тебе на свидания раз в месяц? В остальное время пишет тебе письма. Хорошенькая перспектива!

— Пьер, ради всего святого! Не только к дружбе нашей взываю. Прошел бы ты мимо, если бы на твоих глазах тонул человек?

— Утопленничек… — Пьер не смог удержаться от иронии. — Какими средствами ты располагаешь на это… мероприятие?

— На какое? — оторопел Клод.

— Ну вот, на спасение утопающего?

— О моем финансовом состоянии ты, надеюсь, наслышан, — к Клоду на секунду вернулось его былое высокомерие. — Я заплачу тебе сколько ты сочтешь нужным. В разумных, конечно, пределах.

Пьер расхохотался.

— Узнаю старика Деново! В разумных, в разумных… Только платить будешь не мне, конечно. Я на такое, пожалуй, не гожусь. Есть одна идейка. Хотя стара как мир.

— Ты… ты что? Имеешь в виду… — и Клод сделал неопределенный жест рукой вокруг своей шеи.

Пьер рассмеялся еще громче.

— Да… это как-то мне не пришло в голову.

Я все-таки, наверное, очень неиспорченный человек. Нет, никто не собирается убивать твою старушку. А способ, который я тебе предлагаю, действительно стар как мир. Почему люди оставляют друг друга? Почему ты хочешь бросить свою несравненную Пенелопу?

— Я уже говорил тебе! — рассердился Клод.

— Ну так скажи еще раз, не бойся. Потому что ты полюбил другую. Правда?

— Да.

— Твоя старушка разлюбит тебя, когда полюбит другого! — объяснил Пьер другу, как незадачливому школяру.

— Она не полюбит…

— Не будь таким самонадеянным, малыш. Нет в мире ничего совершенного. Всегда найдется еще более… э… м… привлекательное.

Клод посмотрел приятелю прямо в глаза.

— Я плачу любые деньги. Если ты сможешь сотворить чудо…

— Я, пожалуй, нет… Но есть у меня… один талантливый ученик. Вот он действительно может творить любые чудеса. И он поможет тебе. Можешь договариваться со своим священником о сроках венчания. Перспектива женитьбы на Рождество тебя бы устроила? — Пьер позволил себе ухмыльнуться, но Клод Деново, казалось, и не заметил этого:

— Я был бы самым счастливым человеком во всей этой безумной Вселенной!

— Ну вот и славно.

Они подняли бокалы.

Когда приятели поднялись из-за стола и двинулись к выходу из кафе, голова профессора Пьера Грати находилась где-то па уровне груди банкира Клода Деново.

Комиссар полиции Лиона мсье Ферран, высокий, мускулистый, чуть полнеющий пятидесятилетний мужчина сидел в мягком кресле, расслабившись и лениво потягивая баварское темное пиво, которое он любил больше всего на свете. Вся его поза говорила о спокойствии и приятном времяпрепровождении, но его взгляд — слишком внимательный и острый — не мог обмануть Жаклин. Она тоже уютно устроилась в кресле напротив, рассеянно бросая кусочки льда в широкий бокал с мартини, и удивленно слушала дядюшку. Жаклин приехала в Лион отдохнуть или, как выражался мсье Ферран, «засвидетельствовать ему почтение», выкроив несколько дней из своего неожиданного отпуска. Речь дядюшки лилась спокойно и неторопливо, но содержание рассказа не нравилось племяннице все больше и больше.

— Клод Деново — слишком заметная и уважаемая фигура в городе, да и во всей стране, пожалуй, чтобы поднимать вокруг этой загадочной истории большой шум.

Он не может даже официально обратиться в полицию, потому что нет никаких подозрений на криминальный оттенок случившегося. Все, что мы имеем, это его жуткое беспокойство, интуиция, которая, как он говорит, подсказывает ему, что случилось несчастье.

Жаклин пожала плечами.

— Судя по твоему рассказу, не такой уж он неуравновешенный тип. Верить своей интуиции скорее свойственно женщинам или людям искусства с тонкой душевной организацией. Он же, как я поняла, человек сугубо расчетливый и практичный. Может быть, он имеет какие-то основания считать свою дочь похищенной, но не хочет о них говорить?

Комиссар отрицательно покачал головой.

— Вряд ли он стал бы скрывать хоть малейшие факты, которые могли бы помочь выйти на след. Девочка вела весьма замкнутый образ жизни, никаких там бурных романов, развлечений. Сколько-нибудь подозрительные личности в кругу ее знакомых совершенно отсутствуют. Ее, конечно, могли похитить ради большого выкупа, но никаких требований к Клоду не поступало. А прошло более двух недель.

— Не знаю, — проговорила Жаклин. — Как выражаются мои голландские коллеги, дело дохлое. Извини, если это выражение тебе режет слух.

Комиссар хохотнул.

— Ты прекрасно знаешь, что французские полицейские выражаются еще похлеще. Хотя из уст такой нежной девушки, даже если она и детектив, хотелось бы слышать что-нибудь понежней.

Жаклин грустно усмехнулась.

— Наша занимательная работа накладывает некоторый вульгарный отпечаток на нежных девушек. Хотя мне это и самой не нравится. Иногда откуда что берется…

— Да, «дохлое дело» — пожалуй, самое подходящее выражение для этой истории. У меня есть сообразительные ребята, которые могли бы добиться определенных успехов, но я связан неофициальностью дела. А ты в отпуске. И потом, кому придет в голову, что ты отличный детектив. Никто не заподозрит, что ты занимаешься этим делом и вообще, что проводится расследование.