Синти Шелтон - Обитель воскреснувших грез

— Я уже сказала, что Барбара не уедет отсюда, пока не узнает правду о событиях десятилетней давности. А рассказать ей эту правду можете только вы.

— Почему вы так думаете?

— Догадаться было не трудно. Достаточно было увидеть здесь Грати и Дюбуа, чтобы понять, кто является их третьим компаньоном. Известнейший психолог Элен Брассер — и когда-то подававшая серьезные надежды в психологии Элен Деново… Научная среда в вашей области не столь многочисленна. Странно, что никто не подумал об этом раньше. Кроме того, мы проанализировали на компьютере две статьи — одну десятилетней давности, другую — недавнюю. Вывод: обе статьи написаны одним человеком.

— Чем было вызвано такое внимание к моей персоне?…

— Мы бы не обратили никакого внимания на ваш замок, если бы не Барбара, которую ее надежда привела к цели. Вы должны понять, что вы — единственный смысл ее жизни. Как психолог, вы не можете не оценить эту ситуацию.

Мадам Брассер откинулась в кресле. Жаклин показалось, что выражение ее лица немного смягчилось.

— Но встреча вряд ли возможна, — сказала Элен Брассер, словно разговаривая сама с собой. — Барбара не узнает меня. Вы же знаете, что я изменила внешность. И это может стать для нее еще одним ударом…

— Не думаю, — сказала Жаклин. — Она готова ко всему — даже к тому, что ее мать является безнадежным пациентом клиники.

— Откуда такие фантазии? Впрочем… Я понимаю. Но мне не советовали обнаруживать себя перед нею. Это может стать для нее еще одним потрясением, ведь она больна.

— Я повторяю, у вас неверная информация.

— Разве Барбара не лежала несколько лет в лечебнице для душевнобольных?

— Это так, но она не была больна. Все то, что называли ее навязчивыми идеями, сводилось к одному: она точно знала, что вас не похоронили.

— Но откуда?!

— Она видела вас на вокзале. Но ей никто не поверил, тем более, что она стеснялась рассказывать кому бы то ни было подробности вашего отъезда… Вы понимаете, почему. — Элен Брассер опустила голову. — Кто же поверит путаному рассказу десятилетней девочки, когда все уверены в ином? Кого похоронили вместо вас, мадам? Кого вы убили?

Мадам Брассер вскочила с кресла, и лицо ее исказилось.

— Вам не кажется, что вы себе слишком много позволяете?! Я — кого-то убила?! Но это уже переходит всякие границы! Господи, с чего вы это взяли?

— Допустим, вы никого не убивали… — словно не заметив ее возбуждения, проговорила Жаклин. — Но тогда кто же убивал? Ведь в машине нашли тело.

— Ах, тело… Вот откуда ваши подозрения. Вынуждена разочаровать вас. Тело Пьер привез Я из городского морга. Обезображенное тело молодой женщины, погибшей в ужасной катастрофе. После опознания он вернул его в морг. Гроб похоронили пустым.

— Что значит — привез, а потом вернул? Вы думаете, такое возможно?

— Для него не было ничего невозможного, — сказала мадам Брассер. — Я уверена, что все произошло именно так.

Жаклин помолчала. Объяснения Элен были вполне правдоподобными. Так ли все было на самом деле? Если гроб действительно похоронили пустым, то версия Жаклин рассыпается в прах. Комиссару Феррану все-таки придется заняться этим вопросом.

— Я не понимаю, зачем вам нужно было создавать такие сложности, — наконец выговорила сыщица. — Имитировать катастрофу? Не проще ли было просто уехать?

— Я не могу вам этого объяснить, — ответила мадам Брассер. — Теперь, спустя десять лет, я и сама смотрю на это другими глазами. Но тогда… В какой-то момент это казалось мне единственным выходом. — Жаклин с сомнением покачала головой. — Видимо, вы никогда не были в состоянии отчаяния. — Элен встала с кресла и отошла к окну. — Настоящего, полного отчаяния, — продолжала она, глядя куда-то в темноту. — Я твердо была намерена умереть.

Он… он буквально вернул меня с того света.

— Дюбуа?

— Нет. Пьер Грати. Его внутренняя сила и дар убеждения невероятны. Я говорю вам это как психолог. Он мог убедить любого в чем угодно. Если бы я хотела жить, а он решил бы, что мне нужно умереть, то убедил бы меня и в этом. Он умел внушать. И сейчас умеет.

— Гипноз?

— Нет, конечно. Гипноз здесь ни при чем. Ему не нужно вводить человека в состояние транса, чтобы что-то внушить ему. Благодаря Пьеру мы имеем здесь… то, что имеем. На такие исследования, как наши, очень трудно получить деньги. Ведь они не окупаются достаточно быстро. Если, конечно, не работать на военных. А Пьер нашел спонсора.

— Грати убедил вас… остаться. Но зачем было устраивать этот жестокий спектакль? Ведь его невольной участницей стала ваша дочь. Маленькая девочка. Вы не думали о ней?

Мадам Брассер вздохнула.

— Да, это было жестоко по отношению к ней. Но тогда… Желание наказать Клода затмило во мне все остальные чувства. Я безумно любила его, а потом стала столь же безумно ненавидеть. Эту ненависть вам внушил Грати?

— Нет. Причем тут Грати? А что касается дочери… Я думала, что вскоре сообщу ей: я жива… Но она попала в клинику. В том состоянии, в котором она находилась, она просто не выдержала бы нового потрясения.

— Но потом Барбара выросла. И вылечилась. Хотя, я опять повторяю, что она никогда не была серьезно больна… Но оставим это. Вы следили за ее судьбой, не так ли? Почему вы не дали ей знать о себе потом?

Мадам Брассер взглянула на Жаклин тяжелым взглядом.

— Почему вы считаете, что можете влезать во все это?… Господи… Я однажды написала ей… И до сих пор жалею об этом.

Жаклин помолчала, потом нерешительно спросила:

— Скажите, а мсье Деново… Вам никогда не приходило в голову написать ему?…

— Уходите, — тихо сказала мадам Брассер. — Вы пытаетесь вернуть меня в ту жизнь. Я вам такого права не давала.

Жаклин поднялась.

— Простите меня, мадам. Но если вы все захотите повидаться с вашей дочерью…

Вот мой номер телефона, а это телефон гостиницы, в которой сейчас находится Барбара, — она протянула листок бумаги, — и она не уедет оттуда, не встретившись с вами. Ей сейчас хуже, чем вам, — добавила она.

Мадам Брассер медленно подняла руку и взяла листок.

— Я ухожу, — сказала Жаклин. — Но мое недоумение остается.

Сыщица вышла.

Мадам Брассер медленно опустилась в кресло. Если бы кто-то увидел ее сейчас, то, наверное, не поверил бы своим глазам… Ведь мадам Брассер никогда не позволяла себе слабости. Ни при каких обстоятельствах.

Все случившееся десять лет назад предстало перед ней ярко и отчетливо.

Жан ворвался в ее жизнь свежим ветром надежды и открыл новые горизонты в любви. Любовь к Клоду уже не казалась ей такой всепоглощающей. Любовь приходит и уходит, думала она тогда. Но не исчезает способность любить. И значит — жить. Наверное, она не любила Жана так, как Клода. Но ей не хотелось анализировать и сравнивать. Ей просто хотелось любить. И Жан давал для этого все возможности.