Синти Шелтон - Обитель воскреснувших грез

И теперь она должна была решить, как жить дальше. Жаклин совершила над собой усилие и призналась себе, что ей хочется быть рядом с Жаном Дюбуа. Не только сейчас. А всегда. Быть с ним всегда — может быть, это и стало бы смыслом ее жизни? Ее счастьем? Ведь что такое женское счастье? Разве не то, что любимый мужчина находится рядом и ты уверена, что так будет всегда, всю твою жизнь. Она подумала, что с Жаном ей легко и он бы многому мог научить ее — не только искусству любви, но и другим вещам, о которых он знал больше ее, просто в силу разницы возраста и опыта. Жаклин понадобилось еще одно усилие, чтобы признаться себе: жизнь до встречи с Жаном была все-таки неполной. Это было невозможно понять раньше, когда его не было в ее жизни. Но теперь… Теперь не было ничего более очевидного.

Но Жаклин знала себя. Она знала, что не хочет и не может отказаться от той деятельности, которой она до встречи с ним отдавала себя без остатка. Женщины не задерживались в Центре, и она, проработав в нем около трех лет, была едва ли не опытнейшей сотрудницей среди всего женского состава конторы. Опытные и талантливые в оперативном деле, красивые и бесстрашные, девушки и женщины их организации рано или поздно, но все-таки возвращались к личной жизни и покидали Центр.

Жаклин никогда не осуждала их, но она их не понимала. Изменилось ли что-то сейчас? Жаклин мучительно пыталась ответить себе на этот вопрос, но не находила ответа. Сейчас ответить на него искренне было особенно трудно. Сейчас, когда рядом с ней шел человек, который разбудил ее душу.

Впервые в жизни Жаклин не могла принять никакого решения. От отчаяния ей захотелось разрыдаться.

Жан проводил ее в замок. Он с тоской и нежностью смотрел на нее и понимал, что судьба, выбирая между самостоятельностью и беззащитностью, выбрала для Жаклин самостоятельность. К ней трудно было пробиться сейчас. Взгляд ее был сосредоточен и непроницаем. «Если она когда-нибудь согласится быть моей женой, я, пожалуй, окажусь у нее под каблуком», — подумал он обреченно.

— Может быть, мне пойти с тобой? — спросил он. — Элен доверяет мне более, чем всем окружающим…

— Спасибо, Жан. Не стоит. Если меня приведешь ты, это будет означать для нее разрыв ваших отношений. А любой разрыв мучителен. И совсем некстати сегодня. Возвращайся к себе. — Жаклин поняла, что ее слова прозвучали слишком сухо, и неловко поцеловала его в щеку. — Возвращайся к себе, — более тепло повторила она.

Он изобразил улыбку на лице и кивнул. На душе у него было горько.

— Приходи ко мне после разговора, — предложил он.

Но Жаклин только отрицательно покачала головой. Через минуту она резко, даже не постучав, открыла дверь в апартаменты мадам Брассер.

Мадам Брассер, работавшая за компьютером, резко обернулась. На пороге стояла та девушка, Жаклин, которая показалась ей подозрительной при знакомстве и которая зачем-то пробралась ночью в лабораторию… Ее опекал Жан. У девушки был весьма решительный вид.

— Может быть, вы ошиблись дверью? — спросила мадам Брассер.

— Я пришла к вам, — сказала Жаклин без всякого выражения.

— Не слишком удачное время для визитов, — в тон ей откликнулась мадам.

— Наверное. Но вдруг это важно.

— Я вас слушаю.

— Ваша дочь хочет вас видеть.

— У меня нет дочери, — ровно сказала мадам Брассер.

— Зато ей кажется, что у нее есть мать. Она не оставила этой надежды. Даже когда видела, как ваш гроб опускают в землю.

Что-то еле заметно изменилось в лице мадам Брассер.

— Вы бредите, — сказала она.

— И это — последнее ваше слово?

— Откуда вы взялись?

— Из Лиона. Где вас помнят и любят.

— Вы пришли издеваться надо мной?

— Издеваться? В пору плакать, когда видишь страдания девочки, которую бросила родная мать.

— Послушайте… Жаклин, если не ошибаюсь? Вам не кажется, что наш разговор несет в себе оттенок абсурда? Вы что-то хотите от меня?

— Я хочу, чтобы вы, наконец, освободили вашу дочь от ее мучительных и болезненных сомнений. Она ничего не требует. Она просто хочет убедиться в своей вере, которая была с ней на протяжении десяти лет. Ей нужно совсем немного, согласитесь.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Вам даже не интересно посмотреть, какой она стала?

— Каким может стать психически безнадежно больной человек? — вдруг с горечью проговорила мадам Брассер.

— У вас неверная информация, — молниеносно отпарировала Жаклин. — Барбара, конечно, не очень уравновешенна, как, впрочем, большинство молодых девушек, но она отнюдь не безнадежно больна.

Мадам Брассер в упор посмотрела на Жаклин.

— Так что же вы хотите от меня? — глухо повторила она.

— Барбара сейчас в гостинице, в Беатензее Она не уедет обратно в Лион, пока не узнает тайну своей матери. Небезызвестный вам Пьер Грати представляет для нее серьезную опасность. Он пытался убедить ее в том, что все ее надежды — сущий бред и фантазия. Он поселил вашу дочь у себя и стал колоть ей наркотики. Я не знаю, каковы были его дальнейшие планы. Барбаре удалось сбежать от него, но она собирается вернуться в замок, потому что хочет знать правду. Больше ей ничего не нужно. Все эти годы она жила одной мыслью — что ее мать жива. Ей ничего не нужно от вас, поверьте. Только чтобы вы были живы. Это так немного, не правда ли?

Лицо мадам Брассер казалось совершенно застывшим.

А Жаклин стояла неподвижно, как снайпер на позиции, хотя больше всего ей хотелось сейчас… Ей хотелось упасть на кровать лицом вниз и ничего не видеть…

— Сядьте, — сказала мадам Брассер хриплым голосом и прошла в другую комнату.

Жаклин огляделась и присела у стены на стул с высокой прямой спинкой. Она сложила руки на коленях, как примерная школьница, и стала терпеливо ждать.

Мадам Брассер появилась минут через пять, ее макияж был слегка подправлен.

— Какое отношение ко всей этой истории имеете вы? — спросила она без особой интонации.

— Мне поручили разыскать Барбару, — ответила Жаклин.

— Кто?

— Мсье Деново.

— Вы детектив?

— Я — полицейский. Но поручение было частное.

— И в поисках Барбары вы ночью пробрались в нашу закрытую клинику?

— Да.

— Почему я должна вам верить?

— А почему нет? Разве вы чего-то боитесь? — отпарировала Жаклин. — Вам есть что скрывать?

— Это вас не касается, — ответила мадам Брассер. — Но мне не нравится, когда в мои частные владения влезают без спроса.

— Прошу простить меня. Поверьте, ваши тайны меня совершенно не интересуют. Я должна была найти Барбару. Где бы то ни было.

— Вы бесцеремонны, — холодно проговорила мадам Брассер, — по-видимому, как и все полицейские. Но вы же уже нашли Барбару. Так зачем вы пришли ко мне?

И вправду, подумала Жаклин, зачем? Мадам Брассер не хочет возвращаться к прошлому… Несмотря на то, что в этом прошлом осталась ее собственная дочь. Что она, Жаклин Ферран, может с этим поделать?